И как то и случается непременно и всегда именно с закоренелыми скептиками, живущими исключительно в мире научных, эмпирических представлений, первое же столкновение его не подготовленного к вторжению сознания с иррациональными силами привело Базанова в смущение и беспокойство и породило нечто похожее на страх беспомощности. Он вступил на территорию, существование которой отрицал и опыта передвижения по ней не имел совершенно. Андрей Николаевич, в отличие от большинства своих современников, претендовавших на звание интеллектуалов, не вдохнул с воздухом идеологической свободы даже и грамма интереса к потусторонним и оккультным исследованиям, кои Базанов почитал абсолютно вредными и антинаучными. Он и гороскопов не читал, и на картах пасьянсов не раскладывал, и даже потешался над бедным Мухой, верившим в наличие у человека энергетического, астрального биополя. За что и поплатился. И у Базанова теперь не оставалось никакого иного выхода из психологического тупика, кроме как начать собственное расследование относительно "глупого письма" и тем самым снять с себя овладевший им внезапно страх и доказать на деле, что черта не существует и святая вода – суть лишь примитивное Н2О. Безудержный ужас, накативший на Андрея Николаевича прошедшим вечером под впечатлением от письма Забелина, наутро вызвал угрызения совести и натуральный стыд, и даже выпитая почти залпом жалкая бутылка вина ничуть его не оправдывала. Тем более что страх никуда не ушел, а как бы затаился в нем до поры. Состояние это было неприятным до крайности, и Базанов ближе к концу рабочего дня решительно снял трубку и вызвал к аппарату своего ответственного должника. Впрочем, дело свое он обставил нужным образом и, повздыхав над бюджетом, отважился раскошелиться. Должник слыл падким до халявы и кулинарных удовольствий эпикурейцем, и Базанов пригласил его для верности в ресторанчик неподалеку, может, не самый дорогой, зато вкусный и солидный, часто посещаемый чиновниками средней руки все того же финансового министерства. Заведение прозывалось "У Хоттабыча" и имело соответственно несколько восточный колорит. Встреча была назначена на завтрашний вечер.
Ответственный работник, страшно сказать – администрации самого президента, в коей он, по чести и образно говоря, служил десятым помощником младшего советника, некий Олег Поликарпович, явился без опоздания. В нем и вправду велика была жажда до любых бесплатных подачек и привилегий. Но именно на это и надеялся втайне Базанов, зная Олега Поликарповича как пронырливого и, что важно, довольно хвастливого собирателя всяческих слухов и более-менее правдоподобных сплетен.
Когда положенные градусы были достигнуты и все прилагающиеся к ним блюда съедены, наступило время уже чистого пития и непринужденной беседы. Свой крошечный, надуманный вопрос-консультацию Базанов задал давным-давно и получил исчерпывающий ответ. А собеседник его и подавно был доволен, что откупился так дешево, поделившись малозначимой информацией по ерундовому поводу. Оттого Базанов особенно начал нравиться Олегу Поликарповичу и даже годился в более близкие приятели. Тем паче что казался нетрезвому уже десятому помощнику самым подходящим и доверчиво восторженным слушателем его седых с бородой кремлевских сказаний. Значимость в собственных глазах росла у помощника с каждой минутой, а вместе с ней росло и тревожное внимание Базанова. Наконец, залучив удобный момент себе в компаньоны, Андрей Николаевич и выложил с нарочитой небрежностью заветный свой вопрос.
– А помнишь, Олег, – к этому моменту оба собутыльника уже перешли на временное "ты", – помнишь, как нашему верховному, – тут Базанов благоговейно воздел очи к потолку, – на день рождения добыли подарок из Оружейки? Не ты ли мне и рассказывал?
– Не я. И не подарок то был вовсе, – оживился помощник, почуяв новую возможность распустить павлиний хвост и похвалиться своим всезнанием. – Я бы тебе такую глупость ни в жизнь бы не сказал. А на самом деле случилось это так…
И Олег Поликарпович поведал историю, представлявшую для него всего лишь очередной кремлевский анекдот, а для Базанов, чем далее, тем очевидней доказывавшую, что вляпался он не в свое дело, и похоже, по первое число.
– Семь лет, почитай, уж прошло, да я и не там вовсе работал в это время. Говорят, затеял всю авантюру тогдашний думский председатель Кукуев, очень за свое место трясся. И без Турандовского не обошлось. Этот куда хочешь пролезет. Ну "принцессе"-то с рук сошло, какой с него спрос, а вот Кукуев поплатился. На следующих же выборах его и прокатили, даже в партийные списки не внесли.
– А что было-то? – постарался направить Базанов откровения помощника в нужное русло.
– Что? Да ничего особенного. Обычный подхалимский выпендреж. То ли уговорили они с Турандовским, а может, и подкупили или даже запугали какого-то бедолагу-хранителя из Оружейки. И тот выдал им во временное пользование эту шапку. Все же день рождения Самого. Попробуй что возрази. Понятное дело, везли с охраной и с эскортом. На бархатной подушке с кистями. Так и поднесли два дурака. Верноподданнические чувства выражали.
– И что Ермолов? Неужто принял? – вроде с сомнением, а на самом деле с содроганием спросил помощника Базанов.
– Принял. Да, говорят, у него и выхода особенного не было. Там ведь "наблюдатели" сидели за столом. Послы и прочая шушера. Думали, так и нужно. Дескать, языческий обряд у дикой восточной демократии. Зачем лишний раз акцентировать. Подумаешь – шапка. Не корона же, в самом деле. А Василицкий, он тогда уже на страже стоял подле Самого, им и наплел. Мол, традиция, обычай, преемственность исторической власти… Те покивали и стали смотреть. Про шапку-то первый раз в жизни слышали. И потом, это же не официально, а так, в атмосфере дружеского застолья.
– А дальше-то? Дальше что было?! – изобразив воодушевленный интерес и как бы требуя захватывающих подробностей, воскликнул Андрей Николаевич.
Помощник немедленно откликнулся, ему и самому желалось продолжить:
– А дальше Ермолов наш, молодчага, как ни в чем ни бывало, как будто каждый день ему шапки из кремлевских палат носят примерять, берет эту историческую ценность и кладет себе на голову. И улыбается. Вроде так и надо, так и было задумано. А после уже влез этот поп.
– Какой поп? – зловещим полушепотом спросил Базанов, пальцы его впились до боли в обитые кожей подлокотники кресла.
– Какой-то. Там из Патриархии сидели тоже. Куда сейчас без них? И самый завалящий праздник не отметишь, не перекрестившись. Тут же и Владыка был, и при нем то ли архимандрит, то ли митрополит, я в их чинах не разбираюсь. А только этот поп враз заголосил: "Печать и дар Святаго Духа!" и что-то еще. Про Владимира Второго, царя Всея Руси. Тоже, небось, отличиться захотелось, угоднику. Вот он и запел.
– Что запел? – упавшим голосом спросил Базанов, хотя и того, что он услышал, было довольно.
– Да не знаю я. И эту-то фразу запомнил, оттого что часто повторяли. И до сих пор. Как ратифицировать какой документ в администрации, так шутники по сей день смеются и твердят, что вот – "печать и дар Святаго Духа". А попу тому нагорело. Владыка так его одернул, что даже и послы заметили. Да им сказали, дескать, пьяный. А после уже не до попа стало.
– Отчего? – будто выплюнул из себя Базанов, так ему свело скверным ужасом горло.
– Ну, это между нами. Ты парень свой, так что тсссс… – Помощник поднес короткий, волосатый палец к губам и сильно окосевшим глазом подмигнул Андрею Николаевичу. – Самому, говорят, плохо сделалось. От нервов, наверное. А может, для того, чтобы из положения выйти и шапку эту снять. Хотя, чтобы нарочно, вряд ли. Говорят, и кровь носом пошла, как такое разыграешь? И вроде обморок приключился. Но в чувство быстро пришел. А только после уж и на себя похож не был. Конечно, сильно разозлился. Ну, все сделали вид, будто инцидента и не произошло. "Наблюдатели", само собой, доложили куда надо. А с другой стороны, подумаешь, обморок. У них вон и калеки парализованные в президентах хаживали, и ничего. Милосердие, блин, западное.