"Возникает такое впечатление, несомненно. В лучшем случае - вдохновенное пренебрежение условностями. В худшем - своего рода капризная, вызывающая неуживчивость".
"По сути дела, вы дали определение характера ульдры".
Эльво Глиссам глядел в другой конец зала - туда, где красовались два приглашенных кочевника. Шайна краем глаза наблюдала за ним. Она решила, что он ей нравится - проницательный молодой человек чуть выше среднего роста, не без чувства юмора, вежливый. Кроме того, на него приятно посмотреть: мягкие светлые волосы, правильные черты лица... Небрежная свобода движений выдавала в нем если не спортсмена, то одного из тех любимцев судьбы, кому не стоит труда всегда оставаться в хорошей форме. Глиссам повернулся, заметил, что собеседница его изучает, и смущенно улыбнулся. Шайна поспешила спросить: "Вы не местный? Я имею в виду, вы не родились на побережье Сцинтарре?"
"Я из Дженнета на Диаманте - унылого города на безотрадной планете. Мой отец издает фармацевтический журнал. И по сию пору я, наверное, писал бы заметки о патентованных порошках от микоза ступней, если бы мой дед не подарил мне на день рожденья лотерейный билет".
"Билет выиграл?"
"Сто тысяч СЕРСов".
"И что вы сделали с деньгами?"
Эльво Глиссам ответил небрежным или, может быть, просто скромным жестом: "Ничего особенного. Заплатил семейные долги, купил сестре туристический аэромобиль и положил оставшееся в банк под проценты. И вот я здесь - доходы у меня незавидные, но на жизнь хватает".
"И что вы делаете - кроме того, что просто живете?"
"Ну, я нашел себе пару занятий. Как вы знаете, я работаю на БЭЭ. А еще я собрал целую коллекцию боевых гимнов ульдр. Ульдры музыкально одарены от природы и сочиняют замечательные песни, заслуживающие гораздо большего внимания, чем то, какое им уделялось до сих пор".
"Я выросла под эти песни, - заметила Шайна. - Если бы у меня было подходящее настроение, я могла бы, не сходя с места, завыть что-нибудь такое, от чего у гостей тетки Вальтрины кровь в жилах застынет!"
"Имейте сострадание - не здесь и не сейчас".
Шайна рассмеялась: "У меня не слишком часто возникает желание "развести десять тысяч костров, чтобы сжечь десять тысяч врагов - одного за другим, и с пристрастьем таким, чтоб от воплей их корчился дым!"..."
"Кстати, сегодня, кажется, должен появиться Серый Принц".
"Серый Принц - грядущий мессия Алуана, демагог и подстрекатель, гроза пришлых захватчиков?"
"Нечто в этом роде. Он выступает за создание "Паналуанского фронта" вольных племен, призванного со временем приобщить и поглотить договорных ульдр, а затем, в конечном счете, изгнать помещиков из Уайи. Здесь его поддерживает и финансирует "Союз раскрепощения" - другими словами, почти все население Сцинтарре".
"И вы тоже?"
"Э-э... Мне не хотелось бы признаваться в этом дочери помещика".
Шайна вздохнула: "Что поделаешь. Меня это не задевает. Вернусь в Рассветную усадьбу и буду там жить. Я решила больше не спорить с отцом".
"Разве вы не ставите себя тем самым в неудобное положение? Я чувствую, что вам не безразлична справедливость - или, если можно так выразиться, игра по правилам..."
"Другими словами, вы считаете, что мне следовало бы сочувствовать раскрепостителям? Не знаю, что вам сказать. Рассветная усадьба - мой дом, меня научили так думать, я родилась и выросла в поместье. Что, если у меня нет никакого права там оставаться? Хотела бы я остаться, несмотря ни на что? Честно говоря, я рада, что в данном случае мое мнение не имеет никакого значения, и что я могу вернуться домой, не испытывая муки совести".
Эльво Глиссам рассмеялся: "По крайней мере вы откровенны. На вашем месте я, наверное, смотрел бы на вещи так же. Кельсе - ваш брат? А кто этот темноволосый субъект с таким выражением на лице, будто у него несварение желудка?"
"Это Джерд Джемаз из Суанисета, поместья к востоку от нашего. У него всегда был несколько надменный и мрачноватый характер, сколько я его помню".
"По-моему, кто-то сказал - кажется, Вальтрина - что на Кельсе напал эрджин?"
"О да. Это было ужасно. С тех нор я цепенею от страха при виде эрджина. Не могу поверить, чтобы эти огромные твари были беззлобны и послушны".
"Среди людей встречаются самые несовместимые манеры поведения. Эрджины тоже принадлежат к разным породам, причем отдельные особи могут сильно отличаться повадками от других".
"Может быть... Но стоит мне взглянуть на их жуткие пасти и волосатые лапищи, как я вспоминаю несчастного Кельсе - маленького, окровавленного, растерзанного на куски..."
"Каким чудом он выжил?"
"Его спас Кексик - мальчишка-ульдра. Подбежал с ружьем и буквально отстрелил эрджину голову. Бедняга Кельсе. Впрочем, Кексику тоже не повезло..."
"Что случилось с Кексиком?"
"Это долгая и неприятная история. Не хочу об этом говорить".
Какое-то время собеседники стояли в молчании. Наконец Эльво Глиссам сказал: "Давайте прогуляемся по террасе, посмотрим на море - завтра вам туда лететь..."
Шайне его предложение показалось удачным, и они вышли. Уже темнело, но воздух оставался теплым и влажным. За пальмовыми листьями кампандера обширным неправильным полумесяцем искрились огни Оланжа. Выше горели звезды Ойкумены - иные, казалось, многозначительно подмигивали, намекая на величие взлелеянных ими населенных миров.
Эльво Глиссам продолжал: "Час тому назад я даже не подозревал о вашем существовании, а теперь в моей жизни появилась Шайна Мэддок, и мне будет жаль с вами расстаться. Вы уверены, что в Алуане вам будет лучше, чем в Оланже?"
"Мне не терпится вернуться домой!"
"Вернуться - в унылые, дикие просторы? Они вас не подавляют?"
"Конечно, нет! Какая чепуха! Кто вам заморочил голову? Алуан великолепен! Небо раскинулось так широко, горизонты так далеки, что горы, долины, леса и озера теряются в перспективах! Все купается в море воздуха и света - это не поддается определению. Могу только сказать, что в Уайе что-то творится с душой. Последние пять лет мне страшно не хватало Рассветного поместья".
"Любопытно. В вашем описании Алуан совсем не таков, каким его привыкли представлять себе здесь".
"О, там очень красиво, но легкой жизни там нет. Ульдры говорят, что Уайя не прощает слабых. Трудностей и опасностей у нас больше, чем радостей и развлечений. Если бы вам привелось видеть, как дикие эрджины уничтожают скот, вы, может быть, не становились бы на их сторону с такой уверенностью".
"Ну вот! Вы меня совершенно не понимаете! Я не сторонник эрджинов. Я противник рабства, а эрджинов поработили".
"Диких эрджинов никто не порабощал! Лучше было бы, если б этим действительно кто-нибудь занялся".
Эльво Глиссам безразлично пожал плечами: "Никогда не видел дикого эрджина и, скорее всего, у меня не будет такой возможности. В Сцинтарре они практически вымерли".
"Приезжайте в Рассветную усадьбу - насмотритесь на диких эрджинов в свое удовольствие".
В голосе Глиссама появилась тоскливая нотка: "Я принял бы приглашение, если бы знал наверняка, что вы не шутите".
Шайна колебалась только мгновение, хотя первоначально ее предложение было скорее фигуральным оборотом речи, нежели фактическим приглашением: "Я не шучу".
"А что подумает Кельсе? А ваш отец?"
"Почему бы они возражали? В Рассветной усадьбе всегда рады принимать гостей".
Эльво Глиссам задумался: "Когда вы отправляетесь?"
"Рано утром. Полетим с Джердом Джемазом в Галигонг, на окраине Вольных земель. Там нас встретит отец. А к завтрашнему вечеру мы уже будем в Рассветной усадьбе".
"Ваш брат может подумать, что я навязываюсь".
"Ни в коем случае! Почему бы он так подумал?"
"Ну хорошо. Буду очень рад к вам присоединиться. Честно говоря, меня перспектива такого путешествия волнует необычайно, - Эльво Глиссам, перед этим облокотившийся на балюстраду, решительно выпрямился. - В таком случае мне придется покинуть вечеринку, чтобы собраться в путь и отложить несколько дел. А завтра утром мы встретимся в вестибюле вашего отеля".
Шайна протянула ему руку: "Тогда до завтра".
Глиссам поклонился и поцеловал ее пальцы: "До завтра". Он повернулся и ушел. Шайна смотрела ему вслед с невольной полуулыбкой на лице, чувствуя, как к горлу поднимается теплая, щемящая волна.