Барыга, с которым забил стрелку Колян, нАдух был какой‑то гниловатый, копатель чуял это всем нутром. Но что делать? Новые контакты налаживать долго, а жрать хочется сейчас. Понять, что не так с этим барыгой, Колян не мог, но его тренированное чутье говорило - будь "на щелчке".
Колян вышел на барыгу через знакомого с погонялом Череп - кличку тот получил за то, что поставил у себя на столе выкопанный с хабаром череп какого‑то ганса, надел на него штурмовую десантную немецкую каску и время от времени с ним разговаривал как с живым.
Не то чтобы Колян был нетерпим к чудакам и всяким дурковатым, но даже на его взгляд это был перебор, к такому челу надо было относиться с осторожностью.
Но деваться было некуда - тот барыга, что раньше скупал у Коляна хабар - бесследно сгинул. Ходили слухи, что его прибили бандиты за то, что он накалывал их с долей. Говорили, что бандюки откуда‑то просекли, что он имеет оборот бОльший, чем им говорит, а, значит, и отстегивать должен больше. Так слово за слово разборка превратилась в мочилово. Не он первый, не он последний.
Коляну было плевать на барыгу, но неудобство, созданное дебилами, зарезавшими курицу, несущую золотые яйца, его раздражало.
Новый барыга, на которого Колян вышел через Черепа, вызывал у него смутные ощущения опасности - в натуре, с какой стати тот интересовался тем, где Колян живет - типа чтобы поближе подъехать… Чисто, мля, для удобства Коляна, ага…
Колян давно уже не верил в бескорыстный интерес людей к своей личности. Если только это происходило не на войне, когда тебя прикрывает товарищ. Там, если ты не поддержишь товарища и он не поддержит тебя, вас обоих ждет смерть.
На гражданке все чего‑то хотели друг от друга, выгадывали, обманывали, ловчили и норовили подставить. А потому веры им нет.
Колян надел потертые джинсы, подняв их из кучки одежды, комом брошенной в угол, нашел за креслом кожаную куртку, натянул вязаную черную шапочку, обул кроссовки и, взяв большую, застегнутую на молнию сумку с хабаром, вышел на грязную лестничную площадку.
Снизу потянуло сладкой вонью - в доме был мусоропровод и жильцы бросали в него все, что заблагорассудится. Это "все" гнило, воняло, кишило крысами длиной в полметра. За рубежом, откуда наши содрали идею этого мусоропровода, аккуратные буржуи упаковывают мусор в специальные мешки, закрывая его наглухо. У нас же, как всегда, все было доведено до абсурда, в том числе и помойка в доме, сладко пахнущая полуразложившимся трупом…
Колян посмотрел на часы - ехать еще полтора часа. Он предусмотрительно назначил встречу на другом конце Города, на окраине рядом с комплексом гаражей, на всякий пожарный случай…
Хабар вместе с стволами вытягивал на 5 тонн баксов и был довольно лакомым куском для всех, который Колян был очень даже намерен получить… если Бог даст.
"Кстати, пора думать и о зиме, куда‑то пристраиваться - сезон копа кончился, на дворе конец октября, уже морозит, за городом хрустит лед в лужах. Пять тонн помогут продержаться месяца два–три, если особо на шиковать и не бухать, как вчера! - хмыкнул Колян. - На полгода не хватит. Вырубать хабар из мерзлоты топором не только не климатит, дак его еще и хрен найдешь - скоро уже щуп не пробьет замерзшую корку".
С такими мыслями Колян дошел до остановки, втиснулся в подошедший троллейбус, обивая углы тяжелой неудобной сумкой, плюхнулся на свободное место у окна, поставив сумку на колени, и замер, впав в полудрему.
За окнами уныло тянулся грязный Заводской район с изъеденными рытвинами мостовыми, забрызганными жидкой грязью бетонными заборами и афишными тумбами, пыльными венками на придорожных столбах, указывающими, где закончил свой путь обкурившийся мажор за рулем автомобиля или лихой бандит, подстреленный своими "коллегами" с "той стороны".
Люди, на тротуарах шли, сгорбившись под осенним ветром, пригибаемые к земле мелким, мерзким, моросящим дождичком. Ветер срывал последние листья с деревьев, перекатывал их по грязной мостовой и швырял в лицо людям, как будто сама природа давала понять, что она недовольна родом человеческим, и не намерена их любить - за все то, что они с ней творят.
От ТЭЦ в воздух поднимались столбы пара - вот–вот начнется отопительный сезон. Он должен был начаться еще две недели назад, но, как всегда, деньги поперли, котельные не подготовили. Трубы прогнили, магистрали прогнили… власть прогнила.
Впрочем, все как всегда в России, над которой весь мир уже давно проводит какие‑то дьявольские эксперименты - революции, войны сменяют друг друга, как в калейдоскопе.
Скрипучий голос водителя из хрипящего динамика объявил Коляну о нужной остановке. Копатель тяжело подхватил угловатую сумку и вышел из троллейбуса в серый грязный мир за окном.
Автоматически огляделся на предмет наблюдения спецслужб. Отметил стоявший неподалеку импортный микроавтобус с затонированными стеклами, мятую с левого крыла бэху с тонированными стеклами. Было видно, что кто‑то в ней сидит - стекло было приопущено, а в щель вытягивало облачко синего дыма.
"Хммм… Не нравится мне что‑то это все, - подумал Колян. - Чувство такое, как тогда, когда Серого подстрелили из зеленки, мля - как будто кто следит… Мож повернуть нахер… В рот пароход этому барыге, продержусь еще на оставшиеся сто баксов, а потом подыщу покупателя?"
Но вдруг представил, как будет экономить, жрать плавленый сырок с поганым хлебом, без пива и коньяка, и мысленно махнул рукой - "А! И не в таких условиях выживал. Все‑таки город, не лес. В болоте не утопят, что‑нибудь придумаю".
Колян решительно шагнул к бэхе, посмотрел на номера и постучал в тонированное стекло.
Стекло поползло вниз, из‑за него выглянуло широкое красное хохлятское лицо:
- Чо хотел?
- С тобой базарили за стрелку? Ты Мозга?
- Ну, я. Ты - Колян, что ли?
- А не похож?
- Ну, садись назад.
Колян открыл заднюю дверцу и заглянул в машину. На заднем сиденье расположился крепкий парень в кожаной куртке и штанах с лампасами, который хмуро поглядел на Коляна и, не говоря ни слова, отвернулся к окну.
- Слышь, Мозга, мы так не договаривались с тобой! Почему не один? Что за чувак с тобой?
- Да не ссы… - досадливо бросил Мозга. - Это, типа, охранник мой. Сам понимаешь - бабло, хабар опять же, мало ли. Он ваще‑то не памятливый и глуховатый - не услышал, не увидел, забыл. Давай, мля, не тяни время, нехера рисоваться, показывай товар и разбежались!
- Вначале бабло покажи… Товар‑то есть, где хрусты?
Мозга кинул на колени Коляну пакет:
- На - пять тонн, как в аптеке.
Колян надорвал пакет, глянул, что в нем, выдернул из пачки пару пятидесятидолларовых купюр и посмотрел их на свет.
- Вроде настоящие…
- Настоящие, настоящие, мля - кончай кота за хвост тянуть, товар давай!
Колян сунул пакет с деньгами за пазуху и кинул тяжелую сумку с хабаром на переднее сиденье бэхи. Мозга раскрыл сумку, стал перебирать содержимое.
- Ага - мясорубка, две волыны, колотушки, пряги, шмурдяк… Ладно, норма… Тебя подбросить к дому?
- Нет.
Колян протянул руку к дверце. Внезапно она широко распахнулась, и в салон ввалился здоровенный детина с бесформенными ушами и сломанным носом, видимо, бывший борец или боксер, зажав своим чугунным корпусом Коляна между "охранником" и собой.
- Куда брателла торопишься? Базар к тебе есть. Прокатимся сейчас.
- Мозга, что за хрень такая? Ты чо внатуре, волчара, творишь? - возмущенно крикнул барыге Колян.
- Ну, чо, чо… Ну, пацаны к тебе базар имеют… Я чо могу? С ними перетирай.
Бэха двинулась вперед, а за ней тут же тронулся микроавтобус.
"Чуяло, мля, сердце! Ну не хотел же я подходить… Чувствовал же, что гнильем пахнет от этой стрелы, но нет же - полез! - лихорадочно думал Колян. - На лодыжке стилет примотан… Валить этого носорога и выпрыгивать! Ну, завалишь - а как дверь открыть? Второй тут еще кантуется… не успеть. Надо дождаться остановки… Потом."
- Куда едем‑то внатуре?
- А тебе не все равно? Сиди, мля, не вертись. - отрезал "охранник". - Узнаешь… напоследок.
"Носорог" прогудел:
- Фильтруй базар, Хомяк, нехера метлой работать…
- А я чо сказал‑то - приедем, все узнает.
- Ну вот и не п…ди лишнего… Седой уши отрежет.
Мысли проносились в голове Коляна:
"Седой… Да, слыхивал про такого! Крышует барыг–антикваров, мелких и крупных, держит рынок оружия - я‑то ему за каким хреном сдался, мелкий сталкер? Бабла у меня нету, хабаришко мелкий… Мля, это что‑то связано с тем барыгой, которого замочили, кому я сдавал хабар раньше, к гадалке не ходи. Так, что же им от меня надо‑то? И настроены серьезно, походу живым можно и не уйти. Если уйду - дергать из Города надо, что‑то тут стало жарковато для такого бродяги, как я. Хоть бы стилет суки не засветили… Может прокатит? За лоха меня держат, это хорошо. Надо прикинуться шлангом - пусть расслабятся. Хотя, не прокатит - вишь, как зыркают суки… Походу, все‑таки что‑то про меня знают, не рассламляются. Ладно, посмотрим, чо хотят".
За тонированными стеклами бэхи тянулись вереницы старых, дореволюционной постройки избушек, перекосившихся от времени и гнили. С грохотом, толкая перед собой воздух пополам с желтой дорожной грязью, распыленной в тонкую взвесь, пролетали тяжелые грузовики.
"На выход из города направляемся… Куда же они, суки, меня везут?" - Колян прикинул в голове карту района. Подходило только одно место - известная турбаза, где был ресторан и сауна для любителей покуролесить с девками вдали от чужих глаз.