- Потом, потом, - бормотал монах, стараясь превозмочь алчущую страсть до чужого добра. - В любом случае, сейчас лезть туда глупо. Вот под утро, когда самый упертый охранитель дрыхнет, м-м…
Он размышлял и строил планы, ведь от этого зависело его будущее. Одинокий человек, даже вооруженный по последнему слову техники ничто, когда за него берется Город. Пример тому судьба механиста Феррата, о котором так пел архиепископ на проповеди. А что мог монах, пусть и обученный инквизицией убивать? Да, по сути, ничего.
- Ага, искать работу через биржу, - хмыкнул Галент. - А для беглых монахов, убийц инквизиторов и воров у вас есть какие-нибудь вакансии? О, да, только и ждем соискателей!
Вот тут-то церковники и сцапают его. Нет, нет, официальное трудоустройство для него недоступно. Что оставалось? Да немного, убивать, воровать, грабить и вести распутный образ жизни. Веселая, но недолгая жизнь, а Галент хотел все же пожить чуть более, чем другие. И не просто выживать, покусывая черствый кусок хлеба с гнилой рыбешкой, он хотел жить, ну, достойно. Не есть от пуза, но хоть не знать лишних неудобств. Галенту немного требовалось - будучи рожденным в Гончарни, он с детства привык к оздоровительному голоданию, а потом, когда его забрали в монахи, он привык к холодным кашам монастырской кухни.
Кое-что Церковь вдолбила в заблудшего сына - научила его довольствоваться малым и радоваться мелочам.
Вынужденная аскеза, гораздо чище духовной. Про себя Галент думал, что это выглядит несколько мерзко, когда человек, имеющий возможность пожрать, голодает. Пусть он делает это во имя Бога, демонов или беззубых шлюх Старого Поля. Не важно, во имя чего человек отказывается от пищи, ведь он может в любое время сходить на кухню, взять хлеб, намазать масла и - "Во имя всех светлых сил!" А в это время тысячи тысяч людей голодают не ради каких-то убеждений, а просто потому что им нечем питаться.
Галента бесила такая несправедливость. Он и мечтать не мог о масле в тарелке каши, а уж мясо, которым раз в месяц радовали монахов, было сродни божественной благодати. Пусть даже эта благодать немного попахивала собачатиной.
Тяжелые думы занимали его голову и успокаивали неистово трепещущее сердце. Решившись на побег, Галент все же сомневался, страшился будущего. Чуточку, но этот страх был. И чем ближе он подбирался к знакомым остроконечным башням монастыря, тем сильнее сжималось его сердце. Ведь он там провел лучшие годы жизни. Как-никак крыша над головой, постоянная еда и смутные, но перспективы в будущем.
Терзался Галент недолго. У ворот монастыря он долго спорил с помятым со сна ключником, который наотрез отказывался его пускать. Плюнув, Галент ушел подальше, нашел знакомую щель в дощатой стене и перебрался на хорошо охраняемую территорию монастыря инквизиции Гончарни.
Прикормленная плешивая собачка, которая отличалась визгливым лаем и абсолютным бесстрашием, когда дело доходило до дележа пищи, с радостью встретила монаха. Ее радость не была искренней и была бы больше, захвати с собой Галент угощение. Но, по крайней мере, эта шавка не выдала его лаем.
Монастырь Святой Заступницы (кого и от чего, Галент не знал) походила на хорошо укрепленную крепость. Внешняя деревянная стена, полная дыр и удобных "тайных ходов", скрывала от посторонних глаз внушительную каменную ограду. Битое стекло и кости язычников лесных венчали стену, черепа погубленных дикарей находились в основании. Мрачное зрелище, но монахи не жаловались. Считалось, эти черепа должны предупреждать инквизиторов, когда язычник или еретик приближался к монастырю. Глупая сказка, Галент пнул знакомый череп, который молча стерпел унижение.
Рванье и сандалии не защитят от острых осколков, так что перелезть через стену не представлялось возможным. В любом случае, стражи на внутренних воротах молча пропускали всех, кто проходил через первые ворота. Они несли обет молчания и аскезы, терпели холод и выживали после голодных обмороков. На Галента будущие святые не обратили внимания, единственный более-менее живой взгляд отца-инквизитора, дежурившего в воротах, лишь скользнул по монаху. Галента признали и пропустили внутрь. Один этот мужик мог остановить сотню бандитов, пытающихся пробраться внутрь. Это был жрец - маг Церкви. Таких Галент старался обходить десятой дорогой, чутье жреца острее собачьего.
К вечеру внутренний двор монастыря опустел, лишь несколько монахов расположились у входа во внутренние покои. Они записывали всех посетителей и не выпускали никого из монастыря без особой бумажки, которую подписывал настоятель или его помощник. Войдя внутрь, Галент не рассчитывал выйти этим же путем. По правилам его должны были бы обыскать, но полусонные монахи давно плюнули на правила. Свободное одеяние Галента скрывало бутыль с огненным пойлом.
"Так можно сюда пронести и взрывчатку, взорвать все к демонам!" - усмехнулся про себя Галент.
Конечно же, это было возможно лишь при условии, что посетителя знают в лицо. Жрец у входа тоже не просто так хлеб и кашу получает. Галент не знал, способен ли маг увидеть, почуять каким-либо образом оружие или взрывчатку, проверить это невозможно.
Все те разы, что он проносил на территорию монастыря запрещенные товары, были совершены не через главный вход. У Галента были свои пути, которыми он выходил гулять по Городу, естественно, эти пути-дорожки не охранялись. Какой бы дурак решил поставить сторожа на карнизе стены? Верно, никакой.
Посетив кухню, Галент смог поесть. Суровый дядька-повар не баловал посетителей ресторана богатой на жиры снедью, но Галент и не хотел наедаться. Тяжелый желудок - это сонливость в членах. Выписка из святой книге подходила к мировоззрению Галента лучше всего.
После кухни Галент направился в библиотеку, которая располагалась рядом с охраняемым архивом. Тут монах припрятал бутылку утопителя умов - спирта. Чуть позже он вернется, возьмет бутылку и устроит "ночь горящей бумаги". Не только же святым отцам книги сжигать, можно и кому-то другому.
Больше Галенту делать нечего было, друзей он не успел завести среди оголодавших без женщин монахов, а больше никаких развлечений инквизиция и не предлагала. Галент направился в свою келью - выделенную лично ему как особо отличившемуся на поприще славословия Бога.
Как будущую жертву суда церковного его поселили в высокой башне, расположенной на южной стороне монастыря. Из узкого, похожего на бойницу окошка открывался прелестный вид на кирпичную стену монастыря. Не могло идти и речи, чтобы пролезть в эту щель, но Галент уже давно расшатал камни вокруг окна, сделав, таким образом, черный ход. С того момента Галент при каждом удобном случае покидал свою небольшую келью.
С того же момента и начались его похождения по ночному Городу, а этой ночью Галент в последний раз воспользуется тайным путем. Лишь бы только ночью не пошел снег - этот мерзкий, влажный холод.
Глава 2 Побег
Монастырь погружался в ночной сон, по ледяным коридорам ходили редкие монахи, должные следить за порядком, но вскоре и они успокоятся в своих кельях. Галент рассчитывал дождаться середины ночи, чтобы рассвет застал его как можно дальше от проклятого монастыря и этой ледяной кельи. Монахи вставали рано - с восходом солнца, ложились поздно, но зимняя ночь была лучшей помощницей беглеца. Еще до того, как его начнут искать, Галент успеет добраться до Старого Поля и там переждать "непогоду".
Инквизиция сразу же бросится искать его, а это значит, что следовало сбежать как можно дальше и отвлечь внимание от своей персоны. Пожар в архиве чем-то поможет ему. Братия будет развлекаться с огнем и уже потом задумается, почему их беспутный коллега так и не вышел из своей кельи.
У Галента был план действия, он набросал его в общих чертах, больше рассчитывая на удачу.
Зимний ветер пробирался в обиталище монаха сквозь многочисленные щели. Галента не могло защитить тонюсенькое одеяльце и старая одежка. Холод не давал уснуть, что только радовало Галента. Он и не думал засыпать, сидел, прислушиваясь к шорохам монастыря, и читал молитвенник. Галент знал эту книгу наизусть, но вновь и вновь блуждал взглядом по опостылевшим строчкам святой книги. Что поделать, разум следовало чем-нибудь занять, чтобы не давать сну подобраться ближе.
Галент должен был бы испытывать страх, нервозность, но ощущал только удивительное спокойствие. Он походил на одну из каменных горгулий, украшающих карнизы монастыря. Единственная свеча давала мало света, многие монахи за годы затворничества утрачивают зоркость глаз и все ради каких-то пустых идеалов. Галент же заботился о своем теле и берег этот нужный и единственно полезный инструмент.
Просидев несколько часов практически без движения, Галент удостоверился, что монастырь пал под натиском тьмы. Он поднялся, быстро размялся, чтобы разогнать кровь и разогреть мышцы, погасил свечу и направился к закрытому окну. Отодвинув деревяшку и убрав солому, которую воткнул в проем для защиты от холода, Галент освободил окно. Открывшаяся картина его не могла порадовать - с неба сыпались снежинки, которые, не долетая до земли, таяли. Лишь в некоторых местах образовались влажные кучки снега, утром они исчезнут, но влага не испарится до полудня. Погода, конечно, внесла свои коррективы в план Галента.
Он рассчитывал уйти крышами, чтобы остаться незамеченным. Теперь же он должен рисковать шеей, спускаясь по карнизу монастыря, скользкому и ледяному. Дух-покровитель обители инквизиции словно вынуждал Галента остаться и принять свою судьбу. Конечно, он не мог сдаться в самом начале пути.