Рас поглядел на себя: его кожа, светло-коричневая от солнца, в потаенных местах напоминала бледностью рыбье брюхо. С год назад мать подарила ему зеркальце. Первый же взгляд в него стал для мальчика потрясением: настолько мало он походил на своих родителей. Ему ведь так хотелось быть на них похожим, быть сыном своего, отца, яблоком от яблони - но в зеркале неумолимо отражались огромные, ни на что не похожие серые глаза, прямой тонкий нос и узкая щелочка губ!
Позже, примирившись с неизбежностью, Рае утешал себя мыслью, что унаследовал, пусть даже с некоторыми изменениями, черты матери.
Но в тот день - он запечатлелся в памяти как День зеркала - Рас всерьез усомнился в родстве с Мирьям и Юсуфу. И примерно тогда же заподозрил, что они вовсе не обезьяны, как уверяют. А если даже и обезьяны, то отнюдь не шимпанзе или гориллы или еще какие-то известные ему виды. И начал приставать к ним с расспросами. Угрозы наказать мало помогали родителям; отговорки и экивоки не удовлетворяли Раса, и полгода спустя Мирьям сдалась. Она открыла мальчику, что Юсуфу не отец ему, а отчим. И поселился с ними уже после рождения Раса. Признание было сделано, пока Юсуфу ходил на рыбалку. Но сомнения Раса в подлинности ее материнства Мирьям отвергла наотрез и поведала, что истинный отец мальчика - сам Игзайбер.
Ох, непросто было Расу поверить, что он - сын Бога. Мирьям нарассказывала ему об этом столько всевозможных баек, что со временем мальчику пришлось выстроить самостоятельную версию собственного происхождения.
Что же до Юсуфу, так тот просто признался, что не отец Расу. Но любит его даже больше, чем собственного сына. Рас так пропорционально сложен, у него такие красивые руки и ноги, он просто прекрасен - и он, Юсуфу, никогда с ним не расстанется. Вот Мирьям, ту пусть забирает к себе Игзайбер. Меньше мучений! Даже Игзайберу не по силам порой заткнуть фонтан ее красноречия! А ее норов - точно у верблюдицы, страдающей запором в брачный период!
Смысл приведенного сравнения почти ускользнул от Раса - он никогда не видел верблюдов воочию, они не водились ни на равнине, ни в джунглях. Лишь помнил картинку из книжки в озерной хижине. Юсуфу пояснил, что когда-то в их краях еще встречались такие животные, но затем мало-помалу вымерли. "И к твоему счастью, сынок, что вымерли - они ужасно воняли!"
Рас вспомнил все это, не сводя глаз с вонсу и продолжая вздрагивать от возбуждения. Часть его сознания сосредоточилась на людях перед глазами; другая - чисто рефлекторно контролировала тылы на случай опасности; третья, крохотная, оставалась с родителями - он видел и слышал их, как воочию. И какой-то участок мозга сводил все воедино, вызывая странное чувство смещения, отстранения. Казалось, даже происходящее сейчас и здесь происходит с ним самим как бы помимо его участия. Все это - непостижимо глубокое, темное, плотское и духовное одновременно - и было им самим, Расом.
В первый день он не делал попыток приблизиться к вонсу. Как, впрочем, и в следующие десять визитов, первый из которых состоялся лишь неделю спустя. Расу не хотелось бы причинять родителям лишние огорчения, однако вонсу жили слишком далеко, чтобы успевать обернуться засветло. И, возвращаясь домой после очередного ночлега под открытым небом, Рас заставал родителей всегда за одним и тем же занятием: сидя у порога, они вглядывались в заросли. Чтобы избежать заслуженного нагоняя, мальчик заранее запасался оправданием поубедительнее. То леопард загнал его на дерево, и пришлось коротать ночь на ветках, то увлекла погоня за ускользнувшей под занавес дичью. Порки это, впрочем, не отменяло; более того, если Расу не удавалось сдержать стоны и слезы, он получал дополнительные удары.
На одиннадцатый день рождения Рас получил совершенно неожиданный подарок. Родители позволили все, что до сих пор неукоснительно возбранялось. Он мог бродить где угодно и ночевать где вздумается. Озадаченный внезапной переменой, Рас не удержался от расспросов и узнал в конце концов, что разрешение исходит от Бога.
Неужели Мирьям действительно напрямую общается с Игзайбером? Ужасно заинтригованный, Рас ухлопал на слежку за матерью кучу времени. Но застать ее лицом к лицу с Богом никак не удавалось. Она общалась лишь с Юсуфу, а когда того не было дома, разговаривала лишь сама с собой.
С тех самых пор Рас частенько исчезал из дому на несколько дней, порой на неделю. Он обследовал весь край к югу от плато - до места впадения реки в Паучье болото. И уже заканчивал изготовление плота для дальнейшего путешествия, когда был ужален болотной гадюкой.
Рас чуть не умер тогда. Он еще успел вскарабкаться на плот и, испытывая адовы муки, лежал, совершенно беспомощный. Словно армия муравьев, грызущих тело изнутри и рвущих на части мозг, разбежалась по жилам. Как тревожный барабан, билось в агонии сердце. Полупарализованный ядом, Рас ощущал свое тело одним комком боли. И совсем невыносимой боль эту делала мысль о безутешном горе родителей, которые будут ждать и так никогда и не дождутся.
Солнце и звезды четырежды сменили друг друга в безучастном небе. Раса поедом ели насекомые, но, к счастью, не муравьи. Каким-то чудом бесчувственного мальчика прозевали крокодилы и стервятники. Наконец он пришел в себя и сумел перебраться на островок, где в тени большого дерева, питаясь одними только кишевшими вокруг насекомыми, два дня собирался с силами. Путь к дому занял еще три с половиной дня.
Некоторое время после этого Рас сдерживал свои порывы и старался больше бывать дома, с родителями. Изредка поднимался в холмы позабавиться с приятелем-гориллой, померяться с ним силой и ловкостью. Выздоровев окончательно, Рас отложил на время исследование Паучьего болота - вонсу с их занятными обычаями интересовали его больше, чем география.
Наблюдая за ними и прислушиваясь к речам, Рас начал кое-что понимать на их языке. Речь вонсу оказалась удивительной: одни и те же слова или даже звуки, произнесенные с разной высотой и интонацией, могли означать прямо противоположное. Четыре интонационных уровня использовались, например, в беседе о том, что случилось раньше, происходит сейчас, может произойти в будущем или просто находится в Стране духов.
Страной духов, как сообразил Рас, вонсу именовали его собственный край, скалы плато. Вот почему они туда никогда не поднимались.
Первый контакт оказался задачей не из легких. Естественно, Рас предпочел иметь дело со сверстником. Взрослые всегда таскали с собой дубины и копья и, казалось, готовы пустить их в ход без малейших колебаний. Женщины же покидали деревню редко, по воду да для полевых работ. А за полем, огороженным с одной стороны, присматривали еще и часовые. Нечастые выходы женщин с детьми за частокол в джунгли - по грибы да за кореньями - случались только под охраной. К тому же в джунглях дети держались рядом со взрослыми.
Но вот на самом полуострове дети часто играли на берегу реки без присмотра. И заросли здесь были достаточно густы, чтобы спрятаться и наблюдать.
На этом пляже Рас и увидел впервые Вилиду, очаровательную хохотушку, с азартом предававшуюся любой детской забаве. Решив попытать с ней удачи, Рас дождался, когда дети затеют игру в прятки, и вышел из укрытия навстречу девочке. Улыбаясь - рот до ушей, - загородил Вилиде путь к отступлению. Она застыла, затем всплеснула руками, как бы отгоняя наваждение, темная ее кожа стала сероватой, и девочка упала в обморок.
Рас был просто потрясен. Он не видывал до сих пор никого в подобном испуге, тем более что сам явился тому причиной.
Мальчик опустился на корточки рядом и, дождавшись первого взмаха ресниц, красноречивым жестом приложил палец к своим губам. Похоже, это не помогло - рот девочки распахнулся, - и Рас был вынужден прикрыть его ладонью. Глаза Вилиды сверкнули, но вырваться она не попыталась. Тогда Рас произнес вполголоса несколько фраз на языке вонсу. Постепенно лицо девочки приняло нормальный цвет. Наконец на просьбу Раса не поднимать шума она кивнула, вернее, мигнула - пошевелить головой не давала рука Раса. Но как только Рас ее убрал, завопила что было мочи.
Рас в панике скрылся в кустах и не мешкая переплыл реку. На его счастье, крокодилов поблизости не оказалось.
Отдышавшись, он выглянул снова. За рекой в зарослях с воинственными воплями бродили воины, без особенного энтузиазма тыча в кусты копьями. Казалось, им вовсе не хочется никого там обнаружить.
Дома Рас был тих и задумчив. Мирьям забеспокоилась, уж не заболел ли он. Мальчик ответил, что думает. 'Его и на самом деле одолевали мысли, саднившие душу. Почему девочка так перепугалась? Неужели он так уж безобразен? Может, он и вовсе монстр какой-то? Конечно, он мало похож на вонсу, но не настолько же отличен, чтобы испытывать к нему настоящее отвращение. Да будь он чудовищем, разве любили бы его так сильно родители?
Спустя шесть дней Рас вернулся к деревне. Дети как ни в чем не бывало резвились на берегу. Рас переплыл реку и снова подстерег Вилиду. На этот раз он был осторожнее. Заручившись ее согласием не шуметь, Рас отвел руку от ее губ не дальше, чем на дюйм. И она не закричала.
Они поговорили, вернее, сделали такую попытку. Вилида почти успокоилась и уняла дрожь. На прощание даже улыбнулась. Но удалилась все-таки слишком потешно. Насколько Рас мог слышать и видеть, в этот раз ода его не выдала. И самое главное, пришла на свидание снова - в обещанное время.
Остерегаясь засады, Рас, прежде чем показаться из зарослей, хорошенько разведал окрестности. В этот раз они уже общались свободней, и за следующие пять свиданий Рас как следует продвинулся в языке.
На шестой раз Вилида привела с собой подружку. Фьювита, так звали новую знакомую, на первый случай не рискнула ни подойти, ни заговорить. Лишь позднее, осмелев под воздействием примера подруги, стала принимать живое участие в уроках языка.