Сам он стоял спиной ко мне и как ни в чем не бывало разговаривал по телефону. Назначал кому-то встречу в Питере. Ни меня, ни слетевшего полога он даже не заметил. Я не стала мешать. Подождала, пока договорит. С удовольствием рассмотрела симпатичный iPhone 4 – до десяти часов сети вай-фай, широкоформатный экран на три с половиной дюйма и еще куча всяких милых сердцу наворотов. Я давно хотела купить такой. Но денег постоянно не хватает, точнее, уходят они не на то.
Парень сунул телефон в карман, лениво развернулся и заметил меня. Хищно оскалился, приняв за обычную человеческую девушку. Это заблуждение мне было на руку. Узнать меня он, конечно, не узнал. Тоже неудивительно. А я не стала ничего объяснять, просто подошла и без слов ударила. Коротко и мощно, сверху вниз ногой – растяжка мне позволяет. Его щека, рассеченная жесткой подошвой, окрасилась бордовым. От удара парень отлетел в сторону и скорчился на земле. Густая кровь стекла на подбородок, потом на шею и испачкала воротник пижонской рубашки. В его глазах на миг мелькнули испуг и растерянность. Мне хватило времени, чтобы с наслаждением ударить еще раз – это была месть.
Макс старше меня и опытнее, но его жизнь состоит из одних лишь удовольствий. Он привык иметь дело с людьми, которые в несколько раз его слабее, или с продажными халдеями, которые за деньги готовы стерпеть все. Одним словом, крыса. Злобная, мелкая, но мало на что способная в одиночку.
Он даже сопротивляться толком не мог. Только утирал с лица кровь, скулил и пытался достать из кобуры под курткой пистолет. Пули там, вероятно, были серебряные. Но он понимал, что одних пуль чертовски мало. Знал – меня это не убьет, но надеялся обездвижить на время и добить или сбежать. Зря! Даже выпусти он всю обойму, я все равно буду сильнее его. Потому что для него это все непривычно, страшно и жутко. А для меня – жизнь. Тринадцать лет каждодневных тренировок, и все ради одного этого дня. Ради удовольствия в один прекрасный момент поквитаться.
Если бы он был чуть смелее, то смог бы задавить меня массой – один точный, выверенный удар физически более сильного противника мог свести на нет мои умения, но Макс не привык защищать себя сам. Слишком любил прятаться за спины других или убивать слабых человеческих девушек. Он просто не рискнул. Мне было приятно осознавать, что он боится. После первого же моего удара он потерял уверенность, посчитал меня сильнее, чем я есть на самом деле, и в этот момент проиграл.
Всадив в его сердце кол, я не испытала ни жалости, ни сомнения. Макс так и не понял, за какие грехи его убили. Он продался халдеям и стал в нашем обществе изгоем. Он даже пропустил момент, когда его официально разрешили убить. Иначе успел бы подготовиться к встрече с такими, как я.
Тело на земле уже начало разлагаться. Вопреки легендам морой, если его убить, не разлетается прахом сразу, а словно бы тает, проходя все этапы разложения за несколько минут. Я торопливо окинула взглядом модные шмотки и, подавив брезгливость, залезла в карман куртки мерзавца – уходить без трофея нельзя, это – традиция. А потом должна же я представить доказательства того, что преступника больше нет? Да и есть повод лишний раз не тратиться на заманчивую игрушку. В любом случае я хотела порадовать себя телефоном после очередного заказа, а тут вышла экономия.
Макс любил дорогие вещи, будь то машины, девушки, духи или вот телефоны. Я тоже люблю телефоны, машины и духи, но возможности у меня куда более скромные.
Сунув заслуженную добычу в карман, я спешно направилась прочь из парка, в сторону метро. Не хотелось бы опоздать и потом ждать такси. Можно, конечно, проявить благородство и сознательность – вызвать милицию. Но зачем? Тело девушки в любом случае в ближайшее время найдут и сильно удивятся, обнаружив рядом дорогие, стильные, но невероятно грязные мужские шмотки. Но мне-то что? Я свое дело сделала. Жаль только, что месть не принесла никакого облегчения. Впрочем, я знала, что так будет. Ведь ничего не изменилось, по крайней мере, для меня.
Глава 1
Питерский туман
На будущем – пелена,
На прошлом – туман с Невы,
Лишь восемь часов без сна
От Питера до Москвы.
За окном в мутной рассветной дымке проносились роняющие листву деревья, телеграфные столбы, а иногда и целые поселения. На горизонте лениво вставало солнце, стыдливо прячась в мутном мареве облаков, словно понимало, что сегодня слишком насыщенный у меня выдается день.
С пятницы на субботу в поезде Москва – Санкт-Петербург всегда много народу, но я предпочитаю одиночество и поэтому заказываю себе отдельное купе или вообще еду на машине. Меня раздражает суета и навязчивое внимание. Лучше заплатить и слушать мерный перестук колес, чем, стиснув зубы, внимать пустому трепу случайных попутчиков или, упаси боже, любоваться на пьяные рожи и дышать перегаром. В купе подобных проблем нет и можно спокойно отдыхать, но я не люблю спать ночью, вот и приходится таращиться в окно и невольно прислушиваться к тому, как пьяно бубнят за тонкой стенкой подвыпившие соседи.
Я взглянула на небольшие золотые часы на руке – круглый циферблат с пятиконечной звездой, выложенной бриллиантами – подарок очередного бойфренда. Мы были вместе недолго. Этого хватило, чтобы возлюбить с удвоенной силой свободу и независимость. Но часы от этого не стали меньше мне нравиться. Я не из тех, кто, выкидывая из сердца мужчину, возвращает и все сделанные им подарки. Должно же после романа остаться хоть что-то, кроме очередной порции разочарования. Обе стрелки показывают на острие опущенного вниз луча. Шесть тридцать. До Питера осталось всего ничего – чуть больше полутора часов. Почти сто минут отдыха, а потом опять новые люди, суета, работа.
Нет, до вечера у меня есть свободное время, можно даже немного вздремнуть, но я уже вряд ли буду одна. Интересно, кого пришлют меня встречать? Кого-то из наших или еду? Надеюсь, что второе. Не хотелось бы на новом месте, ко всему прочему, заботиться о раннем завтраке. В животе нехорошо потянуло, рот наполнился слюной. Не люблю ощущение жажды. Его не заглушишь ничем: ни кофе, ни обычной пищей, ни каким-либо делом. Но попробовать можно, все равно заняться нечем. Я достала из сумки зеркало на подставке и косметику. Открыла пудреницу и начала механически поправлять макияж. Тон ложился ровно, превращая живое лицо в привычную холодную маску. Я всегда красилась много – маскировалась. Без макияжа мне не давали больше восемнадцати. Чаще всего шестнадцать. Вечные, застывшие шестнадцать лет. Как же я их ненавижу!
С тех пор как я изменилась, прошло тринадцать лет. А мне все так же шестнадцать. Я подстригла и покрасила волосы, я не выхожу из дома без косметики. Но это слабо помогает. Больше двадцати мне еще ни разу не давали и никогда не дадут. Велика радость – на всю жизнь остаться худосочным существом с лицом дурочки-старшеклассницы. Одному из лучших домушников стаи повезло еще меньше. Ему навсегда двенадцать. Вот уже пятьдесят с лишним лет. Прекрасный пол всерьез не воспринимает, сигареты и спиртное в магазинах не продают. Спиртное и мне продают далеко не всегда, а сигареты продавщицы подают иногда с таким выражением лица, что хочется сунуть им в нос паспорт. Правда, по паспорту я тоже моложе своих лет – мне двадцать один. Это лучше, чем шестнадцать – я могу пить, курить и водить автомобиль.
Попросив у проводницы кофе, я засунула в сумку зеркало, проверила наличие документов и расслабилась. Сделала обжигающий глоток из совдеповского стакана и прикрыла глаза. Кофе в поездах можно пить только так, зажмурившись, и очень горячим, лимон добавить для вкуса, иначе гадость редкая.
Остаток пути я провела, рассматривая проносящиеся за окном огни и медленно светлеющее небо. Как обычно, вышла в тамбур первая – ненавижу толкаться с другими пассажирами и тыкаться носом кому-то в спину. Когда мне дышат в затылок, тоже не люблю, но этого не избежать. Народу на перроне было море. Приезжающие, встречающие перемешались и издавали такой гомон, что их не могли перекричать даже зазывалы-таксисты. Несколько слишком резвых в душевном порыве даже попытались отобрать мою сумку, чтобы помочь ее донести, а потом и меня насильно усадить в такси. Я вежливо отказалась, едва удержавшись, чтобы не оскалиться. Еще один минус девчачьей внешности: везде меня принимают за особу, в первый раз приехавшую в большой город. Достало уже. На перроне меня никто не встречал – это и к лучшему. Наконец-то Марат внял доводам разума и поверил, что большого багажа у меня не бывает.
Черный Touareg с символичными тремя шестерками на номерах я заметила сразу же. Слишком уж он был "наш" – хищный и словно отгороженный от внешнего мира наглухо тонированными стеклами. Закинув на заднее сиденье небольшую дорожную сумку, я бесцеремонно плюхнулась рядом с водителем, удостоив его мимолетным взглядом – обычный человек, запах которого смешивался с недорогим, но вполне приятным парфюмом. Мне нравилось сочетание крови, цитруса и молодости.
Еще совсем мальчишка – лет двадцать, не больше. Моя сегодняшняя закусь, видимо. Марат расстарался, подобрав мальчика посимпатичнее. Ему бы моделью работать, а не водителем. Правда, платят у нас больше.
В наивно-вытаращенных голубых глазах парня мелькнуло изумление, испуг и брезгливость, которую он не смог скрыть. Значит, из недавно посвященных. Не привык еще. Знает, что меня нужно не просто подвезти, но еще не смирился с существующим положением вещей. Либо привыкнет и не станет реагировать остро, либо сломается и умрет, или уйдет, попрощавшись с некоторыми воспоминаниями.