- Успокойся, Елена. - Князь Михаил накрыл ее ладонь своею. - Тебе вредно волноваться. Подумай о ребенке!
- Я постоянно о нем думаю. А эта неблагодарная мерзавка делает все, чтобы его не было на свете!
- Что? - От удивления Владислава не могла больше сказать ни слова.
- Да! Ты ревнуешь и нарочно выводишь меня из себя, чтобы я начала нервничать и потеряла этого малыша. Ты ненавидишь его! Откуда в тебе столько злости? Как тебе не стыдно?
Девушка сидела ни жива ни мертва, не в силах сказать и слова в свое оправдание.
- Молчишь? То-то и оно, правда глаза колет! - торжествовала мать.
- Тише, Елена, успокойся. - Михаил все гладил ее нервные пальцы. - На нас смотрят. Лучше выпей вина. Тебе станет легче… Эй, человек!
Половой наполнил бокалы, княгиня сделала маленький глоток. Бокал Владиславы остался нетронут.
- Что мне с нею делать, Михаил? - запричитала княгиня. - Она совершенно отбилась от рук. Я не знаю, что предпринять… Я потеряла дочь!
- Увы, милая моя, дети вырастают, - вздохнул князь Михаил. - С этим ничего не поделаешь. Если наша дочь уже настолько взрослая, чтобы не слушаться старших, есть, я думаю, только одно средство. А именно, позволить ей жить своей головой и своим домом.
- Что ты говоришь, Михаил? - зашипела княгиня. - Она будет жить одна? Это неприлично! Что подумают люди?
- Я имел в виду - выдать Владиславу замуж.
- Что? Как - замуж? - хором спросили мать и дочь.
- А вот так. У меня есть несколько подходящих знакомых молодых людей. Сразу после возвращения из путешествия мы устроим небольшой прием, так сказать, прелюдию к началу сезона - ты ведь пропустишь его большую часть из-за ребенка, - и пригласим туда всех кандидатов. Ты сама на них посмотришь, выберем достойного и сосватаем Владиславу еще до Нового года, чтобы сразу после рождественского поста сыграть свадьбу.
Девушка оцепенела.
- А пораньше никак нельзя? - поинтересовалась ее мать. - Мне как раз рожать перед Новым годом. Хочется хотя бы месяц пожить в тишине и покое.
- Это можно устроить, - кивнул князь Михаил как ни в чем не бывало.
- Но… - только и смогла выдавить Владислава.
- Никаких "но", - отрезала княгиня. - Тебе уже семнадцать лет. Ты вполне созрела для замужества. Твоя бабушка вышла замуж в пятнадцать лет. Мне самой было шестнадцать, когда я встретила твоего отца.
- А моя бабушка вообще была просватана в четырнадцать лет, - вставил слово отчим. - Тебе тем более надо поторопиться, поскольку в ближайшие полтора года твоей матери будет некогда вывозить тебя в свет. Ты рискуешь остаться старой девой, если не поторопишься.
- Но я не хочу замуж! - попробовала возразить Владислава.
- Глупости. Этого все хотят, - отрезала ее мать. - И не смей мне перечить. Все решено, не так ли?
Она посмотрела на своего мужа, и тот кивнул головой.
- Да, и я обещаю устроить свадьбу в самые кратчайшие сроки. Уже через месяц после нашего возвращения из путешествия Владислава будет невестой, а там и до замужества недалеко. Кстати, - он наклонился вперед, подмигивая матери и дочери, - по стечению обстоятельств родственник одного из возможных женихов сейчас путешествует с нами на этом пароходе. И, если желаете, я сегодня же поговорю с ним. Мы вели какое-то время общие дела, и я думаю, его семейство не откажется возобновить прежние деловые отношения.
- Это было бы чудесно! - Княгиня Елена вытянула шею, рассматривая зал. - Кто это? Я его знаю?
- Конечно. Граф Антон Грибовский. - Михаил Чарович указал на столик в противоположном конце зала, где не спеша, обстоятельно, ужинала мужская компания. - Он путешествует с зятем и старшим племянником. А его младший племянник, Пафнутий, и есть, возможно, твой будущий супруг, Владислава.
- Который? - живо заинтересовалась княгиня. - Тот, что справа?
- Нет, левее. В тени. Они с братом буквально на одно лицо и…
- Хм… - Женщина помолчала, рассматривая компанию сквозь лорнет. - А он богат?
- Баснословно!
- Тогда мне нравится. Не хочешь посмотреть, Владислава?
Девушка сидела вполоборота к Грибовским и не отрываясь смотрела в свою тарелку. Обернуться и взглянуть на родственников жениха не было сил. Ей было тягостно находиться тут.
- Ты нас познакомишь? - поинтересовалась ее мать.
- С удовольствием, - с этими словами Михаил Чарович встал из-за стола.
Нет, это уж слишком! Владислава вскочила тоже.
- Ты чего? Неужели так не терпится?
- Я… пойду к себе, - пробормотала девушка. - Что-то мне нехорошо. Я, наверное, съела что-нибудь не то.
Мать посмотрела на почти полную тарелку дочери и с неудовольствием поджала губы.
- Не выдумывай! Что за…
В том конце зала ее отчим как ни в чем не бывало здоровался с Грибовскими. Раскатистый бас старшего перекрывал гул голосов и музыку. Он что-то спросил. Князь Михаил ответил, в ответ граф расхохотался. Обернувшись на смех, девушка заметила, что мужчины смотрят в ее сторону.
Порывисто схватив со стола свой нетронутый бокал, Владислава залпом выпила шампанское до капли.
- Мне нехорошо, - услышала она свой голос. - Я пойду…
- Сядь немедленно, - прошипела мать. - Как тебе не стыдно?
Но Владислава сорвалась с места, проталкиваясь к выходу. Чуть не налетела на полового, задела чей-то стул, пробормотала извинения и выскочила вон. Хлопнула дверь, отрезая ее от остального мира.
Смеркалось. Пароход, уже расцвеченный вечерними огнями, неспешно шел против течения, держась стремнины. Рокотал мотор, с плеском шлепали по воде колеса. Из-за закрытой двери музыка почти совсем не слышалась, и Владислава в полной мере ощутила свое одиночество. Верхняя палуба была почти пуста, лишь одна или две неясные тени маячили в отдалении - такие же одиночки, не желающие, чтобы их заметили.
Девушка пошла вдоль борта, цепляясь за парапет, чтобы не упасть. Ее душили рыдания. Сейчас там, в ресторане, решалась ее судьба. Отчим непременно выдаст ее замуж просто для того, чтобы избавиться. И мать не защитит, наоборот, поглощенная заботами о ребенке, который через несколько месяцев появится на свет, она сама подтолкнет дочь покинуть ее дом.
На корме, куда она забрела, шум и плеск были намного громче, а освещение - слабее. Тянуло холодом и сыростью. Берега реки неспешно проплывали мимо; сумерки скрадывали очертания берегов, и, если бы не далекие слабые огоньки, уже трудно было бы определить, где расположены деревеньки.
Сквозь плеск и рокот девушка услышала, как кто-то зовет ее по имени. Желая остаться одна, она не ответила. Зов повторился, громче и тверже. Она отступила к самому краю. Дальше идти было нельзя - там располагались колеса. Холодные брызги летели с лопастей, обдавая ее с ног до головы.
- Владочка! - из темноты вынырнул зовущий ее Михаил Чарович. - Ты что тут делаешь?
- Не подходите ко мне! - Она прижалась к борту, спиной и шеей чувствуя летящие капли. Тонкие струйки влаги побежали за ворот. - Я закричу!
- Глупости! - Отчим рванулся к ней, хватая за руку. Не успев ничего предпринять, девушка мигом оказалась в его объятиях. - Этого еще не хватало! Теперь ты понимаешь, к чему может привести твое упрямство?
- Мое… что? - Девушка уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь отстраниться. - Это… это низко!
- Владислава, - он сжимал ее в объятиях властно и решительно, - низко так поступать со мной и быть уверенной, что тебе все сойдет с рук. Низко ошибаться в людях. Низко играть чужими чувствами и быть уверенной, что никто не станет в свою очередь играть твоими. Ты считаешь себя жертвой обстоятельств? Но я сам такая же жертва - твоей красоты, твоей молодости, твоей нежности и грации, твоего обаяния… И твоя мать. Ты посмотри на нее, во что превратила ее беременность? Опухшие руки, пятна на коже, отеки, тошнота, нездоровый цвет лица. Она мучается, страдает и боится, что навсегда останется такой. И в это тяжелое время каково ей видеть рядом с собой свою молодую, красивую дочь? Подумай о ней! Подумай обо мне! Меня тянет к тебе, Владислава. - Он тяжело дышал, взглядом впиваясь в ее губы, и девушку пробирала дрожь страха и отвращения. - Так тянет, что я не могу с собой бороться. Я даже готов бросить твою мать ради того, чтобы быть с тобой…
- Нет! - вырвалось у девушки.
- Нет, - повторил он. - Тогда пойми, что это единственный выход: чтобы сохранить счастье своей матери, ты должна пожертвовать своим. В этом мире не бывает полного и абсолютно чистого счастья - каждый всегда счастлив за счет кого-то другого. Мы с твоей матерью покупаем свое счастье, жертвуя тобой, ну а ты… Что мешает тебе потом пожертвовать кем-то еще?
Девушка поняла, что он говорит о ее будущем муже. Пожертвовать им? Это как? Бросить, как мама бросила ее отца? Значит, и княжну Елену когда-то выдали замуж за князя Загорского против воли? Не может быть! Как это все низко, мерзко, грязно!
Она невольно задумалась, утратила бдительность - и в этот миг князь Михаил опять ее поцеловал.
Это был совсем другой поцелуй. Поцелуй мужчины, знающего, что женщине некуда деваться, что она полностью в его власти, и он волен делать с нею все, что заблагорассудится. Опомнившись, девушка застонала, отворачиваясь.
- Владислава, - он не прекратил ее целовать, скользя губами по ее шее и вискам, - я не могу устоять… Будь моей! Вместе мы что-нибудь придумаем! Только согласись… Только скажи…
- Нет! Пустите, я закричу!
- Ты сама не знаешь, от чего отказываешься! Твоя мать ничего не значит для меня…
Не в силах больше терпеть, Владислава закричала.