– Я так понимаю, под землей газовый карман, – догадался Серебрянцев. – И этот газ реагирует с атмосферным воздухом, вызывая немедленное воспламенение.
– Правильно понимаете, Даниил Ипатиевич, – я похвалил старика. – И таких карманов впереди полным-полно.
– Значит, действительно придется обходить, – подытожил Андрюха и попытался свернуть с погибшей улицы погибшего города.
– Первым иду я!
Мне вновь пришлось напомнить основное правило пребывания в аномальной зоне. Леший подчинился, и правильно сделал, потому как не пройдя и сотни шагов, мы натолкнулись на зону "гейзеров". Счетчика Гейгера у нас, конечно же, не было, а потому легко и просто можно было угодить в потоки какого-то жесткого излучения, бьющего из недр мутирующей, обезумевшей от мук матери-земли. Так бы и произошло, не заметь я издалека полторы дюжины крупных дыр с оплавленными, покрытыми характерным желтым налетом краями. Что ж, пришлось обходить и их.
Однако на этом сюрпризы не закончились. Дальше нас ждала встреча с какой-то странной разновидностью "сварки", которая натолкнулась на "ведьмин колодец" и безуспешно пыталась в него спрятаться. При этом "сварка" стала видимой. Теперь это было совсем не облако, попеременно посверкивающих искр, а густая паутина из свитых, спутанных и перепутанных тонких голубых молний. Она уже наполовину втиснулась в зыбучую гравитационную каверну. Но видать аномалии оказались не совместимыми, и дальше этого дело не пошло. "Сварка" застряла в "колодце" и теперь не представляла ни малейшей угрозы, естественно для тех, у кого имелись глаза.
У нас глаза имелись и даже одни очки. И вот именно обладатель этих самых очков сделал одно очень точное наблюдение:
– Товарищи, а вам не кажется, что плотность аномалий здесь просто невероятная? Чуть ли не одна на другой!
– Кажется, – согласился я. – Никогда такого не встречал.
– И это означает, что мы приближаемся, – продолжил свою мысль младший научный сотрудник.
– Приближаемся к чему? – переспросил Пашка, хотя вполне мог догадаться и сам, на что именно намекает Ипатич. Пацан не сделал этого, лишь потому, что следил за разговором лишь краем уха. Основное внимание пятнадцатилетнего путешественника было приковано к грозному, диковинному, по большей части неведомому миру, в котором мы очутились.
– Может к этому, – я ткнул стволом автомата в сторону серой стены, до которой уже оставалось не более полукилометра. – А может к тому, что скрывается за ним?
– А ведь он стоит, – произнес Загребельный, который уже давно приглядывался к плотной серой стене на юго-западе. – Туман не движется. А, Максим, как по-твоему?
– Может ты и прав, – протянул я. Ответить более уверенно мне мешала ответственность за правильный или неправильный выбор. Ведь впереди находился не просто обычный туман, впереди находилось нечто, способное легко и просто отобрать наши жизни.
– Слишком большой фронт, – засомневался Серебрянцев. – Плюс постоянное движение воздушных масс. Мы можем неправильно оценить масштабы всего происходящего, в том числе и скорость воздушных потоков.
– Да не движется он! Точно не движется! – в разговор вмешался Пашка. – Когда туман ползет, это сразу заметно. Я знаю, я видел!
Жар и напор, с которыми пацан отстаивал свое мнение не мог не подействовать, да и Леший, судя по всему, был согласен с Пашкой. Так что, не смотря на все кусающие словно блохи сомнения и подозрения, я все же решился:
– Эх, была не была, подойдем еще чуток.
Для себя самого я решил, что это будет еще метров двести. Может дальше приближаться не понадобиться, может и с такого расстояния мы поймем из чего именно состоит этот туман. Или это вовсе никакой не туман? На секунду мне подумалось, почудилось, что я знаю ответ на этот вопрос и стоит лишь сосредоточиться… Но нет, ничего не получилось. Цирк-зоопарк, как же тут сосредоточишься, когда рядом, совсем рядом гуляет смерть.
Сейчас я имел в виду не только стену серого тумана, а и две крупные воздушные воронки, которые, поднимая и закручивая шлейфы антрацитовой пыли, проползали невдалеке. Это были вовсе не обычные смерчи, а самые настоящие аномалии. Я понял это, когда одна из воронок зацепила гребень черной оплавленной кучи, оставшейся от какого-то здания. Камень в этом месте вдруг вспыхнул огненно-красным светом и потек ручейком расплавленной лавы.
Проводив взглядом эту горячую парочку, я мысленно поблагодарил богов Проклятых земель за то, что они отправили ее куда-то на север, а совсем не в сторону нашего Ми-8. Не скажу, что после этого мне стало намного спокойней, но все же резонов идти вперед теперь было гораздо больше, чем бросаться на помощь нашим друзьям, оставшимся у винтокрылой машины. Именно поэтому уже через мгновение я собрался с духом и первым шагнул навстречу исполинскому серому чудовищу, уже поглотившему половину мира.
Говорят, что у страха глаза велики. Обычно к полковнику Ветрову эта поговорка не относилась, однако сейчас взглянув на вздымающуюся до самых облаков стену хищного смертоносного тумана, у него неприятно екнуло сердце. Вдруг показалось, что туман изменился, ожил. Эта мутная серая субстанция словно почувствовала наше присутствие, наше приближение. Текущие внутри него потоки неожиданно забурлили, заволновались, потемнели как грозовые тучи. И еще мне показалось, что серая стена стала наклоняться, отращивать гигантский массивный козырек, который будто занесенная для удара дубина стал нависать над самыми нашими головами. Хотя, может это мне только померещилось. И не было никакой дубины. Просто ее роль с успехом играли низкие серые облака, обычные облака, обычного погибающего мира.
Чтобы подобраться поближе к границе тумана нашей группе пришлось изрядно попетлять меж аномалий. Этот извилистый маршрут завел нас совсем не в ту сторону, куда мы направлялись с самого начала. Получилось, что мы обогнули руины тюрьмы и теперь оказались как бы меж молотом и наковальней. Первым являлся все тот же серый туман, а второй черные горы оплавленного бетона и кирпича на месте тюремных корпусов. Находиться здесь было не очень-то и приятно. Ведь если туман двинется, поползет в нашу сторону…
На счастье серая стена оставалась абсолютно неподвижной. С расстояния в две сотни шагов данный факт был виден совершенно отчетливо. Мы радовались этому и одновременно недоумевали. И причина тому имелась. По улицам сожженной дотла Медыни гулял отвратный пропитанный горьким запахом преисподни ветер. Его неожиданные порывы то и дело поднимали облачка черной пыли и отправляли их на смерть в горнила какой-нибудь аномалии. Так вот, именно этот ветер не оказывал на туман ни малейшего воздействия. Плотная серая взвесь ни то что не рассеивалась, она даже не двигалась с места.
– Этот туман что-то стабилизирует, искусственно стабилизирует, – протянул Серебрянцев, внимательно разглядывая пелену впереди. Подсевшее по причине возраста зрение вовсе не помогало в этом, отчего старик морщил лоб и досадливо тряс головой.
– Вполне возможен и другой вариант, – предположил я. – Частицы из которых состоит облако вырабатываются постоянно, причем гораздо быстрее, чем их разносит ветер или осаждает притяжение Земли.
– Все едино, хрен редьки не слаще, – невесело заметил Загребельный.
– Нет уж, уважаемый Андрей Кириллович, вовсе не едино! – возмутился пожилой ученый. – Гипотеза товарища полковника кардинально отличается от моей, а потому…
– Я говорю надо искать причину, – Леший перебил младшего научного сотрудника. – А то, о чем вы оба только что рассуждали, это всего лишь следствие.
– И где же искать эту самую причину? – мне ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть.
– Там, – мой приятель без колебаний указал на бурлящие, будто горные реки, потоки темно-серого тумана.
– Там… – я совсем не весело хмыкнул. – Да мы и так подобрались практически к самой черте.
– Но это нам ничего не дало, – высказал свое мнение Серебрянцев. – Значит надо подойти еще ближе.
– Я согласен идти, – с жаром поддержал его пятнадцатилетний герой.
Глянув на старика и мальчишку, я сокрушенно покачал головой. Вот цирк-зоопарк, два сапога – пара. Один уже ничего не боится, другой – еще. В итоге результат получается один и тот же: страстное желание поскорей сунуть голову в петлю и проверить, на какой вес рассчитана веревка. Черта с два! Вот чего-чего, а я себе такой "роскоши" позволить не могу. На мне лежит ответственность, гигантская ответственность.
– Там люди пропадали, если кто забыл, – мне пришлось стимулировать кое-чей инстинкт самосохранения.
– Все это конечно так, только стоя здесь, ответа мы не найдем, – подписался под словами моих оппонентов Леший.
– Значит трое против одного, – я пробежался взглядом по лицам своих товарищей.
– Максим, у нас только одна дорога – на юго-запад, к Могилеву, – напомнил Загребельный.
Черт побери, хороший аргумент… железный, и ответить на него можно было лишь одним:
– Первым иду я. – Не дожидаясь реакции моей разведгруппы, я повернул голову и стал внимательно изучать пространство, отделявшее нас от границы тумана.