- Ты опять здесь, пацан! - вновь раздался обрадованный голос. - Мало получил в прошлый раз?
- Представьтесь, ребята, а то нехорошо, вы меня знаете, я вас нет, - спокойно ответил Вовка.
Парни недоуменно переглянулись. Потом один из них, мелкий веснушчатый мальчишка в надвинутой до ушей кепке, заикаясь, сказал:
- П-п-парни, его же на днях молнией ша-шарахнуло, г-г-говорили, что о-он п-п-память п-потерял.
- Ну, сейчас он ее снова потеряет, - сказал главный в этой компании, надевая на правую руку свинцовый кастет.
- Так нечестно, - пискнул Мишка из-за Вовкиной спины, - вас четверо, да еще кастет. Я завтра всем расскажу, что вы поселковых, как городских, бьете.
Парни переглянулись, и кастет был убран.
Вовка, пользуясь заминкой, быстро сказал, обращаясь к старшему:
- А давай один на один стукнемся, или зассышь, кодлой бить будете?
- Нет, вы слышали, что он сказал? - обратился заводила к остальным. - Неделю назад ныл почти на этом месте, а сейчас драться хочет.
Мальчишки дружно засмеялись. Еще бы, их предводитель был почти на полголовы выше Вовки и килограммов на десять тяжелее.
Он вышел вперед и выплюнул окурок, который во время беседы торчал из угла рта.
Неожиданно его нога, обутая в кирзовый сапог, вылетела вперед. Он метил Вовке в пах. Но тот, отскочив назад, резко разорвал дистанцию.
- О, глядите, да он, как козел, заскакал, - раздались насмешливые выкрики.
Но Вовка уже ничего не слышал. Давно не испытываемое чувство вновь захватывало его, а в голове крутились бесконечные драки его прежнего детства, когда он сам был их заводилой. Видимо, выражение его лица настолько изменилось, что его противник тоже стал серьезен и уже без пренебрежительной улыбки пошел в наступление. Вовка хорошо понимал, что стоит ему пропустить удар от значительно более тяжелого противника, и он уже не боец. Поэтому он все делал, чтобы уйти от этого удара. А тот, никак не попадая в юркого мальчишку, уже совсем забыл об обороне и размахивал руками, как граблями. Вот на таком замахе и подловил его Вовка, четко ткнув кулаком в подбородок. Его противник, постояв долю секунды, кулем упал на землю.
После этого Вовка повернулся к растерянно смотревшим на это хулиганам и сказал:
- Кто следующий получить хочет?
Заика пятился назад, повторяя без заикания:
- Вовка, не надо, мы же с тобой в одном классе учимся.
Но когда тот шагнул вперед, вся троица бросилась в темноту, оставив своего вожака лежать на дороге.
Вслед за ними по пустынной улице разнесся победный Мишкин вопль. Он подбежал к поверженному врагу и хотел с разбегу заехать ногой ему под ребра. Но Вовка вовремя крикнул:
- Не смей, сейчас сам получишь, нельзя лежачих бить!
Он наклонился над лежащим парнем и спросил:
- Мишка, а это кто?
- Ты что, Вовка, и Графа не узнал? Это же Витька Графов, это он тебя на прошлой неделе отпинал. Тогда тебе батя еще добавил за нытье и жалобы.
Вовка потрепал Графова по щеке, тот в ответ открыл глаза и начал медленно оглядываться.
Затем он медленно сел и с удивлением спросил:
- Так ты что, пацан, меня отрубил, что ли?
- Выходит, что так, - ответил Вовка.
- А что, кенты мои сдернули?
- Сдернули. Сдернули! - злорадно завопил Мишка. - Бежали, только пятки сверкали.
Графов, пошатываясь, поднялся.
- Ну, Фома, у тебя и колотуха, оказывается, а я тебя за пустое место держал, - сказал он, оглядываясь по сторонам. - А мои действительно сдернули, послушай, - обратился он вновь к Вовке, - давай к нам в компанию приходи, где мы собираемся, знаешь, но долго не думай, я один раз приглашаю.
После этой речи Витька, потирая челюсть и слегка пошатываясь, исчез в темноте.
Пока шли до дома, Вовка устал от восторженного описания боя. Мишка то и дело комментировал:
- Он ногой, а ты ее рукой отбил! А он со всего размаха! А ты ему в челюсть тырс и отрубил!
- Дома не говори, - буркнул Вовка перед дверями, Мишка послушно кивнул головой. Но когда они зашли в дом, Мишка вылетел в комнату, где за столом сидели родители, и с ходу заорал:
- А Вовка сейчас Графа вырубил! На нас у дома Кияновых его кодла наехала, а Вовка один на один Графа уделал.
Мать побледнела и ахнула. А вот эмоции Павла Александровича были не так понятны.
Он почти не изменился в лице и с надеждой спросил:
- Вовка, это правда, точно отрубил Витьку?
- Да, папа, одним ударом, - кратко прозвучал ответ.
Отец медленно встал из-за стола и почти уперся головой в потолок.
- Мать, - сказал он, - достань-ка чекушку, которая у тебя лежит, это дело надо отметить! Я уже не верил, что такое случится. Вовка, иди ко мне, дай тебя обниму, сынок, нет, все-таки заиграла в тебе моя кровь!
Недовольная мать со стуком поставила на стол чекушку водки. А Павел Александрович тем временем шарил по карманам.
Он вытащил из них несколько бумажек и сказал:
- Вот, бери, тут на мяч должно хватить. Это тебе мой подарок за то, что человеком стал, а не размазней. - Потом обратился к матери: - Ну что, Люда, нахмурилась, радоваться надо, а то всю дорогу парень битый приходил, а теперь, вишь, как дело повернулось. Хоть не стыдно соседям в глаза смотреть.
Павел Александрович налил граненый стаканчик себе, а во второй чисто символически налил несколько капель.
- Ну, Люда, давай за наших обормотов, чтобы все у них было хорошо.
Он единым махом опорожнил стопку и тут же налил себе следующую. Выпил ее уже без тостов, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и принялся за свежую картошку, поджаренную на плохом подсолнечном масле. Вовка и Мишка, усевшись за стол, не отставали от него. А мама, уже поужинавшая, с удовольствием глядела на своих мужчин. Но затем она устроила Вовке целый допрос, и с каждым его ответом становилась все мрачнее и, наконец, заплакала.
- Ну что ты плачешь, Людочка, - неожиданно ласково заговорил ее муж, - ну забыл парень после молнии что-то, со временем пройдет, а может, и к лучшему, если бы помнил, как его Витька колотил, и сдачи не смог бы дать как следует. Главное, доктора сказали, что здоров, так что пусть гуляют, пока время есть. В следующем году уже так не получится, на завод его возьму, пусть в учениках слесаря поработает. А ты смотри, Вовка, нынче тебе в восьмой класс идти, а ты не помнишь ничего, так что придется вечерами учебники читать.
По окончанию нравоучений и мытья посуды все уселись за стол и начали играть в лото под звуки классической музыки из репродуктора.
Через час отец скомандовал спать, Мишка полез на верхнюю койку, а Вовка улегся вниз.
Свет был потушен, за окном была темнота, и только от завода слышался далекий скрежет работающих механизмов.
Вовка лежал на кровати, упершись взглядом в доски второго яруса, сна не было ни в одном глазу Минут через двадцать, когда Мишка громко засопел, за ситцевой занавеской у родителей ритмично заскрипела кровать, вскоре раздался сдавленный женский стон, после чего оттуда донесся храп отца.
Вовка все не мог заснуть, он думал, что и как делать. Плыть по течению, оканчивать школу, поступать учиться дальше или сразу пробиваться в футболе, показать себя, хотя что значит в это время быть футболистом, ничего особенного, только известность, от которой нет особого проку. Так ничего и не придумав, он решил, что пока надо просто жить и, только осмотревшись, предпринимать какие-либо шаги. Все же он через какое-то время заснул, несмотря на шипение закончившего передачи радио.
Его, как и родителей, разбудил рупор.
Отец и мать, переговариваясь, одевались у себя за занавеской, Мишка спал как убитый, несмотря ни на что. В рупоре играл гимн Советского Союза.
Отец, выйдя в комнату, удивленно посмотрел на него.
- А ты чего вскочил, спал бы еще. Куда тебе торопиться?
- Да не, батя, - сказал Вовка, - что-то не спится, сейчас на зарядку сбегаю, потом ополоснусь.
- Мать, ты слыхала, что сын говорит, - засмеялся отец, - а ты рыдала вчера, всех бы так молния ударяла, было бы здорово.
Между разговором отец ловко правил опасную бритву на широком кожаном ремне и затем, намылив лицо помазком, уверенными широкими движениями начал бриться.
"Хорошо хоть во взрослого не попал, - мелькнула мысль у Вовки, - хрен бы я побрился, скорее горло перерезал".
Пока отец умывался, мать успела собрать завтрак на столе: холодная вареная чечевица черного цвета и чай с ржаным хлебом. Родители быстро поели и стали собираться на работу Заводской гудок уже гудел вовсю.
- Вова, - сказала мать, - когда свою зарядку сделаешь, разбуди брата, вам сегодня задание распилить два бревна на дрова. Если не помнишь где что, Мишка покажет, и в магазин сходите, может, сегодня сливочное масло будет, говорили, что по пятьдесят граммов на человека дадут. В духовке луковый суп, не забудьте поесть.
Говоря все это, она полезла под кровать братьев и начала там что-то искать. И со звоном извлекла оттуда гитару.
- Пашка, ты посмотри, что у парней под кроватью! - упавшим голосом произнесла она.
Отец, уже стоявший у дверей, быстрым шагом подошел к старшему сыну и схватил его одной рукой за грудки и легко поднял в воздух. Старая гимнастерка подозрительно затрещала, а у Вовки сперло дыхание.
"Сейчас задушит", - мелькнула мысль. Между тем Павел Александрович побагровел и, продолжая легко держать сына на весу, закричал:
- Ты что, воровать начал, признавайся, да я тебе сам руки выдерну, если что. У Фомина сын вором стал! Признавайся! - И тряхнул Вовку еще раз. Тот, полузадушенный, махал руками, не в силах ответить, и только пронзительный вопль проснувшегося Мишки спас положение.