- Всеми активными средствами, - медленно проговорил Виктор. - Если землян бьют по левой ягодице, надо не правую подставлять, а открывать огонь на поражение.
- Да я согласен! - вскричал Таппи. - На все сто! Только кто ж нас лупит по ягодице? Где неприятель?!
- А тебе не страшно, Таппи? - спросил Виктор неожиданно.
- Страшно? - изумился Нупуру. - А чего мне бояться?!
- Борьбы миров! - ухмыльнулся Копаныгин. - Звездных войн!
- Миша, - серьезно проговорил Виктор, - а что ты нашел в этом смешного? Поймите вы, я не войны миров боюсь, а нашего в ней поражения! Да меня порой просто оторопь берет, до чего же мы беззащитны. И потрясающе беспечны! Чем, к примеру, занимается наша славная Объединенная Космическая Эскадра? Заметьте, не флот даже, а эскадра! Сто пятьдесят кораблей - ломье и старье. Мы мужественно отражаем атаки блудных астероидов - вон уже два или три раскокали. Мы героически спасаем туристов, потерявшихся во льдах Европы или в степях Теллуса. Мы сурово обрушиваем огонь бортовых плазменных излучателей на "глаз бури", нагревая в нем воздух, и уничтожаем ураган в зародыше. Мы браво бомбим Перешеек Коа на Авроре, за три секунды прорывая канал между Жемчужным морем и заливом Сильвер-бей. Великие небеса, чего мы только ни делаем! Одним мы пока не занимаемся - не крепим обороноспособность доминанты Земли. Хау, - поднял он руку по индейскому обычаю, - я все сказал.
Поднявшись из-за стола, Виктор покинул кают-компанию. Странно он себя чувствовал. Ему и полегчало, и одновременно стало тошно. Выговориться-то он выговорился, а толку? Перед кем он ставил вопросы? Что его друзья могут поделать? Как им повлиять на политиков, дружно орущих: "Мы за мир во всем мире!" Его предкам довелось поучаствовать в операциях по демилитаризации, они навели порядок на "проблемных" континентах Земли, установили мир и благоволение во человецех. Почет им и слава!
Сколько существует Периферия, столько же лет не случалось в колониях вооруженных конфликтов. Ура. Но что проку орать: "Миру - мир!", выйдя на галактические просторы? Человечество с его куцым опытом азартно занялось астрополитикой, наивно полагая, что уж астрополитику никак нельзя вести иными средствами…
- Хочешь мира, - усмехнулся Виктор, - готовься к войне…
Отстояв вахту, он вернулся к себе в каюту - ему, как младшему командору, полагалась отдельная каюта, то есть закуток два на полтора метра с выдвижным диваном, встроенным шкафчиком и откидным столиком. Вот за ним-то Виктор и примостился, вытягивая ноги вбок, ко входной сегментной перепонке. Минут пять он сидел, бездумно пялясь на стереофотку, прилепленную к переборке напротив. На фотке была изображена Варя Кутейщикова на лоне. Варя была голая. Она то поворачивалась лицом и приподнимала ладонями груди, всем видом выказывая истому, то поворачивалась спиною, опускалась на колени, прямо в травку-муравку, и прогибала спинку, выпячивая роскошную попу. Потом Варя вставала, потягивалась, и весь цикл начинался сначала.
Виктор тяжко вздохнул. Варя подарила ему это фото перед самым отлетом, чтобы помнил и не отвлекался на иные прелести. Он и не замечал никого… Если правы те, кто считает любовь хворью, то он тяжко болен. Неизлечим. Находится при смерти.
Самое паршивое заключалось в том, что они с Варей еще никогда не занимались любовью. Ни разу! Встречались они с год или даже больше. Варя позволяла себя целовать, но только в губы. Они частенько выезжали на Истру, купались, загорали, и какое же мучение было смотреть на Варин загорелый задик, на то, как подпрыгивают ее груди, когда девушка отбивала мяч! А еще они гуляли по окрестностям. Варя гордо вышагивала в одних босоножках, подшучивая над его "перпендикуляром". Он и на колени падал, пытаясь поцеловать ее бедра, но Варя увертывалась. Даже плечи ее, даже шея были недоступны для его губ. Кутейщикову так и прозвали на курсе - Полюс Недоступности. А он, выходит, полярник?
Почувствовав злость, Виктор протянул руку, чтобы сорвать фотку, но задержал движение. Какая же она все-таки красивая… Варя выезжала за город с подругами, он познакомился со всеми. Хорошие девчонки. И хорошенькие. Наташа - высокая, стройная, у нее длинные ноги, тонкая талия, но маленькая грудь. У Марины грудь на загляденье, но талия широковата. У Цили и бедра крутые, и талия в обжимочку, и груди высокие, но она из принципа не удаляет волосы на лобке… Как-то это… "не очень так, чтобы очень". А вот Варя совершенна. В ней все на диво - и ушко, и эта прядка волос завитком, и напряженный розовый сосок на фоне темной ареолы, и… Да все!
Виктор вздохнул еще тяжелее и решил отвлечься - включил обзорный экран над столиком.
Обзорник зачернился глубокой темнотой космоса с одиночными точечками звезд. Потом сбоку вплыл Плутон, наполовину покрывая голубоватый Харон. Поверхность Плутона была смутно различима - светлые и темные пятна вразброс. Лишь на экваторе сияла ярко-голубая точка - это светилась база "Старый Восток".
Виктор подумал и коснулся сенсора внизу. Тут же заработал фонатор:
- …Прибываем. Есть зональный захват!
- "Дюранго", видим вас, пароль опознан, примите данные на швартовку.
- Принимаем.
МАК подходил к СПУ "Плутон-2", здоровой бандуре из цилиндров, шаров и торов, удерживаемых вместе туннелями переходников и решетчатыми фермами. Один из цилиндров - причальный док - развернулся плоским торцом. Вернее, это "Дюранго" так сманеврировал. Плавно разошлась диафрагма шлюза, МАК медленно вплыл внутрь и вздрогнул всем корпусом - сработал гравизахват. Створки шлюза сомкнулись, из решеток, опушенных инеем, забили парящие струи воздуха. К внешним люкам всех шести секций МАКа присосались стыковочные рукава-галереи. "Размяться, что ли?" - подумал Виктор, и в этот самый момент сухо щелкнул интерком. Секретарь-автомат официальным голосом произнес:
- Младшего командора Середу к капитану! - и добавил для верности: - Срочно!
- Вечно у них… - пробормотал Виктор, сгибаясь, выворачиваясь и просовываясь в коридор.
Каюта капитана находилась в носовой секции, рядом с рубками, ходовой и боевой. Гадая, что подвигло капитана на срочный вызов, Виктор ткнул пальцем в мембрану со строгой надписью "Павел КОЗЕЛКОВ, капитан МАК "Дюранго", ОКЭ", мембрана лопнула, и он переступил высокий комингс.
Каюта капитана была обширна - три на три! - и обставлена по флотскому стандарту, то есть все было выдвижным, откидным и встроенным. Все, кроме узкого стола-пульта, за которым и восседал кэп, сухощавый пожилой человек с раздутыми ноздрями мясистого носа. Злая усмешка дергала его губы.
- Садитесь, Середа, - церемонно обратился к нему Козелков и указал па переборку.
Виктор выдвинул из нее и разложил маленькое креслице. Сел и положил руки на колени, как всякий примерный мальчик.
- Догадываетесь, почему я вас вызвал? - осведомился капитан.
- Не слишком, - признался Виктор.
Капитан крякнул с досады и встал. Середа тоже начал подниматься, но Козелков сделал нетерпеливый жест.
- Сидите!
Походив по каюте - три шага по диагонали туда, три обратно, - Козелков остановился и резко спросил:
- Я хочу знать, почему младший командор подвержен пораженческим настроениям? Почему он ведет среди экипажа подрывную работу и сеет сомнения в правильности курса земной администрации? Отвечайте!
- По порядку? - спросил Виктор, чувствуя подступающее бешенство.
- Без разницы! - рявкнул капитан.
- Отвечаю. Я не пораженец! Наоборот, капитан. Я - единственный на этом корабле, кто хочет служить на военном флоте и защищать человечество от угрозы из космоса. А подрывной работой, капитан, занята как раз земная администрация, курс которой ведет человечество к гибели!
Капитан ошеломленно откинулся к переборке.
- Вы что, Середа, совсем с ума сошли?! - выговорил он осипшим голосом.
- Я человек! - сказал Виктор со всем жаром молодости и правоты. - Я землянин и хочу, чтобы мою планету, мою расу уважали все прочие!
- Ах, уважали… - протянул капитан. - То есть, чтобы они нас боялись? Да?
- А на чем, по-вашему, зиждется уважение? Сильный никогда не будет уважать слабого.
- Стоп! - крикнул Козелков. - Скажите, Середа, вы что, располагаете фактами, что себумы или там рептилоиды готовят вторжение?
- Капитан, но вы же сами участвовали в экспедиции на Пандору и видели там сбитый корабль чужих. Боевой корабль! И кто-то уничтожил его неким сверхмощным оружием, причем совершенно непонятного действия. Похоже, вокруг корабля резко менялась метрика пространства…
- О чем вы говорите?! - разозлился капитан. - Тому кораблю десять миллионов лет! И раса, создавшая его, давно исчезла! Мой вам совет, Середа: бросьте читать боевики! Ознакомились бы лучше с отчетом этого ксенотехнолога… как бишь его… Тоётоми Хидэёси. Его гипотеза все объясняет. Тот корабль был научным, и аппараты, которые эти дурачки из "Либериума" назвали палубными генераторами нелинейности, на самом деле были научными приборами…
- Да ну?
- Да! - выкрикнул капитан в запале. - Они исследовали… Откуда мне знать, что они там исследовали! Деформацию кольцевой волны каппа-пространства, скажем, или ундуляцию антимира. Вот и попали под удар… Да!
- Капитан, - тихо спросил Середа, - вы сами-то верите во всю эту ерунду? Ну, ладно, политики - те помешаны на идеалах галактического братства и мечтают о Великом Кольце, но вы! Вы же практик, вы же реалист!
Козелков внезапно увял. Шаркающей походкой он удалился за стол-пульт. Помолчал, потом глухо проговорил:
- Ах, Витя… Вы ходите по кораблю, кривите губы, ругаете власти и мните себя зрячим в царстве слепых…
- А это не так? - негромко спросил Середа, поражаясь самому тону Козелкова.
- Не так, Витя… Вы наивны и ни-че-го не понимаете…