Произнеся это, Конрад почувствовал, что теряет силы, и стал заваливаться на бок. Глаза Бернарда Клервоского померкли и утратили блеск огня. Проповедник, которого покинул дух Господа, снова стал человеком и удержал короля от падения. Это была странная картина. Изможденный темноволосый аскет в белом балахоне и черном фартуке. Перед ним коленопреклоненный воин в украшенном золотыми гербами и подбитом новгородскими соболями плаще, а вокруг сотни людей, которые были ошарашены и готовы прямо сейчас вскочить на коней и отправиться на войну с венедами, про коих многие из них до сегодняшнего часа ничего не слышали.
Впрочем, вскоре имперские дворяне и купцы начали вставать с колен. Конрада Третьего, который попробовал подняться, вновь подхватили родственники, а Бернард Клервоский отступил назад.
Спустя несколько минут в молитвенном зале вновь воцарился свет солнца. Король обернулся к своим подданным, отдышался, собрался с духом и, как можно громче, произнес:
- Все вы слышали речь Господа нашего и мою клятву! Я подтверждаю свои слова и приказываю в начале второго весеннего месяца всем рыцарям и дворянам империи собраться в городе Хильдесхейм! Мы объявляем проклятым язычникам Священную войну и двинемся на них Крестовым походом! Таково мое решение, коему каждый человек, кто находится здесь, живой свидетель!
- А-а-а-а!!! - прокатился по собору рев сотен здоровых глоток.
- В поход!!!
- Хвала Господу!!!
- Слава королю!!!
- Да здравствует Святой Бернард!!!
- Крещение или смерть!!!
- Убьем врагов нашего Господа!!!
Конрад, выслушав крики имперских аристократов, молча направился на выход. Родственники и свитские последовали за ним, и вскоре он возвращался обратно в свою городскую резиденцию. Народ уже знал о том, что произошло в соборе, и ликовал, а король встряхивал головой, словно от удара палицы, и никак не мог придти в себя. Он вспоминал горящие нечеловеческим огнем глаза проповедника, который неожиданно стал разговаривать на немецком, хотя еще вчера не мог правильно связать два коротких предложения. А еще Конрад пытался разобраться в том, действительно ли с ним разговаривал сам Иисус или это был ловкий трюк проповедника. Но от мысли, что его обманули, он отмахивался, слишком реальным было все происходящее, и душевный трепет, и взгляд Бернарда, и рвущиеся из его души слова клятвы, которую Конрад собирался исполнить, хотя еще пару часов назад Крестовый поход его не интересовал.
Прерывая размышления короля, рядом пристроился Фридрих Одноглазый. Конрад посмотрел на него и тяжко вздохнул:
- Вот так братец, против воли Господа, оказывается, не попрешь.
- Да, - согласился герцог и спросил: - Что будем делать?
- Завтра соберем военный совет и начнем переброску войск от южных границ к северным. Склады с продовольствием и оружием должны быть организованы в Хильдесхейме. Одновременно с этим объявим о сборе ополчения и начнем вербовать наемников, а так же пошлем своих людей к франкам, с которыми необходимо обговорить совместные действия. Воевать придется всерьез, поэтому в Крестовый поход отправимся вдвоем.
- А кто останется вместо тебя?
Король обернулся назад, поймал взгляд сына, кивнул ему и сказал:
- В ближайшие дни будет оглашен мой указ, согласно которого, ты станешь моим соправителем.
- Слушаюсь, отец, - Генрих нахмурился и добавил: - Но, честно говоря, мне бы тоже хотелось пойти с тобой в поход.
- Еще успеешь - Конрад вновь посмотрел вперед, ударил по бокам своего крупного фламандского жеребца и помчался в сторону резиденции. С того момента, как он покинул собор, король считал, что он уже на войне и по этой причине не собирался тратить драгоценное время на пустые беседы.
Глава 5.
Зеландия. Зима 6655 С.М.З.Х.
Сегодняшнее утро начиналось с того, что во главе воинов моей дружины я бежал по хорошо утоптанной дороге. Под тяжелыми армейскими ботинками поскрипывал снег, а в распаренное лицо бил холодный морской ветер. За плечами висел рюкзак с грузом в двадцать пять килограмм, а позади меня пыхтели дружинники. Утренний забег подходил к концу, и люди торопились поскорее попасть в тепло. Шаг и бег, постоянная смена темпа. Сегодня бежали десять километров, а по зиме это расстояние более чем приличное. Поначалу воинам было тяжело привыкнуть, что чуть свет их выгоняли на физзарядку. Однако со временем это вошло в привычку, отлынивать от пробежки в дружине Рарога стало считаться слабостью, и ветераны сами взбадривали новичков. Что же касается меня, то подобная разминка даже в радость. Бежишь и ни о чем не думаешь. В голове нет ни одной посторонней мысли и на душе спокойно, а вот когда останавливаешься, тут-то заботы и наваливаются, да так, что не продохнешь.
Передовая сотня вбежала в распахнутые настежь ворота Рарога. С башен за нами пристально наблюдали дозорные, мало ли, вдруг кто чужой к общему строю прилип. Это, конечно, вряд ли, поскольку все окрестности под нашим полным контролем, но порядок есть порядок. Служба должна нестись справно, а за невнимательность можно ответить не только кошельком, но и жизнью. Каждый воин это понимает, благо, охранники города-крепости все из старожилов и не первый год службу тянут. Все они давно обзавелись семьями или перетянули сюда близких. Поэтому для них Рарог это не только твердыня на окраине Венедии, но и дом, в котором проживают их жены и дети. Так что рвение дружинников объясняется очень просто.
За первой сотней в город влетела вторая. Далее третья, четвертая и пятая. Конники из степняков и отряд Берладника в это время занимались выездкой своих лошадей и появятся немного позже, когда варяги, пруссы и киевляне закончат зарядку и отправятся на завтрак. Все как обычно и, напомнив сотникам, что через час состоится ежедневный военный совет, я сбросил рюкзак, и покинул колонну. Воины направились на специально оборудованную спортплощадку рядом с казармами, где проживают неженатые дружинники, а я, все так же бегом, рванул к своей хижине, просторному трехэтажному терему в центре города рядом с храмом Яровита.
Меня уже ждали. Банька натоплена, а жены, которые на удивление быстро смогли найти общий язык и неплохо поладили, наверняка, накрывали на стол. До завтрака было пятнадцать-двадцать минут, и я вошел в предбанник. Здесь скинул промокшие ботинки и сырую одежду, остался, в чем мать родила, и нырнул жарко натопленную парилку.
Для начала опрокинул на себя тазик с теплой водой, которая смыла с меня пот, и сразу же пришло облегчение. Я присел на широкую дубовую лавку, вытянул перед собой подрагивающие ноги и стал вдыхать аромат висящих по углам березовых веников. Благодать. Жив и здоров, сил немерянно, дом полная чаша, есть дружина и корабли, казна и свое хозяйство. Рядом две прекрасные женщины и дети. Можно жить и не тужить. Но зима на исходе и скоро начнется война. По сообщениям из Европы, которые поступают из разных источников, германцы и французы уже собирают в кулак силы и вскоре тронутся в путь, и я, вместе с наиболее подготовленными к партизанской войне венедскими вожаками, двинусь им навстречу.
Снова вернулись беспокойные мысли, и захотелось вскочить на ноги. Для чего? А для того, чтобы еще раз проверить людей и заставить их пошевеливаться. Однако я себя сдержал. Все на мази. Воины тренируются, хозяйство работает в интересах дружины, а жрецы Святовида исправно пересылают деньги на оплату наемников. Приказы отданы и жители Рарога, что военные, что гражданские, про надвигающихся крестоносцев знали не хуже меня. Поэтому подстегивать никого не надо и лишняя суета ни к чему. Это факт, дергаться не стоит, и я стал спокойно мыться, приводить себя в порядок и вспоминать о том, что было сделано за осень и зиму.
Из Новгорода я вернулся с молодой женой и новыми воинами: четырьмя сотнями степняков, дружиной Берладника, киевлянами и полусотней лучших бойцов племени Хеме. К этому времени в Рароге уже были построены дополнительные казармы с конюшнями и заготовлены запасы для лошадей, сено и овес. Вновь прибывшие воины были устроены, а вскоре большими торговыми кораблями из Дубина и Волегоща вместе с седлами и уздечками нам доставили лошадей. Надо отметить, что очень хороших, ибо не зря в Европе и по всему Венедскому морю ценятся славянские и прусские кони, умные, выносливые и сильные четвероногие друзья, потомки степных скакунов, которые принесли наших предков с Урала и Волги на север.