Мосье Жюстен - астроном-любитель открыл новый астероид, которым дал название Ивер. Он должен был пролететь на рядом с Землей. Но из-за происков грейтландского магната астероид был перехвачен и направлен в сторону Земли.
Чтобы разрушить планы безумцев ООН собирает интернациональный экипаж, который отправляется на Ивер, чтобы отвратить надвигающуюся опасность…
Журнал "Звезда Востока", 1970, № 5.
Содержание:
ВЕСТНИК ДАЛЕКОЙ КАТАСТРОФЫ - Экспедиция Организации Объединенных наций 1
Преступление века 2
Гости Ивера 9
Безумец у кнопки 13
Михаил Кириллович Гребенюк
Вестник далекой катастрофы
ВЕСТНИК ДАЛЕКОЙ КАТАСТРОФЫ
Экспедиция Организации Объединенных наций
Земля удалялась медленно, словно не хотела расставаться с людьми.
Космос по-настоящему вступил в свои права только тогда, когда она стала меньше Луны.
Космонавты сидели в полужестких креслах, не отрывали глаз от черной бездны, простиравшейся вокруг, вновь и вновь удивлялись безграничному простору, пронизанному мириадами ярких песчинок.
Особенно величественным был Млечный Путь. Он лился беспрерывной разноцветной лентой от кормы корабля.
Из всех космонавтов, пожалуй, только Эдвард Хэгстром оставался равнодушным к открывающемуся величию Космоса. Он никак не мог расстаться с оставшимися на родной планете. Ради них, ради их жизни, ради жизни на Земле летели сейчас космонавты через холодные просторы к Иверу. Они должны сделать все, чтобы Ивер прошел мимо Земли мирным вестником безграничной Вселенной. А это нелегко сделать, Хэгстром знал.
В каюте стояла глубокая тишина. Никому из космонавтов, должно быть, не хотелось нарушать ее.
Эдвард Хэгстром посмотрел в иллюминатор - впереди, около бледной расплывчатой туманности, увидел яркую красную звезду.
"Марс… Планета загадок… Какие тайны ты скрываешь от нас? Не знаешь ли ты тайну Ивера? Мы собираемся к тебе в гости, слышишь? Этот день уже недалек, Марс!" Красная звезда привлекла внимание не только начальника экспедиции.
Другие космонавты тоже не сводили с нее глаз.
Первым нарушил тишину Том Перкинс. Он выпрямился в кресле и, глядя на Игоря Богатырева, неожиданно запел низким чистым голосом, до неузнаваемости коверкая русские слова:
Заправлены в планшеты космические карты,
И штурман уточняет в последний раз маршрут
Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом,
У нас еще в запасе четырнадцать минут.
Космонавты зашевелились, повернули головы к Тому Перкинсу, забыли на время о Космосе.
Отвлекся от своих мыслей и Эдвард Хэгстром. Он тоже стал подпевать, четко выговаривая русские слова, будто сдавал экзамены:
Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперед от звезды до звезды
На пыльных тропинках далеких планет
Останутся наши следы.
Песня крепла, увлекала всех.
Со временем люди Земли побывают на многих мирах Вселенной и наверняка останутся в памяти разумных существ этих миров, как представители Великого Разума Мегамира!
Жаль, что это время далеко. На Земле кое-где пока еще преобладает эгоистичный разум, который идет на все ради удовлетворения собственного тщеславия и ради собственной выгоды.
В памяти Эдварда Хэгстрома вдруг возникло недалекое прошлое, принесшее ему столько горьких минут… Собственно, случившееся еще и теперь преследовало его, даже здесь, вдали от Земли. …Все началось с того дня, когда преподаватель лицея в Гренобле мосье Жюстен обнаружил новый астероид. Старый холостяк имел два увлечения: он был астрономом-любителем и заядлым филателистом.
Астроном любитель жаждал открытия. Однако скромные приборы не давали ему возможности конкурировать ни с мощным телескопом в Маунт Паломаре, ни с Крымским рефлектором. Поэтому мосье Жюстен жаждал открыть хотя бы новый астероид. Если везет в таком деле школьникам, думал он, то почему бы судьбе не быть благосклонной к верному поклоннику Урании, который служит ей с честью вот уже три десятка лет.
Однажды в безоблачную августовскую ночь мосье Жюстен был наконец вознагражден. Разобрав посылку с марками аравийских княжеств, полученную от филателистической фирмы Ивер, мосье Жюстен поднялся на чердак, в свою домашнюю "обсерваторию". Прильнул к "заряженному" телескопу - ничего нового. Извлек фотопластинку, с привычной быстротой проявил ее и так же привычно быстро отпечатал. Взглянув на снимок, мосье Жюстен не поверил своим глазам. В левом углу, рядом с яркой звездочкой, эпсилоном Волопаса, четко проступала новая черточка. Мосье Жюстен торопливо снял с полки звездные календари, каталоги и небесные атласы и полтора часа с возрастающим нетерпением изучал их. Затем сел за письмо, в котором подробно изложил обстоятельства своего открытия.
Он просил высокоученых коллег-профессионалов проверить его наблюдения и, если они подтвердятся, ему бы хотелось, со своей стороны, по праву первооткрывателя присвоить неизвестному астероиду имя - Ивер.
Вскоре пришел ответ. Да, мосье Жюстен оказался прав. Отныне новый трехкилометровый небесный странник во всех астрономических изданиях будет именоваться Ивером.
Открытие Ивера не вызвало волнений в научных кругах, однако земной Ивер поспешил довести до сведения всех коллекционеров известие об этом важном событии. Филателистические фирмы Англии, Швейцарии и ряда других стран были ввергнуты в траур. Вот это номер выдвинул ловкач Ивер, вот это реклама! Такой еще свет не видывал.
Мосье Жюстен получил диплом от общества астрономов-любителей и полную серию марок французских колоний выпуска 1906 года от благодарной фирмы Ивер.
Спустя несколько месяцев название астероида, открытое мосье Жюстеном, замелькало на газетных страницах всего мира: были вычислены точные параметры орбиты Ивера, и оказалось, что он должен пересечь орбиту Земли. Начались паника, которую не могли унять трезвые голоса тех, кто еще не забыл подобной истории с Икаром. В день, назначенный астрономами, Ивер появился на небе Южного полушария и, пройдя на расстоянии 670.000 километров от Земли, удалился в сторону Солнца.
Однако вскоре об Ивере снова заговорили. В памятный день, 26 июля прошлого года, несколько радиотелескопов приняли радиограмму следующего содержания: "Всем! Всем! Ивер захвачен безумцами и направлен на Землю!
Точка падения…" Сначала многие решили, что сигналы подал какой-нибудь "шутник" с космического корабля. Однако, когда свели воедино данные радиотелескопов и рассчитали точку, из которой было направлено послание, убедились, что это не шутка. Точка находилась на траектории движения Ивера и совпадала с местоположением астероида в момент приема тревожного предупреждения. Потом стал известен еще один факт.
Тщательными исследованиями было установлено изменение орбиты Ивера. Оно не могло быть вызвано естественными причинами. Это уже показалось странным. К сожалению, сказать что-либо определенное никто не мог.
Новых вестей с астероида не поступало.
Мир был поражен. Священнослужители объявили о грядущем страшном суде и призывали молиться, дабы достойно встретить конец.
В обсерваториях шла лихорадочная работа. Дипломаты совершали бесчисленные вояжи по странам и континентам. Над земным шаром нависла угроза. Вскоре Москва опубликовала обращение, в котором предлагала немедленно организовать международную комиссию с самыми широкими полномочиями. Она была готова предоставить в распоряжение комиссии новый космический корабль.
Президент Грейтланда в тот же день выступил по радио и телевидению.
Правительство Грейтланда, сказал он, готово участвовать в работе такой комиссии под началом Организации Объединенных наций.
Начались заседания комиссии. Разгорелся спор вокруг состава экспедиции.
Тогда снова последовала акция Москвы. Правительство СССР не возражало, чтобы экспедицию возглавил представитель Грейтланда, однако командиром корабля должен быть человек, освоивший управление советским кораблем.
Президент Грейтланда назвал кандидатуру на пост начальника экспедиции.
Представители СССР согласились. Так известный ученый, астроном Эдвард Хэгстром стал начальником экспедиции ООН на Ивер. Командиром корабля был назначен летчик-космонавт СССР, участник Особой Лунной Экспедиции Игорь Богатырев.
Был тихий воскресный день. За окнами плескалась зелень парка. Слышался многоголосый привычный шум большого города.
Эдвард Хэгстром сидел у шахматного столика, пытаясь решить задачу. У телевизора, не глядя на него, сидела жена Эдварда - Мария Хэгстром.
У нее было усталое, осунувшееся лицо, под глазами темнели полукружья.
- Эд, ты так и не сказал, почему согласился лететь на Ивер? - спросила Мария.
Хэгстром закрыл журнал.
- Бывают такие ситуации, дорогая, когда не имеешь права оставаться в стороне.
- Тебе не двадцать лет.
- К сожалению, это так, однако я думаю о Фанни и хочу, чтобы она дожила до своего двадцатилетия и до двадцатилетия моего будущего внука.
- Эд, почему именно ты?!
- Я не узнаю тебя, Мария!
- Ты видел корабль, в котором полетишь?
- Это сейчас невозможно, ты же знаешь, - не сразу ответил Хэгстром.
- Может быть, русские дадут плохой корабль? Газеты пишут, что от красных всего можно ждать.
- Мария, что с тобой?