Бывший комитетчик выехал из двора, и на широком участке шоссе БМВ ринулся на обгон. Павловский резко затормозил, упал вправо, открыл правую дверь (хорошо, что не закрыл на центральный замок) и рванулся наружу, успев прихватить пистолет. Уже падая на землю, услышал длинную автоматную очередь. Павловский отполз от машины и направил пистолет на БМВ. Фонари не работали, так что ему повезло. Нападавшие, скорее всего, не видели его манёвра. Из остановившейся метрах в десяти машины вышли трое. У одного АКС-74У, двое держали пистолеты. Троица приближалась к его машине, держа оружие наготове. Павловский взял на прицел автоматчика. Силы явно неравные, и он понимает, что шансов выйти живым из перестрелки немного, но решил использовать те, что есть, до конца. Он задержал дыхание, указательный палец начал давить на спусковой крючок.
Из-за поворота вынырнули два патрульных "Москвича" с включёнными сине-красными маячками. Бандиты рванулись к своей машине, но прежде автоматчик выпустил длинную очередь по милицейским машинам и запрыгнул в БМВ. Похоже, прежде чем вылезти из машины, он сменил магазин. Экипаж первого "Москвича" изрешетило пулями. Автомобиль перевернулся на бок и встал, загородив проезд второму, который в него и въехал. Экипаж второго "Москвича" выскочил из машины и открыл огонь по удаляющемуся БМВ.
Всё ещё лёжа, Владимир Сергеевич убрал пистолет в штурмовую кобуру, предварительно включив предохранитель, и стал подниматься.
– Лежать. Мордой вниз. Руки за голову, – тонким голосом проорал молоденький сержант, направив автомат на Павловского.
Подъехал "уазик" местного отделения и ещё несколько машин. Павловского подняли, поставили в раскорячку около расстрелянной "Вольво" и обшмонали. Отобрали пистолет.
– Ребята, это сейчас в меня стреляли.
– Разберёмся, – процедил мужчина в штатском и приказал милиционерам, – грузите.
На бывшего комитетчика надели наручники и запихнули в "уазик".
Глава 6
Утром Семёна выписали. Профессор был очень удивлён скоростью и процессом заживления ран. Шубин и сам удивился, хотя попытался объяснить профессору этот факт приёмом настойки, которую принёс Ли. Но Сергей Сергеевич, скорее всего, не поверил. Но факт, как говориться, налицо. Профессор попытался уговорить Семёна остаться на обследование, чтобы выяснить причину феномена, но тот отказался, сославшись на неотложные дела, большую загрузку на работе, на прочую ерунду, какую только смог выдумать. Сергей Сергеевич был вынужден уступить.
Сам Семён уверен в том, что раны так быстро и необычно затянулись благодаря странному сну, а именно тому фрагменту, когда в раны проник необычный ветерок. Другого объяснения он не находил, но ведь не станешь же говорить об этом профессору медицины. Откуда такая уверенность, хрен его знает, просто уверен и всё.
Из больницы Семён решил поехать на работу. Этот день по графику его, и надо узнать, кто дежурил за него и нужно ли выходить вместо ребят и когда. На работе поговорил со старшим дежурной смены. Решили, что Шубин выйдет на работу через три дня. Менять никого не надо: ребята захотели взять деньгами. Семёна это вполне устраивало.
Приехав домой, принял душ, перекусил бутербродом с колбасой, купленной по дороге, и завалился на диван. Спустя некоторое время мысли обратились к Светлане. Вчера вечером она снова пришла в больницу, где они проболтали в холле часа полтора. Он был на седьмом небе (а может и выше) от счастья, чего с ним раньше не происходило.
Семёну до боли в печёнках захотелось увидеть новую знакомую. "Ещё не хватало влюбиться, как мальчишке", – подумал он, и решил: "А что в этом плохого? Это просто замечательно!" Вскочил с дивана и бросился в прихожую. Там стал шарить по карманам куртки, разыскивая визитку, которую вчера дала Света. Наконец нашёл. Вытащив карточку из кармана, заметил, как оттуда выпал скомканный клочок бумаги. Адрес Пака. Вот чёрт. Пребывая в состоянии влюблённости, Семён совсем забыл, что кореец настоятельно просил его зайти, как только выйдет из больницы. Шубин немного поколебался между сильным желанием увидеть Свету и не менее сильным – встретиться с Ли. Но, в конце концов, как нормальный мужчина, решил позвонить девушке и вместе провести вечер, а корейцу позвонит завтра.
В трубке раздался приятный женский голос:
– Здравствуйте. Рекламное агентство "Роза ветров". Слушаю вас.
– Добрый день. Я хотел бы поговорить с Серебряковой Светланой.
– Одну минуту. – В трубке зазвучала музыка, и через десяток секунд Шубин услышал знакомый голос:
– Слушаю вас.
Шубин молчал.
– Алло. Говорите.
– Здравствуй. – Наконец выговорил он и почувствовал, что опять краснеет. – Это я, Семён.
– Привет. – Девушка явно обрадовалась звонку. – Как дела. Ты откуда звонишь?
– Из дома. Меня сегодня выписали, и я хотел бы отпраздновать это вместе с тобой.
– С удовольствием. Я сегодня пораньше отпрошусь.
– Где и когда тебя встретить.
– Не нужно. Тебе сейчас вредно много ходить. Ты лучше расскажи, как к тебе доехать.
Такого поворота Семён не ожидал. Это просто великолепно.
– Не волнуйся, – сказал он. – Я в прекрасной форме, как никогда. Так что встречу тебя около работы, и мы направимся ко мне и отпразднуем. Как до тебя добраться.
Шубин записал, что продиктовала Светлана.
– Ну хорошо, давай часов в шесть. С тебя – шампанское, с меня – торт.
– Договорились. До встречи. – Он чуть было не сказал "милая", но вовремя спохватился.
– До встречи.
Виктор Сергеевич Шкурко, он же Матрос, сидел в гостиной пятикомнатной квартире на Ленинском проспекте. Матрос – крепкий тридцатилетний мужчина среднего роста, с бесцветными близко посаженными глазами и тёмными, коротко стриженными волосами. Восемь лет прослужил в отдельном батальоне спецназначения морской пехоты на Тихоокеанском флоте, три года срочную и пять лет прапорщиком. Решив, что в наше время можно сделать большие деньги, если у тебя крепкие кулаки, стальные нервы, если умеешь, не задумываясь убивать, он послал подальше службу во флоте с её грошовым жалованием, которое регулярно задерживалось, и подал рапорт с просьбой уволить его из рядов Вооружённых Сил. Сколотив небольшую группу, занялся грабежами и разбоями. Каждую акцию он хорошо продумывал, чтобы исключить малейшие проколы. Постепенно число боевиков выросло до сотни душ. Занялся для прикрытия легальным бизнесом и начал теснить конкурентов.
И вот сейчас сидел в своей гостиной, тупо глядя в экран телевизора, где по видику крутилась порнуха, и размышлял.
Из-за гибели двух спецов все бригадиры поставлены на уши. Погибшие – одни из лучших его людей. Он их направил, чтобы взять деньги с какого-то корейца за право преподавать каратэ на территории, которую Шкурко считал своей. До этого он уже посылал к нему пятерых боевиков за данью, но строптивый азиат заявил, что уже платит, кому надо. Тогда бойцы Матроса решили применить силу, но кореец их хорошо поломал. Как выяснилось, бой был долгим, и корейцу тоже здорово досталось. А двое погибших спецов – прекрасные бойцы. Каждый из них меньше, чем за минуту сделал бы тех пятерых, поломанных корейцем. Деньги они с азиата получили. Но кто их уничтожил вместе с машиной и с деньгами? На этот вопрос Матрос мучительно пытался найти ответ, и именно с этой целью его бригадиры ставили на уши весь город, проводя расследование.
Проанализировав собранную информацию, он пришёл к выводу, что, скорее всего, бомбу в машину заложили люди Седого. Но где и когда – неизвестно. Много нестыковок. Поскольку самого Седого достать нелегко, он приказал одному из своих бригадиров ликвидировать начальника его службы безопасности – Павловского.
Но по счастливой случайности тому удалось уцелеть. При этом один из боевиков, выделенных для ликвидации, тяжело ранен.
Павловского отпустили только утром, вернув оружие и лицензию на право его ношения. Что касается покушения, он не питал ни каких иллюзий. Это люди Матроса. И если им не удалось уничтожить его сейчас, то произойдёт следующее покушение, потом ещё, пока его не уберут. Нужно срочно принимать ответные меры.
Он поймал частника и поехал в офис. По дороге позвонил по сотовому своим людям, чтобы со стоянки у отдела милиции забрали его машину, и оттащили в автосервис. Её, наверное, ещё можно привести в порядок. Хотя вряд ли. Проще купить новую.
Шубин шёл под руку со Светой по Никольской улице в сторону станции "Лубянка". Девушка весело болтала о чём-то, а Семён её слушал, иногда поддакивая или вставляя какую-нибудь реплику. На девушке тот же плащ, что в день их своеобразного знакомства. Прекрасные каштановые волосы тяжёлым водопадом струились к плечам и доходили до середины спины. Он счастлив, что находится в обществе прекрасной женщины. Кажется, действительно по уши влюбился.
У выхода с Никольской улицы на Лубянскую площадь Семён взял такси. Они сели вдвоём на заднее сидение жёлтой в шашечках "Волги", у которой на крыше красовалось пирамидальное сооружение с рекламой водки "Кремлёвская". Шубин назвал адрес, и "Волга" влилась в полноводную реку автомобилей.