- Да рассказывать тут особенно и нечего. Съездил я после армии к родителям, а потом по всей стране колесил, все искал, где получше. В конце концов снова в наших краях оказался, осел в городе. Наталья моя в то время в институте там училась. Я как раз только на работу устроился, первый день за баранку сел. Проезжал утром мимо ее института, а она на учебу спешила, прямо под колеса сиганула. Чуть ее не переехал. Еле успел по тормозам дать да руль вывернуть. Столб снес, - Сиверцев улыбнулся, вспомнив прошлое. - Ох и ругался я тогда. А взглянул ей в глаза, дар речи потерял. Много я девчат видел, но такой красивой в жизни не встречал. Ну, что? Проводил ее до дверей института, а после занятий встретил. Так вот и познакомились. Уже пятнадцать лет вместе живем.
- Ну, это еще не срок, - сказал Строев. - Дети-то есть?
- Дочь Настя. Четырнадцать лет скоро будет.
- Совсем взрослая. Вот невеста будет моему Егорке. Это племяш мой, ровесник твоей дочки. Да я тебе уже говорил про него. Хороший парнишка, только вот судьба горемычная. Не шибко ласкова к нему жизнь.
- Что так?
- Сестру мою младшенькую помнишь, Василису? Это мать его. При родах померла. А отца Егоркиного лет пять назад волки задрали. Знатный он охотник был. Петр Балабанов. Да ты знал его, поди?
- Знал, конечно, - кивнул Сиверцев. - Жаль Петьку. Как же это его угораздило?
- Пошел он в одиночку на сохатого да, видно, споткнулся, упал как-то неудачно или еще что. В общем, как потом выяснили, ногу он сломал. Тут серые на него и налетели. Всего изорвали, только по берданке его и признали. У нас с Авдотьей детей нет, вот и забрали Егорку к себе. А теперь только он у меня и остался.
- Да, волков тут много, - задумчиво произнес Сиверцев.
- Не то слово, - с горечью усмехнулся Строев. - В наших краях, сам знаешь, их издавна великое множество было. Уж каждые пять лет их отстреливают, пальба стоит, как на фронте, ан нет, новые плодятся пуще прежнего. И людей-то уж не страшатся, иной раз ночью прямо в село заходят. Даже днем их на околице видят. А недавно появился здоровенный волчара, матерый. Я сам-то его не встречал, слыхал только. У него, говорят, уши рыжие. Так этот даже на птицеферму забрался. А прошлым летом на коз напал - ребятишки их пасли, перепугались насмерть. Часто люди с ним сталкиваются. Никого, говорят, не боится, но на людей пока ни разу не нападал. А все ж таки в одиночку никто в лес не ходит.
Мужчины еще раз опрокинули по стопке.
- Ты закусывай, закусывай, - сказал Строев, пододвигая к гостю тарелку с огурцами. - А ты чего возле дома торчал? Уж не жить ли там собрался?
- Угадал, дядя Степан.
- Да ты внутри-то был? Крыша в дырах, пол прогнил, в стенах щели, печь обвалилась. Все ваше семейство разъехалось, твои родители последними были. Как бабку схоронили, так и уехали, ты уж в армии был. С тех пор там никто и не жил. Сколь лет уж прошло.
- Да, дом, конечно, надо будет подремонтировать, - согласился Сиверцев. - Ничего, справимся. А первое время в леспромхозовской общаге поживем.
- Не смеши, Коля. Видел я их халупу. Там зимой в тулупах спят, а летом не знают, куда по ночам от комаров деться. Ты когда переезжать собираешься?
- Через три дня уже надо на работу выходить. А своих думаю в начале лета привезти, как учебный год закончится. В городе придется комнату в общежитии освобождать.
- Ну, вот что. Ты шибко-то не торопись. Жилплощадь в городе освободить успеешь. Я с председателем поговорю, мужиков соберу после посевной. За неделю дом твой подлатаем. Крышу перекроем, хотя бы первый этаж в порядок приведем, чтобы жить можно было. Печь я сам тебе переберу. А дальше уж своими силами со временем все подправишь.
- Да вроде неудобно как-то помощи просить. Не заслужил я таких почестей.
- Что ты опять заладил, неудобно да неудобно. С каких это пор таким скромником стал? Я ж не только о тебе, я о всей детворе нашей беспокоюсь. Учителей-то у нас шибко не хватает. Марья Федоровна не раз жаловалась. Помнишь ее? Учительша твоя ведь была. Директор сейчас.
- Да как не помнить! Я даже видел ее уже сегодня, разговаривал с нею.
- Ну вот, сам все должен понимать. Как жилье будет человеческое, так и у жинки твоей дела пойдут лучше. А иначе померзнет полгода да и плюнет на все, сбежит отсюда. Или, не ровен час, захворает она или дочка.
- А вот за это, дядя Степа, можно не переживать, - Сиверцев рассмеялся. - Здоровье у моей Натальи отменное, ни разу в жизни даже не чихнула. И дочка вся в нее.
- Раз на раз не приходится. Ну, стало быть, решено. Так все и сделаем. А потом можешь привозить своих.
Сиверцев взглянул на часы и встал из-за стола.
- Извини, дядя Степан, но мне пора. Я сюда на попутке добрался, сейчас этот парень обратно поедет, обещал подхватить меня у правления. Я еще заеду на неделе.
- Ну что ж, не буду тебя задерживать, коли так.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Каждый вечер Сиверцев возвращался из леспромхоза в свой старый дом, где к его появлению уже кипела работа. Стараниями Строева и колхозников, призванных им на помощь, дом все более обретал жилой вид. Второй этаж по-прежнему оставался заколочен, но крыша была перекрыта, стены проконопачены, а окна первого этажа сверкали новыми стеклами. Строев полностью перебрал печь и даже привез на колхозной лошадке воз дров. Кроме того, мужики восстановили забор.
Когда ремонт большей частью был закончен, Сиверцев на леспромхозовском грузовике отправился в город за семьей.
К назначенному сроку у дома собрались мужики, пришедшие помочь с разгрузкой. Ожидая новоселов, колхозники толпились у крыльца, переговариваясь меж собой.
- Дядя Степан, долго ждать-то? - спросил кто-то нетерпеливо.
Сидевший на крыльце Строев неспешно поднял голову, взглянул, прищурившись, на солнце и невозмутимо сказал:
- Жди себе. Чего торопиться? Скоро должны быть.
- Может, застряли где, - предположил тракторист Наскоков.
- Не должны, - возразил Строев. - Сейчас не распутица, дороги сухие. Не суетись, покури. Подождем, чай, не под дождем.
- Да чего там! - воскликнул рыжий Борька, известный на всю округу гармонист. - Ждать - не устать! Слышь, Василич, а угощение-то будет? Никола как-то эту тему не поднимал.
- А что, "спасибо" уже не в почете? - язвительно осведомился Строев.
- "Спасибо", сам знаешь, дядя Степан, в стакане не булькает и в карман его не положишь. Кроме того, людей уважить полагается - новоселье, все-таки, соседи теперь, как-никак. С ремонтом, опять же, помогали.
- Много ты напомогал, балабол, - усмехнулся Наскоков.
Борька не успел ответить. В калитку вбежал племянник Строева Егорка и крикнул:
- Едут!
Из-за поворота показался грузовик, груженный мебелью.
- Хорош курить, мужики, - скомандовал Строев, втоптав "беломорину" в землю. - За дело.
Едва машина развернулась и заехала во двор, кузовом к крыльцу, мужики открыли задний борт. Борька тут же забрался в кузов.
Из кабины выпрыгнул Сиверцев. Махнув мужикам, он обошел кабину и помог спуститься девочке и молодой красивой женщине. Поздоровавшись с колхозниками, Сиверцев представил им своих:
- Вот она, моя Наталья. А это Настя.
- Ну что ж, давай, хозяйка, показывай, куда что нести, - сказал Строев и полез вслед за Борькой в кузов.
Сиверцева улыбнулась и взглянула на мужа.
- Пусть Николай командует.
Мужчины принялись за работу. Шифоньер, диван, кровать и прочая мебель друг за другом перекочевывали из кузова в дом.
- Дайте и мне хоть что-нибудь унести, - с улыбкой попросила Сиверцева.
- Тут и без вас носильщиков хватает, - откликнулся Наскоков. - Вы лучше в дом идите, там хозяйничайте.
Сиверцева послушалась его совета и ушла в дом, захватив все-таки с собой коробку с посудой.
- Бог в помощь, - послышался ровный басовитый голос.
У калитки стоял мужчина в черной рясе священнослужителя. Он был высок, лет тридцати, в очках, с аккуратной рыжеватой бородкой.
- Бог-то бог, да и сам бы помог! - весело отозвался рыжий Борька.
- Отчего же не помочь добрым людям, - согласился чернец, сильно окая.
Взвалив на спину тюк с бельем, священник направился к дому. Заметив удивленный взгляд Насти, Егорка пояснил:
- Это отец Василий. Вон, видишь, церковь стоит, - Он указал на купол церквушки. - Он там попом работает.
- Не работаю, а служу, - поправил парнишку священник, выходя из дома уже налегке.
Он снова направился к машине за очередным грузом.
Настя стояла у крыльца и с явным неудовольствием озиралась вокруг. Похоже, от переезда она совсем не испытывала никакого восторга.
- Меня Егором зовут, - решил завязать знакомство парнишка.
- Знаю, - без всякого энтузиазма ответила Настя. - Слышала уже.
- А ты чего такая кислая? - спросил Егорка. - Обидел кто? Или село наше не нравится?
- А чего хорошего в вашей деревне? Грязь одна, пыль да елки. Комары вон летают. И воняет. Что это? Навоз, что ли? - Настя поморщилась. - Ни театра тут, ни кино. Глухомань.
- Грязь только весной и осенью, - возразил Егорка. - Летом у нас хорошо.
- Да уж, - Настя скривилась. - Могу себе представить.
- Да ты чего?! - обиделся за свое село Егорка. - Тут знаешь, какая красотища?! К нам даже из города туристы отдыхать приезжают. И грибы тут, и ягоды. А рыбалка какая! А кино у нас есть - кинопередвижка приезжает, каждые выходные в клубе фильмы крутят.
- Егорка! - окликнул его с машины Строев. - Хорош лясы точить! Забирай коробку.
Тем временем у забора собрались любопытные соседи.