Мы куда-то идем, но я не слежу за дорогой, даже закрывая глаза, чтобы сильнее прочувствовать его тело напротив моего. В нем кипит сила, замкнутая в земную оболочку, она прорывается наружу жаркими всполохами. Свежий ветер бьет в лицо, развивая волосы, и заставляя открыть глаза. Мужчина стоит напротив меня, прижимая к шершавому стволу дерева. Я слышу только шелест листьев над головой, что похоже на шепот, но не могу разобрать слова. Этот миг волшебен и неповторим. Сердце в груди сходит с ума, прося запомнить каждую деталь.
Мои руки на его талии, поощряя придвинуть вплотную, потому что я так боюсь его внезапного ухода. А он не спешит, растягивая каждую секунду, словно густой мед. Его губы приближаются и мимолетно касаются уголка моего рта. Это так чувственно, что мои колени подгибаются, и я начинаю медленно соскальзывать по стволу, царапая трикотаж платья. Мужчина успевает подхватить меня, возвращая на прежнее место, но на этот раз, удерживая в жестких тисках своих рук.
Над нашими головами уже взошла луна, мелькая между ветвями деревьев своим живым серебром. Это кажется мне романтичным. Перед глазами всплывают картинки, изображавшие влюбленную пару, прогуливающуюся под звездным небом. Разве мы не похожи на них?
- Похожи, - шепчет он мне на ухо, одаривая кожу горячим дыханием. Становится жарко, ветер почему-то начинает обходить нас стороной. Я ловлю каждый его вздох, словно от этого зависит моя жизнь.
Это похоже на сон, которому мне не удается сопротивляться. Я борюсь изо всех сил, но его черты становятся расплывчатыми, ускользая от меня, а прикосновения едва ощутимыми. Влажный язык медленно скользит по моей шее, и тело бьется в сладких конвульсиях. Его ласка становится все жестче, и я чувствую его острые зубы. Боль и блаженство слишком тесно сплелись вместе, став единым целым. Сердце работает на пределе, не зная как реагировать на эти прикосновения. Оно обезумело, выбивая быстрый ритм, словно исполняя чечетку.
Я закрываю глаза и, замирая, ощущаю, что грядет нечто особенное. Все прошедшие годы были только томительным ожиданием этого момента. Он что-то говорит, но слова становятся чужими, такими грубыми и лишенными смысла. Они не нужны. Ни сейчас, ни потом. Я хочу большего - эта фраза бьется в голове, вторя сердечному ритму.
Мир останавливается как на статичном снимке. Часы перестают отсчитывать время, ветер, склонивший ветви деревьев, удерживает их в том же положении, лунные дорожки замерзают, становясь непроницаемыми. Можно разглядеть каждую деталь, каждую песчинку, даже воздух обретает свою форму.
На меня снисходит прозрение. Всего на какой-то миг, но этого оказывается достаточно. Я понимаю, что стою в каком-то парке, что прижимаюсь к незнакомцу, что рядом никого нет. Это рождает страх, такой дикий и бесчеловечный, что у меня перехватывает дыхание. Разум трубит об опасности, но слишком поздно. Времени больше нет, а значит, нет и спасения. Я понимаю, что не успею ни закричать, ни дернуться, ни оттолкнуть его. Этого хватает только на болезненное осознание и резкий скачок адреналина. Дальше была только боль.
Она оглушила меня, обездвижила, ядом пробегая по венам. Я пытаюсь закричать, но горло сдавило, выпуская наружу только жалобный всхлип. Рот наполняется солью со странным металлическим привкусом. Но мне уже нет до этого дела. Я бьюсь в страшной агонии, пока боль проносится по телу, разрушая все преграды. Она повсюду, холодная и горячая, острая и тупая, безжалостная и милосердная. Никто никогда не рассказывал, что ей удается быть такой разной, но в тоже время всепоглощающей. Боль съедает меня изнутри, снова и снова. Я больше не хочу существовать. Последняя вспышка и мой мир обретает покой, окрашиваясь в непроглядную темноту.
03.02
Кто-то тряс мое тело, вызывая только острый приступ тошноты. Я с трудом открываю глаза и в первое время ничего не вижу, боясь, что зрение покинуло меня навсегда. Но оно возвращается, постепенно очерчивая одну деталь за другой. Надо мной склонились Лиза и Инна, их лица кажутся мне комичными, обезображенными испугом - огромные глаза, взлетевшие на лоб брови, приоткрытые губы, дергающиеся в нервном тике лицевые мышцы. Я даже пытаюсь рассмеяться, но меня душит кашель.
Они помогают мне перевернуться и приподняться, облокотившись на локти. Земля так близко, что ее резкий запах щекочет мои ноздри. Взгляд падает на часы, и я понимаю, что слишком долго лежу здесь. Достаточно, чтобы замерзнуть. Холод успел проникнуть под кожу, вызывая легкую дрожь.
- Ну ты даешь, - сказала Лиза, поддерживая мои волосы, пока я откашливалась. - Что на тебя нашло? Какого черта ты пошла с этим уродом?
- С каким уродом? - В голове царил полнейший хаос, воспоминания кружились, сплетаясь в один огромный клубок, не давая ни на чем толком сосредоточиться. Черт, сколько же я выпила?
- Э, подруга, да ты в стельку, вроде и пила немного. Он тебе ничего запретного не предлагал?
Я морщусь, наконец припоминая высокого брюнета, его лицо постоянно остается в тени, словно он прятал его от меня. Это походит на кинофильм, пленка которого пострадала от времени, только рваные выцветшие кадры, без звука и лишенные всякого смысла. Почему именно сегодня спиртное решило сбить меня с ног. Каких-то три коктейля и я уже валяюсь в грязи с ужасающей болью в висках. Полная амнезия не так уж и плохо в такой ситуации.
- Как же мне плохо…
- Господи, да ты поранилась, - воскликнула Инна, касаясь моей шеи.
- Наверное, когда падала. Ты нас напугала, подруга. Мы пошли за тобой и видим, как тебя к дереву прижимает этот ублюдок. Он пытался тебя изнасиловать?
- Это было страшно. Тебя словно к электровольтным проводам подключили, ты вся так тряслась под ним.
- Не помню, - простонала я, чувствуя, как ломит каждый сустав, каждую косточку. Видимо, падение не прошло для меня бесследно. На шее осталась глубокая царапина, которая до сих пор кровоточила. На пальцах отпечатались ярко-красные пятна, выглядевшие так фальшиво, что совсем не походили на кровь. Мою кровь. - Голова раскалывается на части.
- Нечего было столько пить.
- Я не пила.
- Ну конечно, нормальный человек не пошел бы с первым встречным лизаться под деревом, - проворчала подруга, вместе с Инной помогая мне подняться.
Боль врезалась в мое тело с мощью многотонного грузовика. Я пошатнулась, полностью опершись на девчонок. В глазах потемнело, и мне с трудом удалось остаться в сознании. Это похмелье оказалось худшим из всех.
- Потащили ее в машину.
- Мне нельзя домой в таком виде. - Мысли путались, но я точно знала, что мама сотрет меня в порошок, увидев дочь в невменяемом состоянии. - Я еще хочу жить.
- Нужно было раньше думать, прежде чем уходить из клуба. Да что на тебя нашло вдруг?
- Не знаю, полное помешательство. Помню, что поднялась наверх, а он меня ждал у входа, а дальше только какими-то урывками. Мне что-то подмешали в коктейль.
- Водки тебе туда подмешали.
Лиза устроилась рядом со мной на заднем сидении, открывая свою сумочку и пытаясь привести меня в порядок. Инна села за руль, пристегиваясь и заводя мотор. Как только машина тронулась с места, к горлу подступила тошнота, сделав мою жизнь еще отвратительнее.
- Помедленнее, - жалобно попросила я, прикрывая рот рукой, словно это могло чем-то помочь. - Не хочу испортить твою обивку.
- Даже не думаю, - пригрозила мне Инна, но все же сбросила скорость.
- Тебе просто повезло, что мы у тебя есть. - Лиза промокнула салфеткой мою рану на шее, стирая уже запекшуюся кровь. - Мы прибежали как раз вовремя. Не знаю, что бы он с тобой сделал. Мы начали кричать как сумасшедшие и он убежал.
- Причем очень быстро, - добавила девушка.
- Ой, да прекрати, ну спринтер парень. Так спешил, что даже не представился. Мы толком и его лица не разглядели. Ну и натворила ты дел. Давай попробую макияж подправить.
Я тут же подставила свое лицо, слушая Лизу в пол уха, сосредоточенная больше на том, чтобы удержать все съеденное за вечер в своем желудке. Тошнота накатывала волнами, то усиливаясь, то пропадая совсем, давая мне надежду, что миг избавления близок. Машина подскакивала на ухабах, возвращая ноющую боль в теле. Кости, словно стали хрустальными, их звон нарастал, становясь адской симфонией. Казалось, кожа вскоре начнет трескаться от усиливающейся вибрации.
- Давай отряхнем платье. - Машина остановилась возле моего подъезда, и я с большим трудом выбралась наружу, наконец вздохнув свежий воздух в свои сжавшиеся легкие.
Тошнота стала отступать, отдав главенствующие позиции головной боли. Меня до сих пор слегка покачивало, но я больше не чувствовала себя пьяной, наоборот, слишком трезвой. В висках стучали надоедливые молоточки, усиливающие свой ритм при каждом моем движении.
- Так, вроде лучше. Но ты родителям не показывайся, - посоветовала Лизаветта, одергивая мое платье. - Тебя проводить до двери?
- Сама дойду. Боже, скорее бы оказаться к кровати.
- Проспишься и полегчает. К вечеру позвони.
03.49
Я смотрю на три крошечные белые таблетки на своей руке - верное средство от похмелья. Вода кажется целебным эликсиром, медленно возвращающим жизнь моему сломанному телу. Лекарство должно подействовать примерно через полчаса.
Родители даже не проснулись, когда я, пошатываясь, ввалилась в квартиру. Что ж, тем лучше. Мне осталось только добраться до мягкой кровати и поскорее заснуть, таким образом, обманув головную боль. Не нужно быть гением, чтобы понять, что вся завтрашняя суббота уйдет на болезненное восстановление. Стоило вновь возродить табу на выпивку и вернуться во времена сухого закона. Кто знает, что подмешивают в коктейли в этих третьесортных клубах.