- Шестой… Второй… Пятый… Цифра часто менялась. Но суть оставалась прежней. Спецотдел. Когда-то на него работали великие люди…
Я подумала, что было бы здорово ударить его по лицу. Он надо мной издевался. Я рассказала ему все, что он хотел слышать, - а он в ответ решил отбрехаться пошлейшей сказкой про людей в черном и советский филиал школы Хогвартс.
- …Потом великие измельчали. Но шанс все равно оставался.
- Шанс на что?
- Шанс, - он посмотрел на меня своими глазами-медузами, - на победу.
Крохотные зрачки подрагивали и слегка шевелились, как мошки в желе. Я подумала: такие глаза обычно бывают в кино у маньяков. И еще я вдруг поняла, что совсем не чувствую боли. Значит, он мне не врал. В кои-то веки говорил то, во что верил.
- Михаил Евгеньевич, вы - сумасшедший?
- Кажется, это ты только что рассказывала мне про гнилую луну, тонкие тени и пустой крут на льду. - Подбельский весело хохотнул. - У тебя галлюцинации, куколка. Так кто из нас сумасшедший?.. Все закончилось в девяносто втором. - Улыбка одернулась с его лица резко, как фальшивая борода. - Ельцин всех сдал. Пропил мозги - и империю тоже пропил… Когда развалился Союз, я уже несколько лет работал на спецоперации здесь, в Крыму… Но Крым стал чужим. Я получил приказ бросить все и возвращаться в Москву. Начались перетряски. Нас передавали из одного ведомства в другое. В итоге нас отдали в ведение ФСО РФ…
- Кого - нас?
- Нас. Спецотдел. Нас решили оставить. Не как реальную силу - как игрушку, как маленький цирк уродов при Федеральной службе охраны… Нам полагалось служить штатными клоунами для новой России. Но уважающие себя люди присягают раз в жизни и служат только одной стране. Мы себя уважали. Поэтому мы просто исчезли…
- …А теперь встречайте нашего юного морского артиста! - гундосит Тамара Васильевна.
Амиго вплывает из подводной дверцы в бассейн и выпрыгивает из воды, приветствуя публику. Тусклый глаз точно затянут серой полиэтиленовой пленкой. Обратно в воду он падает брюхом, неловко и некрасиво. Он явно не в настроении, он не готов выступать.
- Комм, - одними губами говорит дрессировщик, и Амиго покорно подплывает к нему.
Дрессировщик ставит правую ногу на мокрую спину Амиго - как победитель, как воин-завоеватель. Он толкает его этой ногой вниз, под воду, - или нет, просто переносит вес тела. Вторая нога отрывается от края бассейна - и вот дрессировщик уже скользит по воде, стоя на спине у дельфина…
…Горящий обруч опускается сверху на тросе и зависает над бассейном. Дрессировщик легко соскакивает обратно на кафельный бортик. А Амиго резко уходит под воду.
- …А сейчас, друзья, дрессированная афалина Амиго продемонстрирует вам свой самый любимый номер!..
Когтистая лапка боли сжимается у меня в животе: она врет. Она знает, Амиго это не любит.
Амиго выныривает и прыгает в центр огня. Он самую малость промахивается - пролетает не в середине обруча, а чуть ближе к нижнему краю. Я вижу, как красные горячие язычки лижут его живот. Он снова ныряет, выныривает, широко раскрывает свой рот, похожий на клюв. Дрессировщик кидает ему снулую рыбину из ведерка…
Зал аплодирует. Парни в тельняшках, сидящие в переднем ряду, пронзительно свистят. А я слышу еще один свист - тонкий свист афалины.
Он расстроен. Он хочет уплыть на другую сторону дна.
- …Что значит "просто исчезли"?
- Ну - навык имелся… Скажем так: мы самораспустились. Сожгли архив. Сменили имена и фамилии. Сменили род деятельности. "Сейчас я буду медленно считать до десяти. - Подбельский сделал каменное лицо и причмокнул. - Раз… Вы абсолютно спокойны… Два… ваше тело почти невесомо… Три… вы испытываете чувство полета…Четыре… Ваши внутренние будильники прозвонят завтра вовремя… Пять… вы совершенно расслаблены…"
Он "исчез". Он заделался экстрасенсом (благо навык имелся) и несколько лет кочевал по своему когда-то огромному, а теперь уже не существующему советскому государству, выступая в различных ДК и концертных залах, вводя в гипнотический транс стадионы - а иногда отдельно взятых клиентов.
Это правда.
Потом ему надоело. На деньги от выступлений он открыл интернат в Севастополе. Чтобы дать несчастным детям надежду.
Это ложь. Вернее - что-то из этого ложь.
- Вот тут, - я прикоснулась к животу чуть выше пупка, - тут мне больно, когда ты врешь, папа.
- Да, я знаю. Там, где солнечное сплетение. Там, где душа.
- Тогда не ври. Скажи, чего ты от нас всех хочешь.
- Хотел. Правдивее будет в прошедшем: хотел. Я хотел… мне нужен был мой собственный Первый отряд. - Он говорил очень медленно. - Я искал детей, способных… на многое. - Он аккуратно подбирал слова, выискивая более общие и потому более честные. - Детей, способных переходить грань.
- Зачем?
- Чтобы у нас был шанс на победу.
- Победу в чем?
- Победу в войне.
- Разве идет война?
- Она скоро начнется…
…Когда программа дельфинов заканчивается и появляются морские котики, я быстро протискиваюсь по ряду, задевая чьи-то волосатые коленки и икры, огибаю здание дельфинария и захожу в него с черного хода.
Дверь в гримерную чуть приоткрыта. Новый дрессировщик сидит ко мне спиной перед зеркалом. Его отражение, жмурясь, деловито стирает ватным тампоном золотистые блестки с лица.
- Йеманд Фремд!
Он оборачивается ко мне почти сразу, но все же с крошечной задержкой - и несколько более резко, чем стоило бы. Наверное, поначалу так реагирует на оклик любой, кто представился не своим именем и еще не успел с ним как следует сжиться. Изобретательный псевдоним. Йеманд Фремд. Некто Неизвестный.
- Изобретательный псевдоним, - говорю я ему по-немецки.
Он улыбается во весь рот, во всю свою идеально квадратную челюсть.
- Можно по-русски, - говорит он. - Я в детстве учил.
У него мягкий, убаюкивающий какой-то акцент.
- Но практики у меня давно нет…
Мне нравится, как он говорит это "нет", - аккуратно и нежно выдыхая на последней согласной, точно сдувая крохотную пылинку с цветка.
- Чем могу вам служить?
Мне нравится этот его старомодный высокий штиль…
- Этот дельфин, - говорю я. - Амиго… Он мой. Ну то есть - я его здесь опекаю. У меня с ним хороший контакт. Я изучила его повадки, особенности его поведения. Он не совсем обычная афалина…
- О да, конечно…
- …У него очень подвижная психика, он впечатлителен и легко возбудим…
Некто Неизвестный смотрит на меня, улыбаясь. Мне не нравится эта его улыбка. Слегка снисходительная.
- С тех пор как вы его дрессируете, он стал очень нервным, - резко говорю я. - Вы обращаетесь с ним слишком жестко. Амиго… Это животное привыкло здесь к совершенно другому обращению.
- Немецкая школа дрессировки. - Он беспомощно разводит руками. - Возможно, вы правы. Возможно, я был слишком строг.
Что-то в этих словах - неправда. Ясно, что: он просто не собирается со мной спорить. Что бы он там себе ни думал, ему легче отделаться от меня вежливой фразой.
- Впредь я буду с ним мягче, - говорит Неизвестный. - Обещаю.
Боли нет. Это странно - но боли нет. Значит, он и впрямь обещает.
- Меня зовут Ника. А вас? Как вас на самом деле зовут?
- Томас, - широко улыбается он и протягивает мне загорелую руку.
Я стою неподвижно. Я слушаю боль.
- Очень приятно, - смущенно бормочет он и неловко прячет руку в карман.
- Ви хайст ду? - говорю я.
- Томас… - Он игриво глядит на меня. - А вас на мякине не проведешь!.. - В слове "мякина" ударение он ставит на первом слоге. - О'кей. Меня зовут Генрих.
Я молча качаю головой.
Он совсем перестает улыбаться. Он смотрит внимательно, не мигая. У него красивые глаза. А вокруг них - нестертые блестки, такого цвета… как липовый мед на солнце. Одна блестка прилипла в уголке его глаза.
- Эрвин, - говорит он. - Меня зовут Эрвин.
- Теперь похоже на правду.
Он пожимает мне руку, потом той же рукой трет глаз. Тот, с золотой соринкой.
Мне отчего-то становится его жалко.
- Три к носу, - говорю я ему. - Если хочешь, чтоб вышла, три пальцем в направлении к носу.
6
ОБОРОТЕНЬ
…Их предки пришли с Южного полюса тьмы.
Они не имели права на Истину - и Истина ускользала от них. Самых талантливых в своих рядах они истребляли сами…
Им не был дан Разум - эта животворная искра, это умение возвращать любую вещь или сущность к ее духовной первопричине, освобождать тончайшую эссенцию сути из-под застывшей коросты конкретности.
Они были, остаются и будут человеко-зверьми, человеко-объектами, жалкими имитациями истинного Творения…