Не очень-то он и рвался в руководители, власть была для него бременем, в лучшем случае - инструментом. Конечно, случались и приятные моменты, когда его усилия, умноженные миллионами рук и голов, приносили "положительные результаты", но эта ответственность… Он привык отвечать за себя, за свои решения, был готов возложить на себя обязанности главы семьи, но ощущать за своею спиной не одну лишь Наташу, а десятки миллионов человек… Нет, это слишком тяжёлая ноша, почти что неподъёмная. Ничего, три года он уже отпахал, скоро кончится его пятилетка… Надо родиться Наполеоном, быть дураком или аморальной сволочью, чтобы получать удовольствие от власти, не чувствуя на себе взгляды миллионов глаз. Представил доверившихся тебе людей полуабстрактным "электоратом" - и жируй себе…
…Докеры вышли у "Цитадели", а Сихали со спутником и провожатым спустились по мотоспирали на нижние горизонты, малолюдные, залитые ярким голубоватым светом. И никаких тебе архитектурных излишеств, сплошные транспортные шлюзы, подземные узлы да устья вентиляционных колодцев, окаймлённые огнями. Упадёшь - "скорую помощь" не тревожь…
Здесь отовсюду доносились равномерные гулы и басистые рокоты, а воздух отдавал сыростью.
- Далеко ещё? - пробурчал Тугарин-Змей.
- Мы уже рядом, - сказал Самоа Дженкинс, сворачивая в круглый туннель.
В нос ударил тошнотворный запах гари. Вот оно что… Тимофей похолодел - эстакада трансвея впереди была обрушена, длинное тело многосекционного вагона свалилось прямо на платформу, а концевая секция свешивалась ещё ниже, придавливая сцепку контейнеров. Киберуборщики шустро мыли и скребли закопченную платформу, а роботы медслужбы стояли неподвижными столбиками, как суслики у норки, - самый страшный груз они уже доставили куда нужно.
- Жертв много? - выдавил Браун.
- Пятеро насмерть, - пробурчал Дженкинс, и Харин свирепо засопел.
- Кто? - спросил Илья, сжимая громадные кулаки.
- Вот, - ответил комиссар, вытягивая руку к стене.
Там, на сибролитовой облицовке, была наспех нарисована окружность, из центра которой исходили двенадцать молний.
- Группа "Чёрное солнце", - сказал Самоа Дженкинс, - их знак. Они уже отметились на Таити-2 и в Порт-Фенуа. Взрывают, стреляют, громят - и зачищают. Ни одного свидетеля не оставили в живых, но метку накалякать не забывают никогда.
- Молнии в круге… - задумался Тугарин и приподнял брови в недоумении: - Что за хрень?
- Это не молнии, - сухо пояснил комиссар, - а руны "зиг", такие ещё эсэсовцы рисовали на петлицах. Получается как бы солярный крест, двенадцатиконечная свастика, символ Чёрного солнца.
- Что за хрень? - повторил Илья, хмуря брови.
- Я узнавал… - запыхтел Дженкинс. - Это такой оккультный символ был у нацистов. Чёрное солнце - оно… ну, это как бы незримый центр Вселенной, причина и начало бытия, "первоогонь" высшей расы. Гиммлер с корешами думал, будто Чёрное солнце светит в громадных полостях под землёй, куда войти можно только через Арктику и Антарктиду. Сияние это вроде как способности необычные пробуждает, но восприять его могут лишь истинные арийцы. Вот так вот…
До ушей Сихали донёсся топот - и бластер сам будто прыгнул ему в руку. Тугарин-Змей с Дженкинсом тоже выхватили оружие.
- Вроде тихо… - пробормотал Браун, держа палец на курке.
Самоа медленно опустил бласт и покачал головой.
- Всяко бывало, - молвил он, - и пираты случались, и бандиты, а вот террористов у нас не водилось.
- Значит, завелись, - сделал вывод Тимофей. - Ну ты их тут выводи, а мне в Африку пора. И чтоб я в курсе был!
- Будешь, - пообещал Дженкинс.
- Да, чуть не забыл… С завтрашнего дня я в отпуске. На две недели.
- А… - начал Самоа.
- Дайте человеку отдохнуть, - прогудел Харин с осуждением.
- А генеральное руководство? - договорил комиссар.
- Коллегиально! - отрезал Сихали.
Глава 2
КРАЙНИЙ ЮГ
9 декабря, 9 часов 40 минут.
АЗО, оазис Ширмахера, озеро Унтерзее.
Озеро Унтерзее располагалось в сотне километров от станции "Новолазаревская". Чашу озера окружали отвесные скалы в тысячу метров высотой, источенные гротами и нишами, - это ветер так постарался.
Когда же буря стихала, над Унтерзее восставала попранная тишина. Суровая, величественная красота озера и полнейший покой - вот, что влекло сюда Александра Белого, китопаса-валбоя.
Рождённый весёлым и находчивым, Шурик любил смешить - и чтобы вокруг смеялась большая дружная компания, но здесь, на Унтерзее, где душа, чудилось, соприкасалась с вечностью, он молчал, внимая снежной сказке. Его закадычный друг, Шурик Ершов, прозванный Рыжим за огненный цвет волос, и ещё более склонный к шутовству, соблюдал тишину с ним на пару. Оба будто заряжались чистотой, ледяной свежестью и ясностью Унтерзее.
Так было два дня подряд, пока Шурики помогали Олегу Кермасу собирать мумиё со скал, а на третий день стряслась беда.
Это случилось в полдесятого. Шурик Белый только нацелился отломать сосульку мумиё, свисавшую с камня, как Рыжий закричал: "Смотри!"
Белый посмотрел - и охнул. За полкилометра от них, у подножия скал, где копошились геологи, вдруг завихрились ленты изумрудного зарева, ударили восходящие потоки бледно-голубого сияния, заполоскали полупрозрачные знамёна красного и жёлтого цветов - они рвались на трепещущие световые лоскутья и обращались по спирали, истаивая на лету.
У Белого перед глазами что-то замерцало, зазвенело тихонько в ушах, тело окатила волна слабости, но китопас не поддался недомоганию - он хорошо видел, как шатались вдалеке красные фигурки геологов, как падали на лёд. Эти странные световые столбы били изо льда прямо под ними. Или над ними? Короче, хрен поймёшь!
- Бегом! - крикнул он и помчался на помощь. Рыжий припустил следом.
Океанцы как раз миновали палатки лагеря, когда зловещая цветомузыка доиграла своё.
- Можно подумать, будто… - выговорил на бегу Рыжий. - Что это такое было, вообще? Мираж или…
- Я доктор? - ответил Белый. - Я знаю?
Добежав, он затормозил, проехав по гладкому льду. Геологи лежали вповалку - без сознания, но живые.
- Хватай их за шиворот! - решил Белый. - И потащили!
- К палаткам? - уточнил Ершов, цепляясь за каэшку Кермаса.
- Туда!
Когда китопасы приволокли вторую партию, Олег Кермас с трудом сел, потом встал на четвереньки.
- Очухался! - весело сказал Белый. - Олег, ты как?
Кермас не ответил. Он по-прежнему стоял на карачках, низко опустив голову, словно под лёд заглядывал, покачивался и тяжело дышал.
Ершов опустился с ним рядом и потряс за плечо.
- Олег!
Кермас будто и не замечал его. Неожиданно подняв голову, он заговорил глухим, "потусторонним" голосом, будто медиум на спиритическом сеансе:
- Их надо срочно спасать! Срочно! Слышите? Люди в опасности! Они подо льдом, под землёй… Их надо оттуда вывести! Они не виноваты, слышите? Внуки не отвечают за дела дедов!
- Так мы и так спасаем, - не понял Рыжий. - Щас ещё троих притащим, а потом…
- Он не с тобой говорит, - тихо сказал Белый.
- А с кем? - вытаращился Ершов.
- Не знаю…
- Их надо срочно спасать! - вещал Кермас по-прежнему. - Слышите? Люди в опасности! Они подо льдом, под землёй…
Заметно побледневший Белый сказал очень серьёзно:
- Вызывай Купри и врачей. Пусть срочно летят сюда!
Шурики ждали до самого обеда, но медиков так и не дождались. А ровно в час дня над Унтерзее закружил оранжевый флаер и сел рядом с палатками. Из него выбрались Купри и Сегаль.
- Привет Шурикам! - радостно крикнул Борис, но тем было не до шуток.
- Где врачи? - заорал Рыжий. - Мы их третий час дожидаемся! Тут вообще не пойми что творится. И как…
- Разберёмся, - буркнул комиссар, осматривая геологов, занесённых в палатки. - Адаптоген давали?
- Сразу по ампуле впрыснули, - подтвердил Белый. - Каждому.
- Очнулись вроде, - сказал Сегаль. - Вон, глазами лупают…
- А толку? - скривился Ершов. - Гляди! - Он наклонился к молодому геологу с бородкой-эспаньолкой и громко произнёс:
- Пещеры!
Геолог встрепенулся и зачастил:
- Людей надо срочно спасать! Они подо льдом, под землёй! Их надо оттуда вывести! Они не виноваты, слышите? Люди в опасности!
- Вот, - развёл руками Рыжий. - А этих хреновых медиков не дозовёшься, как будто и… Тут, может, и вообще…
- Летят! - крикнул Белый, задирая голову к небу.
Из-за гор показался тяжёлый птерокар. Мощно взмахивая двумя парами крыльев, он пошёл на снижение и сел, раскорячив суставчатое шасси.
- Ну наконец-то… - проворчал Ершов. - И дня не прошло!
- Им надо на птере написать: "Неторопливая медицинская помощь"! - с натугой пошутил Белый.
У птерокара распахнулись все дверцы разом. На лёд стали спрыгивать люди в зелёных каэшках. Их руки оттягивали тяжёлые лучемёты "Биденхандер", и в следующую секунду они открыли огонь на поражение. Друмм! Друмм! Дррах!