– Мы развелись два года назад. По-моему, подобное можно засчитать как трения.
Выглядывавший из бороды рот не знал, надо ему улыбнуться иронически или посочувствовать ситуации, поэтому выбрал лучший для себя вариант и снова схватил глоток воздуха.
– Где он? – спросила Кристина.
Полицейский отошел в сторону. Кивнул в глубину квартиры:
– Мы думаем, он решил уехать.
У нее ушло несколько секунд, прежде чем она осознала смысл его слов. Уехать?
Кристина торопливо проследовала в указанном ей направлении, мимо гостиной и библиотеки, как раз по тому маршруту, где в своей прошлой жизни множество раз по утрам ходила только в халате и в полотенце или даже без них. В счастливом неведении, что ей сегодня придется второпях преодолевать то же расстояние с целью объяснить полицейским в кабинете Вильяма, что человек, который не хочет жить, вряд ли довольствуется простым "отъездом".
Но, войдя в комнату, она резко остановилась.
Встретилась взглядом с двумя стражами порядка (пожалуй, экспертами, хотя она не знала этого наверняка), стоявшими около его рабочего стола. И огляделась. Она не была здесь после развода, но, точно как и полицейские, сразу же поняла, что кое-что отсутствует. А точнее, все.
Вдоль длинной стены справа от двери, перед окнами, откуда открывался вид на крыши, печные трубы, маленькие эркеры и меблированные крышные террасы Остермальма, стоял письменный стол. Справа от него находился глубокий шкаф с полкой для системного блока компьютера и его принадлежностей, куда подходили кабели для их присоединения к локальной Сети.
Именно его содержимое и исчезло.
Сейчас он стоял открытый и пустой, точно как и письменный стол, пожелтевшие участки на поверхности которого показывали, где совсем недавно располагались опоры двух плоских мониторов. По обеим сторонам окон на стенах висели полки, где ее бывший муж хранил свои папки и толстые книги по статистике и шифрам, о которых она перестала спрашивать, как только осознала, что ей не понять даже надписи на их корешках. Сейчас все это тоже отсутствовало. Полки сияли пустотой.
Она покачала головой. Очень решительно.
Полицейские смотрели на нее и ждали, когда она объяснит, что имела в виду.
– Ограбление, – сказала она.
Оба эксперта промолчали, но посмотрели друг на друга так, словно знали больше, чем она.
– Он никуда не уехал, – добавила она с нотками отчаяния в голосе, ставшие сюрпризом для нее самой. Неужели они не могли этого понять?
– Ему некуда уезжать, да и незачем, я разговаривал с ним весь вечер вчера! Почему, черт возьми, он должен куда-то отправляться?
Они по-прежнему молчали, с жалостью смотрели на нее, пока не обменялись взглядами с кем-то за ее спиной. Это был полицейский с растительностью на лице. Она даже не услышала, как он подошел, и сейчас он стоял позади нее и беспомощно раскрывал рот, как вытащенная на берег рыба, пока все ждали от него каких-то слов.
– Причину мы не знаем, – наконец выдавил он из себя, словно сам факт уже считался бесспорным. И закончил кивком, означавшим "пошли".
Кристина покорно последовала за ним в экскурсию по квартире, знакомой и лучше его, и, когда они дошли их спальни, где все, даже запахи, осталось тем же самым, поток самых разных воспоминаний нахлынул на нее. Включая даже те, которые она давно считала утраченными навсегда. О том, как они продали виллу и переехали в город, поскольку именно там им нравилось находиться. Вспомнила времена, когда они наконец смогли жить в свое удовольствие снова.
Если бы они только знали…
Здесь царили чистота и порядок, и мужчина со странной бородой вошел в комнату и, оглянувшись, проверил, следует ли она за ним. А потом остановился перед их бывшим гардеробом, открыл раздвижные двери и посмотрел на нее, словно это объясняло все.
Да, пожалуй.
Гардероб был пуст.
Все пиджаки и костюмы, обычно имевшиеся у Вильяма, его хорошо отглаженные рубашки – все исчезло. То же самое касалось полок с нижним бельем и обувью. Конечно, все это вроде бы подтверждало их правоту. Он она знала, что они ошибаются.
– Менее суток назад мой бывший муж пытался покончить с собой, – сказала она. – И сейчас вы серьезно думаете, что он собрал свои пожитки и убрался отсюда.
– Если верить жильцам из квартиры напротив, около полудня здесь побывали двое мужчин из транспортной фирмы "Стадсбудет" и выносили какие-то коробки.
– Из транспортной фирмы или в спецодежде с ее логотипом?
– Что ты имеешь в виду?
Кристина оставила его вопрос без ответа. Это была одна из ее особенностей. Поскольку она промолчала, ему пришлось искать ответ самому. А всегда лучше заставлять людей думать, чем подкидывать им готовые решения. Особенно когда у тебя самого они отсутствовали.
Взамен она оставила полицейского стоять в тишине. Развернулась и вышла из спальни.
А потом совершила завершающую прогулку по своему бывшему жилищу. Посетила кухню, столовую, маленькую прихожую, гостиную. Квартира была опрятной, даже чересчур, и по-прежнему носила отпечаток хорошего вкуса, результат из совместных усилий. Он особенно ничего не изменил после ее ухода, и, не зная его настолько хорошо, как она, другая удивилась бы, как ему удалось сохранить их бывшее семейное гнездышко в таком состоянии и не позволить ему деградировать вместе с ним.
Но она отлично знала его. Порядок из хаоса. Шаблон и логика. Только по этому принципу он мог жить, и, даже если все иное рушилось вокруг Вильяма, он по-прежнему неукоснительно следовал ему. Человек продолжает оставаться педантом при любых обстоятельствах.
В конце она снова вернулась в его кабинет. Два эксперта составляли компанию своему коллеге со странной внешностью где-то в другой части квартиры, и сейчас она стояла там в полном одиночестве и видела перед собой все вещи, которых уже не было на своих местах.
Уехал?
Нет.
Она знала его. Знала, что ему некуда уезжать, плюс у него уж точно отсутствовали какие-либо причины покидать единственное место, где он все еще чувствовал себя спокойно.
И компьютеры? Зачем ему понадобилось бы брать их с собой? И вообще, включал ли он их после всего случившегося?
Что-то здесь не сходилось…
Чего-то не хватало.
Кристина долго стояла и пыталась понять, не разыгралось ли у нее воображение, поскольку она не была в квартире в последний год, или же ей на самом деле подсознательно удалось что-то обнаружить, хотя она еще не поняла, о чем, собственно, идет речь. Кристина знала это, еще войдя в кабинет в первый раз: что-то не так. Но не могла определить точно.
Она закрыла глаза и попыталась представить себе всю комнату, как она выглядела тогда. Набитые до отказа, но отличающиеся идеальным порядком полки. Папки, бумаги, ручки, которые он так любил. Он был единственным известным ей мужчиной, готовым часами слоняться с ними среди стеллажей, переходя из одного магазина в другой. Раньше они стояли шеренгами, тщательно рассортированные. И сейчас все это исчезло. Все. Что еще? Что-то должно было находиться здесь, но она не могла вспомнить?
Она подошла к письменному столу. Огляделась. Развернулась. Прошла по комнате с другой стороны.
А потом резко остановилась.
Точно.
Речь не шла о том, что отсутствовало.
А о том, что должно было отсутствовать, но осталось.
Туалетные принадлежности в маленьком гардеробе удивили Вильяма: он подобных вещей вообще не ожидал.
В принципе в них не было ничего сенсационного. Просто они оказались его собственными.
И лежали в черной нейлоновой сумочке, которую он всегда брал с собой в поездки, по крайней мере, раньше, когда еще куда-то ездил, и все находившееся в ней, начиная с бритвенного станка и зубной щетки и кончая кремом после бритья, попало туда из его ванной комнаты.
На тонкой вешалке вдобавок висел один из его собственных пиджаков поверх одной из его собственных рубашек, а ниже его собственные джинсы. На полу стояли ботинки (конечно, не те, какие он выбрал бы сам, но в любом случае его собственные), а рядом лежала пара его свернутых вместе носков и аккуратно сложенное нижнее белье.
Они побывали у него в квартире.
Хотя могли просто швырнуть ему стандартный набор предметов гигиены, принести одежду из универмага, попавшегося по пути. Так нет же, пробрались к нему в жилище и забрали его вещи.
Подобное говорило о многом.
Отчасти о том, что, куда бы его ни везли, ему предстояло пробыть там долго.
И все же они стремились сделать его существование максимально комфортным. Он был важен для них. Независимо от того, зачем им понадобился, они хотели, чтобы он чувствовал себя как дома, даже как бы их гостем.
Вполне приемлемый вариант, подумал он.
Хотя, как ни говори, ему не оставили выбора.
Он посмотрел на тонкую оболочку своего собственного тела, висевшую на вешалке. Потом стянул с себя больничную рубашку, надел свой обычный наряд и босиком отправился в хвостовую часть по коридору.
Ванная, блистающая чистотой, была слишком просторной, чтобы находиться на борту самолета, но одновременно ужасно маленькой для обычной ванной. Потребовались определенные усилия, чтобы выполнить в ней все нормальные процедуры утренней гигиены.
Вильям Сандберг потратил много времени на себя. Побрился, вымылся до пояса, даже наклонил голову в белую раковину, якобы сделанную из мрамора, при всей лживости данного утверждения, и помыл ее два раза с шампунем с единственной целью: почувствовать, как струи холодной воды текут по его голове.
Это было прекрасно. И полученное удовольствие фактически стало сюрпризом для него.