Бой шёл несколько часов. Стрелы у меня закончили слишком быстро, но я сумела попасть в город, обходя противника. Я встала плечом к плечу с Хани. Мой меч пел боевой клич, рядом ему вторил меч Ханинэля. Брат требовал не отходить от него ни на шаг. Я отдалась во власть адреналина. Танец воинов, музыка войны, душа разгорячилась, гнев и злость придавали силу, и в моей душе не было страха. Только азарт боя. Магия и смертоносное оружие - всё смешалось, соединяясь, как волны, которые раз за разом откидывали попытки пауков преодолеть стены.
Трибориндил отдавал приказы, зорко следил, чтобы враги не прорвались в наш мирный город. К ночи силы противника увеличились. Ночь - время тёмных. Я ног не чувствовала. Мы потеряли много стражников, но враг терял больше. На одного нашего мы забирали десятки тёмных. Если бы я могла попросить у земли, но моя стихия вода и ветер, только они подвластны мне.
Но среди нас был очень сильный маг, его приказам подчиняли монолитные пласты земли. Он мог поднимать горы и осушать моря. Наш Владыка появился среди нас в золотых праздничных одеяниях, как солнце! Я радостно смотрела на его величественный шаг. Ветер игриво раздувал белый шёлк его волос. Густые ресницы прикрывали голубые глаза, но я видела, как они блестят от гнева.
Он остановился за нашими спинами, пока мы удерживали атаки тёмных. Мне не нужно было видеть, что делал владыка, я видела это много раз. Ему было достаточно поднять руки, и земля зашевелилась у нас под ногами. Норы, через которые к нам пришли враги, обвалились, закапываясь сами собой. Те, кто остался на поверхности сражали уже не с нами, а с энтами, живыми деревьями. Я собрала стрелы, какие были поблизости, и мы с Хани отстреливали тех, кто хотел сбежать. Я ликовала! Нет никого могущественнее нашего владыки. Он мой герой, тот, для кого пело моё сердце.
Ещё через несколько минут мы собирали трофеи, связывали тех, кто остался в живых. Я искала того раненого, надеясь, что он не додумался следовать за мной. Король и мой отец стояли под защитой врат города, тихо шептались, поглядывая на страшное поле сражения. Я прекрасно знала, что утром не останется ни малейшего намёка, что тут была битва. Деревья встанут на свои места, опуская корни глубоко в землю.
Хани обнял меня за плечи и повёл к воротам.
- Тебе от мамы влетит, во - первых, за то, что не появилась на балу. Твой мамой был недоволен.
- Что? - удивлённо вскинула голову. Резко перевела взгляд на короля, который всё также вёл беседу с отцом, и ничто их не могло отвлечь друг от друга. Мы прошли мимо них, но ни один даже головы не повернул. Значит, владыка был недоволен тем, что меня не было на балу? Я не могла поверить своему счастью. Неужели, вот оно. Свершилось! Он всё же заметил меня и полюбил!
- А то, - забывая о приличиях, передразнил меня старший брат. Он с другого бока ко мне прижался, нависая своей тяжестью. - Король сделал ей замечание, что приглашение было сделано всей нашей семье.
- Мама была в ярости, - шепнул средний, - когда отошла от короля. Держись, Хэни, тебе достанется.
Вся радость во мне угасла. Значит, он не из‑за любви ко мне отругал маму, а из‑за приличий. Я, конечно, знала, что мы должны были уведомить о том, что кто‑то не прибудет, при этом принести тысячи извинений владыке. Но все знали, что я обязательно буду, я же не пропускала ни одного праздника, даже когда была совсем маленькой.
- Во - вторых, король был недоволен тобой, - я испуганно обернулась к Трибориндилу, который не скрывал своей улыбки, - так как все те высокородные леди, которые боялись подойти к нему из‑за твоих невоспитанных выпадов, ринулись оказывать знаки внимания и чуть не поубивали друг друга.
- Так что, Хэни, папа тобой крайне огорчён, - добавил ложку дёгтя Хани.
Я опустила голову, чувствуя себя раздавленной. Вот оно значит как. Это всё из‑за того, что на короля покушались свободные высокородные завистницы? Какая я удобная и незаменимая. Первая капля слетела с носа. Но я зажмурилась, приказывая себе не раскисать. На что я надеялась? На свою красоту? Но пока я не стала красивой. Мама говорит, что скоро я расцвету, что скоро настанет мой день и утру всем высокородным леди нос. Сколько ещё ждать до этого знаменательного момента?
- Я не понимаю. Я есть на балу - плохо, меня нет - тоже плохо? Высокородные леди сами уже не знают что хотят, - стала я оправдываться перед братьями. - Желают обвинить меня в том, что подрались, как безродные? Между прочим, я уже лет десять никому не пачкаю чернилами платья и не нагоняю в причёски ветер. Детские забавы я оставила давно, как только поняла, что терпение отца невечное и ремень мне всё же светит, если что‑то подобное вытворю.
- О, Хэни, - застонал Трибориндил, - не проще просто быть обычной девушкой, как все?
- Нет, как все у неё не получится, - насмешливо произнёс Хани. - Она у нас просто прелесть. Видел, скольких моя крошка убила? Я посчитал - тридцать три! Какая красивая цифра.
Я шла, ведомая братьями вдоль улицы, удаляясь от ворот, и не понимала - чего они такие весёлые? Мысли путались. Я оглянулась на короля и поймала его нежную улыбку. Он провожал нас взглядом и, заметив, что я смотрю на него, величественно кивнул.
- О, моя крошка поплыла. Хэни, слюной закапаешь тунику, - издевался надо мной Ханинэль.
Я же не могла отвести от владыки взгляд. Как же он был хорош! Он был безупречен в движениях, прямая осанка, мягкий тембр голоса. А как он держал голову!
- Держи платок, Хани, а то у тебя скоро кровь носом пойдёт, - посмеивался старший братик.
Я оскалилась, предупреждающе клацнула зубами. Он у меня дождётся, я скоро его покусаю по - настоящему.
- Вот вы где! - раздался радостный голос принца. Ириадил подбежал к нам, отходя от небольшого отряда лучников. - О, Хэни, ты чего на праздник не пришла? Там такое было веселье! Чуть до драки дело не дошло, представляешь, а обвинить тебя никто не может. Так как они сами и без тебя переругались. Отец очень тобой недоволен.
Я скинула руки братьев с себя, подошла к принцу. Подбоченилась, гневно поджимая губы. Он был выше меня на голову, хорош собой, но до отца ему было, как до предрассветной звезды.
- Ириадил, мой принц, вам не кажется, что винить во всех своих неудачах меня глупо! Обвинять меня в том, что я честна как сама с собой, так и с остальными - постыдно! Да, я люблю твоего отца, и не скрываю этого! Но это не повод издеваться надо мной!
Я сорвалась на крик, а затем трусливо сбежала. Только дома поняла, что устала от насмешек. Что плохого в том, чтобы любишь? Почему все считают это детским увлечением? Они же не понимают меня. Сердце сходит с ума от тоски. Оно хочет быть ближе к королю. Я хочу любоваться им без этих нелепых одёргиваний. Мама требует соблюдать этикет и стрелять глазами тогда, когда мужчина этого даже не видит. Зачем? Он же не видит?!
Глупые правила, глупый этикет.
- Всё равно люблю его, - буркнула себе под нос и направилась в душ, смывать с себя грязь и даже не с тела, сколько с души.
Для начала решила сменить цвет волос. Завтра на отборочных соревнованиях я должна быть неузнанной. Кто‑то из братьев обязательно будет присутствовать. Приказала служанкам меня не тревожить и в комнату не заходить, заперла дверь на замок, наложив чары. Краску купила заранее и теперь, наливая воду в порошок, плела наговор, чтобы не подвела и продержалась несколько лет.
Затем нанесла на влажные локоны, прислушиваясь к шуму в холле. Домой родственники вернулись. Мама строго спрашивала у братьев, где я, и те сдали с потрохами. Хотя, может, они и правы, нервы родительницы важнее душевного состояния младшей непутёвой сестры. Матушка поднималась по лестнице, а я заперла дверь в душевую и пустила воду.
- Хэнтариэль, выходи! - не поднимая голоса, приказала она, легко открыв дверь в мою комнату. Ей, в отличие от служанок, мои чары развеять - дело секундное.
Слух у меня был прекрасный, и поэтому я не могла проигнорировать требование.
- Мам, я моюсь! - крикнула в ответ.
- Как закончишь, спустись в гостиную, у нас будет серьёзный разговор!
Что‑то не нравился мне настрой матушки. Братья были правы. Она в ярости. Что такого мог сказать ей король, что вывел всегда спокойную мать из себя?
- Как скажешь, - отозвалась, расстроенно вздыхая и глядя на волосы. Нельзя чтобы кто‑то догадался о моей задумке.
Выдержав положенное время, смыла краску. Замотав волосы полотенцем, накинула халат на плечи и стала спускаться вниз, прислушиваясь к голосам родителей.
- Гана, почему ты скрывала это от меня? Я что, недостоин твоего доверия? Почему, любовь моя?
Я остановилась, замерев мышкой. За спиной практически бесшумно встал Хэни. Я прижала палец к губам, оборачиваясь к нему. Он, улыбаясь, положил ладони мне на плечи.
- Любимый, ты всё не так понял. Я люблю тебя.
- А я? - спросил отец.
Мы недоумённо переглянулись с братом. Да и слепцу видно, что они любят друг друга. Что за вопросы?
- Дорогой, тебе надо успокоиться, - попыталась усмирить мать отца и только подлила масла в огонь. Всё наше семейство славилось взрывным нравом. Такова натура Ясил.
- Как тут успокоиться! Почему я это узнаю от короля, а не от тебя, жена моя?
Дело принимало серьёзный оборот. Отец стал называть маму женой, намекая ей на её место. Да он просто вне себя от гнева. Я приготовилась тушить пожар, если отец не справится со своей стихией.
- Наши чувства настоящие и взаимные! Они истинны!