* * *
Сейчас черный страж в саду отсутствовал, и Конан испытал чувство, близкое к облегчению. Нет, не то, чтобы он терзался угрызениями совести по поводу своей грубой, пусть и ненамеренной, шутки, но лишний раз встречаться с этим охранником желания у него как-то больше не возникало.
Впрочем, Конан об этом не задумывался. Для размышлений у него была гораздо более важная тема.
- Ты молодец! - так сказал ему сегодня утром Нрагон. И даже протянул руку, словно хотел то ли погладить по голове, то ли по плечу потрепать, но в последнюю минуту передумал.
Конан как раз таскал воду для большого котла - таскал по два ведра сразу, зацепив их концами положенной на плечи длинной палки, в полуприсяде, чуть ли не бегом. Он не собирался объяснять юным идиотам, тащившим, скособочась и поминутно охая, по одному ведру, что так - легче. Сами когда-нибудь догадаются. А не догадаются - им же хуже.
Нрагон наблюдал за ним какое-то время - одобрительно и издалека. Потом подошел к колодцу.
- Ты - молодец, - сказал он, - справляешься куда успешнее многих. На провокации не поддаешься. И старший тебя хвалил. Да и то сказать - ты ведь парень вполне серьезный, не мальчишка. Так что я подумал и решил, что мы вполне можем обойтись и без длительного испытательного срока. С завтрашнего дня можешь приступать к тренировкам, я распорядился, от работ тебя освободят. И шмотки свои, кстати, в казарму перекинь, а то непорядок получится.
И ушел, улыбающийся и довольный собой. Парнишка-то, вроде, действительно оказался вполне ничего, а нехватка людей в отряде толкала остро заточенным шилом пониже спины, вынуждая торопиться.
Так что сегодня Конан ворочал бадью в последний раз. И последний же раз имел вполне законный повод находиться на заднем дворе, откуда до сада можно в буквальном смысле дотянуться рукой. С завтрашнего дня все усложнится. Путь к саду будет лежать или через вечно полную народом кухню, находиться на которой более у Конана вряд ли будет слишком много поводов, или же через личные купеческие апартаменты, находиться в которых поводов у него будет, пожалуй, еще меньше.
А, значит, что?
Правильно.
Катя пустую бадью обратно на кухню, Конан не оглядывался. Зачем? Он уже принял решение.
* * *
Ночью серы не только кошки.
Конан провел ладонь по стволу, для пущей уверенности даже ковырнул слегка ногтем, но ничего так и не произошло. Похоже на то, что это дерево тоже никакой особой магией не обладало. Как и все, ему предшествовавшие. Конан уже и со счета сбился, сколько он их за эти пару часов перещупал, с каждым последующим деревом чувствуя себя все более глупо. Хорошо, что темно и некому подсмотреть, чем это темной ночкой занимается в саду славный варвар из Кимерии.
Скажи кому из знакомых - потом проходу не будет он насмешек. Конан - и вдруг с деревьями обнимается, словно ополоумевший друид-извращенец ботанической ориентации. Впору любому обхихикаться. А что делать прикажете, если темнота в этом саду такая, что можешь сколько угодно вытаращивать свои глаза - все равно ничего путного не разглядишь?! Разве что получишь сучком прямо в широко раззявленный глаз - вот тогда, пожалуй, увидишь кучу всего очень яркого и красочного. Напоследок. Может быть, даже свою окровавленную физиономию с пустой глазницей успеешь увидеть этим самым глазом - уже с сучка.
Луна появится еще не скоро, а звезды - они только выглядят ярко, света от них кот наплакал.
Впрочем, то, что луны нет, имеет и свои плюсы. Конечно, Конану приходится пробираться от дерева к дереву практически на ощупь, ничего не видя, но и самого Конана при этом увидеть практически невозможно. Бдительный страж вот уже дважды совершал обход сада, заставляя Конана замирать, сливаясь с очередным стволом в еще более тесном, чем обычно, объятии. Особой опасности он не представлял, потому как ходил с фонарем, а в результате видел за пределами жалкого освещенного пятачка еще меньше, чем Конан. К тому же ходил он шумно, сопел, чесался, наступал на сучки и даже порой бормотал что-то себе под нос. Короче, вел себя так, как ведут себя все стражники на рутинной и никому по большому счету не нужной обязаловке. Он явно ничего не опасался и никакого вторжения в охраняемое пространство не ожидал.
Правда, пару раз он останавливался, ставил фонарь на землю, закрывал глаза и начинал принюхиваться. Конан в такие минуты старался не дышать и еще плотнее слиться с деревом - он был наслышан об остром, почти зверином нюхе некоторых охотников из черных королевств. Но пока все обходилось - то ли рассказчики преувеличивали, то ли звероподобный евнух не был охотником, а принюхивался просто так, для порядка. Понюхав ночной воздух пару минут, он подбирал фонарь и, успокоенный, шел себе дальше, продолжая что-то удовлетворенно бормотать в спутанную бороду. А Конан, переведя дух и выждав на всякий случай какое-то время, осторожно перемещался к следующему дереву. Деревьев в саду было много…
Конан осторожно отвел тяжелую ветку - ароматное яблоко ткнулось прямо в лицо гладким холодным боком. Времени после ужина прошло уже порядочно и Конан, не долго думая, проверил на вкус так вовремя подвернувшийся фрукт. Вкус оказался вполне удовлетворительным.
И - никакого волшебства.
Даже на вкус. Обычное яблоко. Сладкое в меру, и даже с небольшой горчинкой. Может быть - сорт такой, а, может быть, какому-то червяку несколько ранее это яблоко тоже пришлось по вкусу. Вот он и горчит, слегка похрустывая на зубах в предсмертной червячной агонии.
Осторожно вытянув руку вперед, Конан сделал еще один беззвучный шаг. Показалось или нет, что непроглядная тьма словно бы стала еще непрогляднее?
Кончики пальцев вдруг на что-то наткнулись.
На что-то, что не было ни стволом, ни ветками, ни листвой - их легкие невесомые ускользающие прикосновения Конан уже определял с полукасания. То же, что сейчас подвернулось Конану под руку, было горячим живым и твердым, и даже на первое ощущение веяло от него какой-то враждебной незыблемой мощью.
Конан замер с бешено колотящимся сердцем, готовый к нападению неведомого врага. Врага огромного и непонятного, а от того еще более страшного. Если такой нападет - мало не покажется. В нынешних обстоятельствах не могло быть и речи о сражении с подобным противником на равных. Какое там сражение! Удрать бы по хорошему, оставив сопернику в качестве трофеев не слишком большие клочки собственной шкуры и сохранив в относительной целости руки и ноги - вот, пожалуй, задача-максимум на данный момент. Да и эта задача, похоже, из разряда выполнимых лишь теоретически. Одна надежда, что противник, такой огромный и горячий, не понял, насколько слаб и одинок ночной нарушитель. Тогда он может и не рискнуть напасть в одиночку, начнет кричать, подымая тревогу и сзывая охранников. Вот тогда-то и может появиться шанс незаметненько смыться в поднявшейся суматохе. Маленький, правда, шансик и в меру дохленький, но другого-то и вообще не предвидится…
Конан замер на полусогнутых, готовый рвануться по первому же намеку на появление искомого шанса. Ну, или хотя бы тени этого шанса.
А пока враг замер, прислушиваясь.
Даже дышать перестал. Ему явно не хотелось поднимать ложную тревогу и беспокоить охранников по пустякам. Похоже, он не был твердо уверен, действительно ли его только что потрогал кто-то живой, или же это были просто шутки заблудившегося среди листвы ночного ветра.
Не дышал и Конан. Он вообще боялся открыть рот, сердце так оглушительно билось о ребра, что его наверняка было слышно за десять шагов. Вот сейчас стражник услышит этот панический набат, вот сейчас удостоверится, что поднятая им тревога не будет ложной и никто не поднимет его на смех за излишнюю мнительность, вот сейчас наберет он в свои мощные легкие побольше воздуха и заорет…
Но враг почему-то медлил.
У Конана перед глазами поплыли желтые круги, легкие жгло огнем. Сердце колотилось уже не о ребра, а о стиснутые зубы - изнутри, бешеной барабанной дробью. Поняв, что терять все равно нечего, так и так он себя выдаст, если свалится в задушенном обмороке прямо под ноги ужасного врага, Конан со свистом втянул в горящие легкие сладкий и безумно вкусный ночной воздух. Подавился. Закашлялся, понимая уже, что упускает последний шанс удрать.
Враг не прореагировал.
Отдышавшись, Конан еще раз протянул вперед руку и уже спокойно ощупал горячее и твердое, показавшееся с перепугу живым.
Камень.
Гладко отполированный умелыми мастерами и нагретый дневным солнцем. Он даже не был горячим - так, теплым скорее. Просто у этого тельца, не смотря на весь его преувеличенно юный вид, по стариковскому обычаю постоянно мерзли его жалкие ручонки. Вот и показалось в первый момент ледяным пальцам, по контрасту, что камень этот горячий, а перепуганное подсознание услужливо дополнило картинку - горячий, значит живой.
Просто теплый отполированный камень.
Странно.
Откуда взялся посреди купеческого сада этот камень? Конан вроде бы не видел днем никаких больших камней, хотя постарался изучить видимые через ажурную ограду фрагменты как можно подробнее…
Конан провел рукою по камню вверх. Наткнулся на узкий желобок шва. Ощупал второй камень - такой же гладко отшлифованный и теплый. Развел руки в стороны, пытаясь нащупать границу этих странных камней и понять, что же они собою представляют.
И нащупал резной край подоконного наличника. Это была вовсе не груда отполированных камней, непонятно как возникшая ночью посреди купеческого сада.
Это была стена дома.
В темноте он не заметил, что прошел уже весь сад, перещупав в нем каждое дерево, до самой задней стены купеческого сераля. Больше в этой части сада деревьев не было.
Конан вздохнул.