- Прости меня или я не сдвинусь с этого места!
Девушка закусила губу. Мама и отец часто говорили ей о милосердии, о том, что прощать - долг всякого. И что нет такого преступления, которое нельзя было бы простить. Простил же ее отец, князь Владислав Загорский, свою неверную жену.
- Прощаю, - со вздохом согласилась девушка.
- Тогда пожмем друг другу руки? - Михаил Чарович все еще не вставал с колен.
Владислава заколебалась, но все-таки вложила свои пальцы в его ладонь.
Мужчина проворно вскочил с колен - девушка даже вздрогнула. Он улыбался, когда целовал ее запястье.
- Ну а теперь, в знак примирения, не пойти ли нам в ресторан? - поинтересовался он. - До отплытия еще есть время, и там наверняка найдутся свободные столики.
Владислава была готова идти куда угодно, лишь бы там были люди. Оставаться наедине с отчимом ей решительно не хотелось.
В ресторане играла музыка; почти все столики были заняты, но метрдотель нашел им один свободный. Расположение его было не совсем удачное - мимо постоянно ходили люди. Но Владислава была рада и этому, так она была уверена, что отчим не станет к ней приставать. Да и не все ли равно, где сидеть? Она вдруг обнаружила, что проголодалась, и налегала на поданный бефстроганов с удвоенной энергией. Помнится, мама все время высказывала ей, что девушке неприлично так много есть.
Отчим за едой помалкивал, руки под столом не распускал, и в глубине души Владислава была ему за это благодарна. Но как ей теперь жить? Как смотреть матери в глаза? Пока не выйдет замуж, она остается под властью родителей…
Родителей! Ну конечно же! Как можно было забыть? Ведь есть же ее родной отец, князь Владислав Загорский! Он жив и здоров и должен защитить родную дочь. Тем более что Владислава - единственная продолжательница фамилии. Интересно, она успеет написать отцу уже сегодня?
- Сколько времени?
Михаил Чарович вытащил на цепочке золотой "брегет", откинул крышку.
- До отплытия еще почти полчаса, без трех минут. Зачем тебе, Владочка? Мы отлично все успеем доесть. Нам еще должны принести бланманже и ликер. И мы, может быть, уговорим твою маму немного пройтись по пристани.
- Мне на почту надо.
- Отправить письмо? Что за блажь? Кому тебе писать?
- Моей школьной подруге, Анастасии Ланской. Мы состоим в переписке, но я давно не писала. А путешествие - отличный повод, чтобы возобновить переписку и…
- И письмо уже при тебе? Отдай мне, я передам.
- Нет. Оно… я его не закончила. Хотела дописать и отправить сразу…
- Не говори глупостей. Ты не успеешь, если будешь дописывать его в спешке. Лучше в каюте спокойно закончи письмо, а завтра утром на первой же остановке мы его и отправим. Не будем терять времени в ресторанах, а сразу отправимся искать почту.
Владислава прикусила губу. Она думала, что быстро добежит до почты, черканет пару слов на гербовой бумаге, опустит конверт в ящик - и станет ждать ответа. Казенная бумага должна убедить отца, что все серьезно. Что же делать, если отчим не собирается оставлять ее без внимания?
Громкий переливчатый рев прокатился над водой, ворвался даже в ресторан, заставив посетителей обернуться к двери.
- Мы опаздываем! - Владислава вскочила, от души благословляя эту случайность. - У вас, наверное, часы отстают.
- Нет, погоди, не торопись. - Отчим схватил ее за руку. - Куда бежишь?
Половина посетителей ресторана встала и направилась к выходу. Владислава с Михаилом Чаровичем вышли вслед за ними.
Они ожидали увидеть, как пыхтит и гудит их пароход, готовый пуститься в дорогу. Но навстречу, с верховьев, натужно пыхтя и тарахтя колесами, двигался другой пароход, такой же по размеру, с широкой двойной полосой по борту - широкой красной и узкой зеленой. Трубы и поручни были выкрашены в черный цвет, и даже металлические части тоже были в краске. На носу красовалась надпись "Цесаревич Андрей". Он явно торопился, и издалека послал предупредительный гудок. Потом еще один и еще. Они слагали какой-то ритм, и, услышав его, Михаил Чарович нахмурился.
- Требуют позвать представителей власти.
- Что? - не поняла Владислава.
- Если я еще помню морские и речные сигналы, это значит: "На борту больные. Опасно!"
- Больные?
"Цесаревич Андрей" не стал подходить к пристани. Он бросил якорь чуть в стороне, перекрыв тем самым "Царице Елизавете" путь. Стало ясно, что о том, чтобы вовремя пуститься в путь, и речи нет.
Владислава боялась, что отчим сейчас напомнит про письмо - мол, пока суд да дело, допиши и отдай мне, а я отправлю. Но тот был так заинтересован другим пароходом, что, казалось, забыл о падчерице.
Предупрежденные начальником пристани, через полчаса, когда "Царице Елизавете" пора было уже отчалить, появились дрожки, где сидели врач, исправник и двое городовых. Они пересели в лодку, которую кто-то успел подогнать к пристани, и решительно направились к пароходу, который застыл посередине реки.
Пассажиры "Царицы Елизаветы" столпились кто на обеих палубах, кто на пристани, и во все глаза смотрели, что происходит. Звучали тревожные и любопытные голоса:
- Интересно, а что случилось?
- Говорят, на борту парохода есть больные!
- Ужас! Надеюсь, ничего серьезного? Нет, что вы улыбаетесь? Есть же оспа, чума, холера, тиф… А вдруг там тифозные больные? Что же нам делать?
- А мы-то тут при чем?
- Ну как же? А зараза? Вдруг мы заразимся?
- Успокойтесь, нет никакой заразы. Мы же не на том пароходе.
- А что, если они сойдут на берег?
- И что тут такого?
- Как - что? Мы же будем рядом! Будем дышать одним воздухом с этими!
- Тогда не дышите!
- Вам бы все смеяться! А я ни минуты тут не останусь. Я сейчас же иду к капитану. Пусть снимается с якоря и скорее уплывает отсюда!
В толпе возникло движение - паникер старательно протискивался прочь. Ему что-то кричали вслед. Громко возмутилась какая-то женщина, которой он наступил на подол платья.
Отвлекшись на минуту на этого человека, Владислава просмотрела тот момент, когда на "Цесаревиче Андрее" произошли перемены. От борта отделилась лодка, стремительно направлявшаяся к берегу.
- Плывут! Плывут сюда! - послышались шепотки. - Интересно зачем?
- Держитесь от них подальше.
- О, еще один паникер! Да это городовой.
- Сейчас у него и спросим.
Люди настороженно следили, как лодка подходит к пристани. Гребли два матроса с "Цесаревича Андрея". Они остались в лодке, а поднявшегося на пристань представителя власти засыпали вопросами, что да как.
- Спокойнее, господа, спокойнее, - отвечал тот, протискиваясь сквозь толпу. - Не напирайте!
- Это не эпидемия? Нет, не эпидемия? - высоким пронзительным голосом лепетал какой-то старичок.
- Нет, господа, все в порядке. Просто один из пассажиров найден мертвым.
Толпа шарахнулась в стороны. Кто-то перекрестился, кто-то потянул с головы шапку.
- Слава богу, слава богу! - повторял старичок, крестясь. - Как же хорошо!
- Чего ж тут хорошего? Человека ведь убили, - возразили ему.
- Слава богу, что мы-то живы останемся!
Владислава стояла в стороне. Девушка внезапно поняла, что осталась одна - отчима не оказалось поблизости. Убежал? Отправился успокаивать маму? Как бы то ни было, она радовалась передышке. Хоть несколько минут побыть без его назойливого внимания.
К представителю власти шагнул один из пассажиров. Услышав его голос, Владислава узнала того самого мужчину с холодными цепкими глазами, который каких-то два-три часа назад утешал некую графиню.
- Я из полиции, - коротко промолвил он. - Что происходит?
- Несчастный случай, - ответил городовой. - Один из пассажиров найден мертвым. Врач констатировал, что…
- Я могу осмотреть тело и место преступления?
- А могу я узнать… э-э-э…
- Можете. - Мужчина полез во внутренний карман сюртука. - Вот мой паспорт и подорожная.
У городового глаза полезли на лоб, едва он бросил взгляд на бумаги.
- Третье отделение? В-вы? - прошептал он внезапно севшим голосом.
- Именно. Так что?
- Пр-рошу… - Служитель закона сделал широкий жест.
Владислава внимательно смотрела им вслед. Она лишь понаслышке знала о Третьем отделении Тайной канцелярии его величества, но слышала, что его представителей боятся все, даже обычные преступники. На вопрос, что же такого страшного было в Третьем отделении, округляли глаза и шепотом произносили одно-единственное слово: "Инквизиция". В гимназии девочки шептались, что инквизиторы всегда ходят в алых мантиях, чтобы не так была заметна кровь, а вот поди ж ты - с виду обычный человек в цивильном платье. Разве что подтянут и одет с иголочки - иные князья и графы не умеют так одеваться и держаться.
Отойдя в сторонку, чтобы ее не задевала толпа, девушка осталась ждать, посматривая на "Цесаревича Андрея". На пароходе пробили склянки, в это время "Царица Елизавета" должна была готовиться к отплытию. Но из-за непредвиденной задержки она пока оставалась у пристани Дмитрова. Краем глаза Владислава заметила капитана, он вышел на палубу и говорил с пассажирами. Все ее внимание было приковано к несчастному пароходу, и она одной из первых заметила, что лодка отчалила во второй раз.
Теперь в ней кроме городовых были врач, исправник, инквизитор и еще один человек - судя по мундиру, старший помощник капитана. Два матроса бережно снесли и уложили на дно объемистый мешок.
- Плывут! Плывут! - опять зашевелилась толпа. - Смотрите, что там? Ах, не напирайте так! Сейчас все узнаем.