* * *
- Эй, ты! Что, не видишь, что бадья уже полная?!
Рука у повара была тяжелая. И то правда - поворочай-ка всю жизнь огромные кастрюли да котлы, попереворачивай сбоку на бок ежедневно все то, что купец со его товарищи употребить изволят к завтраку-обеду-ужину, не считая мелких перекусонов, - и накачаешь руки такие, что любому кузнецу впору обзавидоваться.
Это была мысль - так, посторонняя. Непосредственно Конана то, что и как проходило через руки старшего повара, касалось мало. Куда больше его касалось то, что до этих рук не доходило, будучи еще на подходе отрезано, отсеяно, удалено и вычищено многочисленным более мелким обслуживающим персоналом.
Более мелким по сравнению с главным поваром, конечно.
По сравнению же с тем положением, каковое ныне вынужден был занимать в кухонной иерархии Конан, любой младший помощник распоследнего поваренка был достаточно важной персоной, чтобы не захотеть самому выносить помои.
А бадья и действительно была наполнена уже почти доверху - злобные поварята специально тянули до последнего, и теперь радостно хихикали из своего угла, глядя как пришлый будет корячиться, выволакивая огромный бак из кухни на задний двор. Это была их вечная, но никогда не приедавшаяся шутка, и Конан сам бы мог догадаться об этой их задумке еще часа два назад и предотвратить веселье в зародыше, просто вынеся злополучную бадью вовремя. Как он и поступил вчера, получив в награду с десяток словно бы случайный пинков и пару неслучайных и оттого еще более обидных плюх.
Конечно, на плюхи и пинки можно было бы и ответить. Кухонная пацанята не были соперниками Конану даже и в его нынешнем состоянии. Молокососы, улицы не нюхавшие, благополучненькие и всегда сытые, привыкшие спать в тепле неженки. Даже в этом хлипком и ненадежном теле Конан один стоил десятка таких, как они.
Да только вот главный повар еще в первый день сказал, угрожающе нависнув над Конаном и поводя вокруг налитыми кровью глазами, что драк он на кухне не потерпит. И зачинщик будет выкинут с позором и немедленно. И по лицу его нетрудно было догадаться, кто именно будет признан этим самым зачинщиком - независимо от реального положения дел.
А быть выкинутым отсюда в планы на ближайшие дни у Конана как-то не входило.
Во всяком случае - пока.
* * *
Ворочая огромную бадью, Конан не торопился.
У неторопливости его имелись две причины, и обе - весьма увесистые. Первая из них была всем и каждому понятна - а куда, собственно, торопиться кухонному мальчишке? Обратно на кухню, где ему немедленно найдут новую не менее приятную работенку, которую по той или иной причине не желает выполнять никто другой?
Ха!
Кухонные мальчишки всех времен и народов тем и знамениты, что шустры и торопливы безмерно они только под бдительным оком Старшего Повара. Оказавшись же за пределами контролируемого им пространства, мальчишки эти меняются разительнее, чем покидающая свою бывшую куколку гусеница. Только - наоборот.
Стремительный полет уступает место вялому волочению ползком, бывшие шустрики превращаются в самых медлительных существ на свете. Это знают все, даже Старший Повар, и относятся к этому факту все хотя и без особого одобрения, но с пониманием. Так что на кухне еще какое-то время отсутствие Конана никого особо не удивит. И это - славно.
Потому что у его неторопливости была и другая причина.
Гораздо более важная…
Помойная яма находилась в самом дальнем углу заднего двора. Этот угол был образован двумя стенами. Одна из них - внешняя - была сплошной и массивной даже с виду. Она сурово и неприступно вздымалась на высоту трех человеческих ростов, сложена была из массивных блоков серого песчаника и украшена сверху многочисленными острыми пиками для достойной встречи незваных гостей. По десятибалльной шкале Конан оценил бы ее неприступность на девять, может быть, даже девять с половиной, и в одиночку штурмовать бы, пожалуй, что и не решился.
Вторая стена была попроще. Балла этак на полтора, да и то с натяжечкой. Простенькая такая стеночка, для начинающих.
В смысле штурма, потому что назвать простенькой кладку, известную среди профессионалов под названием "каменная вуаль", не смог бы ни один хоть чуть-чуть разбирающийся в архитектуре человек.
Эта стена была внутренней, и потому от нее не требовалось неприступности, высоты и массивности. А вот ветропроницаемость по причине жаркого климата очень даже требовалась. И ажурная, похожая на кирпичное кружево кладка эту проницаемость обеспечивала вполне, заодно служа и некоей символической оградой, этаким напоминанием для "своих".
За кружевной стенкою был сад.
И помойная яма в самом дальнем углу у этой стены - это пока что было самое близкое расстояние, на которое Конану удалось подобраться к находящейся где-то в этом саду цели.
Забраться по этой стеночке мог бы, пожалуй, даже слепой, глухой, безногий и однорукий калека. Забраться-то он бы смог. И даже в сад спуститься, пожалуй, сумел бы.
А что дальше?
Сквозь пустоты в кладке сад просматривался неплохо, разве что слегка фрагментарно. За три проведенных на кухне дня Конан успел изучить доступные фрагменты с тщательностью какого-нибудь фанатика-ботаника, и уже практически каждое дерево в этом саду знал, можно сказать, в лицо. В ствол, в ветви, в… ну, что там еще у деревьев имеется? Вот во все это он их и знал. Всех, которых смог разглядеть.
Да только вот нужной яблони среди них он так и не обнаружил.
Нет, яблони в этом саду, конечно же были. И было их немало.
Но ни одну из них почему-то не окружала дополнительная ограда с табличкой, украшенной четким и недвусмысленным указанием, что вот именно это дерево и есть та самая искомая Райская Яблоня. Ну, на худой конец - хотя бы чем-нибудь ну очень угрожающе-зловещим. Типа "Остановись, смертный!" или "Не влезай - убьет!". Ни одно из увиденных Конаном деревьев не охранял днем и ночью особо бдительный персональный страж. И, что характерно - ни на одном из деревьев не висели, мерцая нездешним светом, два волшебных яблока, по отсутствию которых так убивался несчастный шахиншах.
Впрочем, и страж, и яблоки в саду имелись. Только вот яблоки почему-то предпочитали расти не парами, а большими кучами, склоняя своим обилием и тяжестью ветви некоторых деревьев чуть ли не до земли. Может, где-то среди них и присутствовало дерево всего лишь с двумя плодами, но оно совершенно потерялось в общей массе более плодовитых соседей. Или же первоначальное предположение Конана было правильным, и за четыре прошедших месяца да при хороших удобрениях и обильном поливе дерево это и само плодовитость свою существенно повысило, не желая от соседей этих самых отставать - кто их, эти волшебные деревья, знает? Может, они тоже ревнивы к чужим успехам!
Но, как бы там ни было на самом деле, все сходилось к тому, что отсюда, из-за забора, Конан никак не мог определить заранее искомое дерево. Возможно, пошастав по саду и познакомившись с каждым деревом не только визуально, он бы каким-то образом нужное и обнаружил, да только вот для проверки этого предположения ему необходимо было: - А - оказаться в саду, и Б - некоторое время там провести в полном и абсолютном одиночестве.
И вот тут-то как раз и начинались проблемы.