- Пожарные? - раздалось сверху. - Возле уха тонконосой, капризногубой блондинки сверкнул золотой телефон, на лице прописалось четкое осознание, кто здесь самый умный и, само собой, самый красивый. - У нас кошка на дереве… То есть как не снимаете? Что значит только в американском кино? Странная логика. По-вашему, если у нас в стране не снимают кино, то и кошек не нужно снимать? Я, к вашему сведению, жена депутата Мерсюкова. Я поставлю этот вопрос. Я добьюсь, чтоб у нас снимали кино! И кошек тоже… А вас сняли с работы. Как ваша фамилия? Галя, пишите.
В руках стоящей рядом невзрачной тетки в подвязанном на затылке цветастом платке образовалась ручка, лицо домработницы осталось устало-равнодушным. Ненадолго.
Старик пригнулся, целясь в кошку капитальным трудом пролетарского пророка. С цирковой быстротой Даша Чуб сорвала с ноги ботинок а-ля Джонни Депп и запустила в окно старика. Стекло разлетелось. Голова деда исчезла. Дама-директор схватилась за грудь второю рукой.
- Вы убили его? - прошептала она испуганно-жалобно.
Сияющее азартом лицо старикашки вынырнуло из-под подоконника - в руках у него был пистолет.
- Ах ты, дрянь!.. - грюкнул он. - В такую и пальнуть не жалко. Теперь я твою кыцю сам грохну.
- Милиция! - закричали над ним. - Я жена депутата Мерсюкова. Тут человек грозится убить… У него оружие!
- Наградное! - гордо крикнул старик. - Я вам не кто-нибудь… Я не таких учил. Только попробуй швырни свой сапог, - перевел он прицел на Дашу, уже сжимающую в руках второй ботинок. - Одной прошмандовкой будет меньше.
Дама в очках по-рыбьи открыла рот и поспешно прикрыла его двумя ладонями, боясь, что случайный звук решит исход дела. Маша испуганно заморгала глазами.
- Помогите! Спасите! Убивают!.. - истошно заголосила Галя в цветастом платке.
- Ма-эу… Ма-эу… Ма-эу… - продолжала наяривать Пуфик.
Единственной, кто проявил завидное спокойствие, была Даша Чуб - едва дед перевел пистолет на нее, она издала короткий смешок, точно тот сморозил очевидную глупость. И вдруг принялась неистово и лихо отплясывать, выделывая кренделя босыми ногами и напевая на мотив калинки-малинки:
Стреляй же, стреляй же, стреляй в меня, дед,
Стреляй в меня марксометатель и пед.
Тебя не боюсь, не боюсь я ничуть,
Стреляй же, стреляй давай в девичью гру-у-у-удь!..
- но вместо того, чтоб рвануть рубаху на груди, живо высвободила из брюк край футболки, высоко задрала подол, соорудив таким образом упругий гамак, и крикнула:
- Доця, давай, быстро прыгай сюда… Мама поймает!
- От это-о стриптиз! - обалдел шагнувший во двор ушастый дворник при виде бесплатного топлес (под футболками Чуб отродясь не водилось белье).
- Проститутка! - злобно гаркнул старик, не в силах, однако, оторвать взгляд от Дашиной четырехразмерной груди.
- Проститутку убивают! - взвыла Галя.
- Нет!.. - вскрикнула дама-директор, увидев, как дед прицелился в девушку.
- М-эу… М-эу… М-эу… - замяукала Пуфик.
- Иу-иу… Иу-иу… - синхронно завыли две сирены. Первым во двор ворвался взъерошенный, заляпанный грязью, орущий милицейский бобик, за ним - ярко-красная пожарная машина.
- Дед, дед, быстро бросай оружие!.. - закричал милиционер, выпадая из окна машины.
Но дед не послушался - быстро выбросил руку вперед и выстрелил в Дашу… длинной и серебристой струей холодной воды. Чуб взвизгнула и обиженно заорала.
В ту же секунду Пуфик с криком полетела вниз, прямо в упругий "гамак", и старший пожарный, еще изучавший в школе историю Великой французской революции, вдруг явственно расслышал в кошачьем мяуканье лозунг "Liberté, Égalité, Fraternité".
* * *
- Ну зачем, зачем, ты его провоцировала? - пожурила Маша, уже после того как протокол был составлен. - Зачем ты кричала: "Стреляй, стреляй"?
- А че? Киевиц ведь невозможно убить…
- Зато человека можно арестовать за попытку убийства. Конечно, он вредный. Но он же старик… И ты тоже его разозлила. Ты что, хотела, чтоб он кончил жизнь в какой-нибудь страшной тюрьме?
- А ты предпочла бы, чтоб он убил нашу Пуфик? - пошла в контр-атаку Землепотрясная Даша.
- Но пистолет был игрушечным…
- А ты это знала? Зато я точно знала, что на нас амулеты…
Чуб оттянула ворот футболки, обнажая свернувшуюся за пазухой цепь в виде змеи, кусающей собственный хвост.
- Ка-акие тут интересные вещи показывают! - проскандировал проходящий по Стрелецкой улице высокий парень, заглядывая на ходу в Дашин вырез.
Та ухмыльнулась. Утро осталось позади. Сидеть во дворе не было больше ни смысла, ни возможности - теперь их знал в лицо весь жилой дом. И перед тем как уходить, Киевицы остановились взглянуть на фасад оставшегося не разъясненным здания на Стрелецкой, не слишком щедро украшенного лепниной в стиле Модерн.
- Перестань заголяться, - вспыхнула Маша, - хватит с меня на сегодня стриптиза.
- А че? Это во-още беспроигрышный ход. Ни один мужчина, будь ему хоть сто девяносто, не вспомнит про какую-то кошку, если увидит вот это, - Чуб гордо возложила руки на бюст. - Теперь доця не сможет сказать, что мамочка бросила Пуфик в беде. Мама закрыла ее своей грудью. К тому же, - быстро присовокупила она, - холодную воду Пуфик тоже не любит.
- Про Изиду отдельный разговор. Ее мы больше с собой не берем.
- Почему?
- У нее - День Рыжих. И это, похоже, опасно.
- Зато благодаря ей мы знаем все обо всех, кто живет в нужных нам окнах.
- Tour de forse! - поддакнула Пуф.
- А я о чем?.. - Маша бросила на кошку упрекающий взгляд. - Мы - Киевицы. Мы могли узнать все и без пожарных, и без протоколов с милицией.
- Точнее и быстрее, чем из протоколов? Не надо ляля. К тому же - так веселее.
И тут Маша даже не нашлась, что ответить, - Чуб и Пуф выглядели слишком довольными друг другом и утренним времяпрепровождением.
- О’кей, - махнула рукой Землепотрясная Даша, - давай о деле. Что мы имеем? Дверь и два окна… В первом живет Василий Васильевич Наконечный - старый дедок, с мерзким характером и пластмассовым пистолетом, подозрительно похожим на настоящий.
- Он же сказал милиции, что купил его внуку.
- Но, что приятнее, деда у нас уже нет, так как его арестовали.
- Задержали. Ненадолго, - сказала Маша с интонацией "я о том позабочусь".
- И зря, - поняла ее Чуб. - Люди, которые бросаются Марксом в кошек, не должны оставаться на воле. Об этом должны позаботиться все любители кошек и любители Маркса, если таковые остались… Еще у нас есть Мария Андреевна Чижик - добрая тетя, директор библиотеки. Тоже, боюсь, ненадолго. Пока менты составляли протокол, она говорила, что их собираются скоро закрыть. Может, Киев хочет, чтоб мы сохранили ее библиотечку?
- В любом случае, стоит о ней позаботиться, - Маша наскоро нарисовала в небе круг Киевиц, способный защитить любого - даже дом, расположенный в центре Города, - учитывая престижность места, скорее всего, кто-то уже положил глаз на библиотечное помещение.
- И, наконец, есть Галина Ивановна Шмырь из села Кузяки, она же домработница Галя. А также миссис жена депутата Мерсюкова, не пожелавшая давать показания… Раз уж деда забрали, предлагаю начать с нее - она мне больше всех не нравится, - сказала Чуб и, не медля, перешла от слов к начинанию - нажала кнопку мобильного, вызывая номер старшей из трех Киевиц. - Алло, Катя… Есть дело. Ты ж у нас бизнесвумен элит-класса. Ты случайно не знаешь жену депутата Мерсюкова? Да? Я почему-то так и подумала. Я сразу решила, что вы с ней друзья. Сразу видно, одно воспитание. Вы обе точно знаете, что вам надо.
- А вот он ее плохо знает… - Маша внезапно нахохлилась, вывернула голову, выставила ухо вперед, прислушиваясь к чему-то.
- Кто он? - отвлеклась Даша.
Ковалева перешла узкую дорогу и вдохновенно прикоснулась ладонью к кирпичной кладке дома на Стрелецкой.
- Дом. Он ее раньше не видел… Долго не видел. Эту квартиру жена депутата получила недавно. В наследство.
- Это он тебе сам сказал? А почему он раньше молчал? Мы тут с утра загорали…
- Не тут. Во дворе, - поправила Маша.
- Какая разница?
- Огромная. Я только теперь поняла… Если бы кто-то подошел к тебе сзади и стал задавать вопросы, ты бы ответила? Ты б начала разговор, стоя к кому-то спиной?
- Ну, я бы сначала обернулась…
- Все верно. А дом не мог обернуться. Потому он просто молчал.