Мама входит в палату и возвращается на свой низенький стул рядом с моей кроватью. Ее шаги медленны и неуверенны. Я все еще притворяюсь спящей, не готовая говорит о случившемся, а точнее выслушивать ее "я же тебе говорила". У нее впереди десятки лет, чтобы припоминать мне это изо дня в день.
Я довольно четко слышала ее разговор с врачом, в котором главной новостью было то, что "опасность миновала". Еще бы, после такого промывания желудка. Выжившего можно было считать героем. Увы, мне стоило внимательнее считать число выпитых таблеток. Хотя кто знал, что от обезболивающего может выйти нечто подобное? Да и с математикой я никогда не дружила.
Теплая рука касается моей ладони, и я непроизвольно вздрагиваю.
- Мила? - в этом голосе нет осуждения, только облегчение. - Как ты, милая?
- Словно по мне проехался трактор. - Мне приходится открыть глаза, чтобы встретиться с ее печальным взглядом. По припухшим векам можно было понять, что она плакала. - Когда мы поедем домой?
- Подождем до утра, а там врач будет судить по анализам.
- В понедельник на учебу. - Хотя я не очень-то и возражала против небольшого больничного.
- Рано об этом думать, - покачала головой мама. - Пусть это всего лишь отравление, но тебе придется какое-то время слушаться рекомендаций врача. Ты могла умереть, Мила, ты это понимаешь?
- От пары таблеток обезболивающего? - усмехнулась я, не веря ей ни на минуту.
- Ты выпила ни пару, а гораздо больше. Тем более после такого количества выпивки.
- Я пила вчера немного, всего пару коктейлей. Наверное, что-то подмешали или спиртное было некачественное.
- Должна ли я тебе объяснять, почему ты больше не пойдешь гулять ни по каким клубам?
- Мам, я хочу отдохнуть, давай поговорим об этом позже, когда обе остынем. Не стоит принимать столь поспешных решений. Прости, я сглупила с этими таблетками.
- Только с таблетками? Откуда у тебя царапина на шее?
Стоило придумать правдоподобную историю, но, как назло, ничего не шло в голову, а рассказать ей правду стало бы последней глупостью в моей жизни. Маме совсем не нравились истории, в которых фигурировала я и посторонний мужчина, особенно ночью на пустынной улице.
- У меня было острое ожерелье. Поцарапалась когда танцевала. - Я не могла судить, насколько это звучало правдоподобно, но не стоило говорить о моем позорном падении у дерева.
- Рана глубокая, до самой вены. - Ее глаза прищурились, пытаясь отыскать правду на моем лице. - Скажи правду.
- Мам, да прекрати ты. Что, по-твоему, могло произойти? Покушение на убийство? Не глупи. Это простая царапина.
- Врач не так уверен в этом. Ты потеряла с пол литра крови, края раны совсем побелели.
Я отмахнулась, чувствуя только раздражение. Ее забота становилась чрезмерной, собственно как и всегда. Но сейчас, лежа на кровати, мне меньше всего хотелось чувствовать себя глупым шкодливым ребенком.
- Мам, я танцевала и видимо не заметила. К тому же, она совсем не болит. Тут не о чем беспокоиться.
- Не о чем? Моя дочь возвращается домой под утро, в стельку пьяная, наглатывается таблеток, так еще и врачи обнаруживают у нее резаные раны.
- На меня никто не нападал! - практически выкрикнула я, чувствуя, как запершило горло. - Черт, дай мне воды.
- Пей маленькими глотками. Все, достаточно. - Она отняла у меня стеклянный стакан, хотя моя жажда особо не утихла, видимо слушаясь какого-то глупого предписания врача.
Женщина вернулась на свой стул, сцепив руки в замок и опуская глаза в пол, словно собираясь с силами. До меня донесся ее тяжелый вздох, что было плохим признаком - серьезного разговора избежать не удастся. Усугубляло ситуацию и то, что сбежать я теперь не могла.
- Малышка, я знаю, это тяжело, но мы должны обсудить это, - мама всхлипнула и подняла на меня взгляд, он был тяжелым как серые гранитные камни. - Ты - моя дочь, и мне не нужно объяснять, что у тебя должен был оказаться веский повод, чтобы так поступить.
- Как поступить?
- Солнышко, тебе причинили вред? Кто-то обидел тебя? Мне ты можешь сказать. Тебя… изнасиловали? Поэтому ты выпила столько таблеток?
- Боже, нет. - Теперь меня считали еще и самоубийцей. Прекрасно. - Как ты вообще могла такое подумать. Никто меня и пальцем не тронул.
Ладно, это было полуправдой. Пусть я помнила немного смутно, но именно пальцами тот парень меня точно не трогал. Собирался ли он меня изнасиловать? Кто его знает, в любом случае Лиза и Инна появились очень вовремя. Секс без обязательств под деревом с абсолютным незнакомцем не входил в мои планы на тот вечер.
- Он приставил тебе к горлу нож? - стала выдвигать свои версии мама, нервно потирая руки. - Заставил сделать то, чего ты не хотела делать? Мы обратимся в полицию, его найдут и осудят, но ты должна мне сказать, иначе я не смогу тебе помочь.
- Мама, - простонала я, закатывая глаза, - никто-ко-мне-не-прикасался. - Слова прозвучали резко и отрывисто, но мне казалось, они так и не достигли цели. - Мы были в клубе, потом уехали из клуба. Втроем. Я перебрала, прости. Больше не прикоснусь к коктейлям, состоящим непонятно из чего.
- Я доверяла тебе, и вот к чему это привело. Теперь ты будешь отчитываться передо мной о каждом проделанном шаге. И свободное время отменяется - в университет и сразу же домой. - Она очень быстро сменила милость на праведный гнев.
- Сейчас же лето…
- На работу и сразу же домой. Я отлично знаю, во сколько ты заканчиваешь. Больше никаких гулянок.
- Ты, правда, думаешь, что я недостаточно наказана и не выучила урок? Думаешь, промывание желудка веселая штука? Я прекрасно осознаю, что напугала вас, но не нужно меня за это ненавидеть.
Мама фыркнула и вышла из палаты, словно я сказала что-то оскорбительное. Это был ее способ решить любой конфликт - изобразить нестерпимую обиду и объявить бойкот. Поразительно, но все всегда ей верили, сочувствуя невинной жертве. Мне не нужно было быть экстрасенсом, что бы знать - она направилась к отцу, как последней инстанции, которая могла обязать дочку извиниться. Извиниться, что я чуть не умерла от отравления. Гениально.
09.46, понедельник
Я была рада оказаться дома, особенно после этих выбеленных комнат, запаха медикаментов и болезненных капельниц. Сгиб локтя до сих пор побаливал из-за безрукой и бессердечной медсестры, которую так и не научили находить вену. Мне пришлось пролежать там еще один долгий день, пока врачи удостоверились, что мое состояние пришло в норму. Я бы на их месте не была столь уверена в этом, но задерживаться в этом аду мне не хотелось.
Преимущества бесплатной медицины заключались в том, что они верили каждому твоему слову, не настаивая на каком-либо лечении. Мы с врачами сошлись в одном, что это было банальное отравление некачественным алкоголем, усугубленное моим самолечением. Вариант с "кишечным гриппом" в итоге даже не рассматривался, к общим симптомам мне не хватило жара и рвоты.
Мама настаивала задержать меня подольше, но здоровый человек не может занимать кровать, которая понадобится настоящему больному, да и бесплатное лечение не должно было идти впустую. Меня спасло резкое даже в чем-то необъяснимое улучшение самочувствия. Не то чтобы я выздоровела полностью, но прошлые приступы теперь казались страшным сном. Остались лишь побочные симптомы - внезапные головокружения, учащенное сердцебиение, порой озноб. Все это можно было обнаружить у любого подростка, тратящего полжизни на учебу.
Я осмотрела свою комнату и поморщилась - никто даже не соизволил прибраться в ней. Смятая постель, разбросанные вещи, закрытое окно, из-за чего воздух казался спертым и тяжелым. Рядом с кроватью даже валялся плюшевый заяц - любимая игрушка брата, а значило, все эти дни он просиживал именно здесь.
12.02
Комната приобрела прежний вид, также далекий от порядка, но все же родной и уютный. Я развалилась на кровати, чувствуя легкую усталость, теперь она стала моим вечным спутником из-за бесчеловечной диеты, назначенной врачами. Мне не особо хотелось есть, но именно еда приносила в тело энергию, которой теперь так не хватало.
Мама нарушила свой обет молчания, пусть и неохотно. Мое извинение почему-то не тронула ее сердце, наверное потому, что я процедила его сквозь зубы, разозленная тем, что отец встал на ее сторону. Теперь мы жили в состоянии холодной войны.
12.36
Лиза позвонила узнать о моем самочувствии, теперь она была нежеланным гостем, после того, как со слов матери "бросила подругу на произвол судьбы". Переспорить это не удавалось даже мне, знавшей, как все происходило на самом деле.
Я пообещала ей появиться завтра в магазине - мы подрабатывали консультантами в небольшом бутике, скорее болтая, чем зарабатывая прибыль. Мой больничный распространялся еще на два дня, но мне не было желания застрять дома под контролем чуткой мамочки. Работа служила единственным пропуском на свободу. Кто бы мог такое предугадать.
13.15
Я смотрю на тарелку с бульоном, в котором одиноко плавает половинка вареного яйца. Мама особо не баловала меня. Все жирное, печеное и сладкое отныне стало запретным всего лишь одним указом врача. Эти два дня в моем желудке практически ничего не было, видимо так собиралось продолжаться и последующие две недели.
Зачерпнув желтоватую жижу, я поднесла ложку к губам и понюхала - пахло вареной курицей, которой в тарелке не наблюдалось вовсе. Желудок болезненно сжался, но не от голода, а скорее от отвращения. Эта еда меня совершенно не привлекала.