Сидел Анисим Никитич вместе с Кузьмичем в самом углу, под иконами. Сергею казалось, что место довольно неудобное, однако из слов он уяснил, что это место ("красный угол") - самое почетное. Сам он поместился по левую руку от Кузьмича, то есть рядом с почетным местом, вроде как спаситель… Около пасечника опять задремал дедушка Афиноген, клонясь на Прохора, своего сына, нестарого мужика, обладателя роскошной бороды, блестящей и аккуратной. За ним поместились еще двое: совершенно седой Матвей, лет сорока, с не менее седой бородой, фасоном немного похожей на ту, что носил Дамблдор - длинный узкий клин, и Андрюха - парень лет тридцати с красным шрамом через лицо. Тихо расспросив Кузьмича Сергей узнал, что шрам тот получил в боях. Вот только в каких именно Кузьмич уточнять не стал.
С другой стороны стола присутствовали женщины, периодически отбегавшие, а то и выбегавшие из избы по своим делам. Из-за этой мельтешни Сергей не только имен не запомнил, но и не очень ориентировался кто из них кому приходится. Присутствовали две старушки, к которым уважительно относились все, так что Сергей так и не разобрался, кому они приходятся родней. Может быть и всем, как Кузьмич. Две усталые женщины, дочери дедушки Афиногена, были сестрами Прохора. Куда делась жена последнего опять-таки никто не уточнял. То ли две то ли три сестры, одна из которых была женой Матвея крутились как юркие змейки вокруг стола иногда присаживаясь и тут же вскакивая. Все три (или две) темноволосые, стройные, действительно напоминали змеек. Особенно Сергею приглянулась одна, самая молодая и гибкая… Совсем молодая девушка была женой Андрюхи. Ее взгляд откровенно настораживал, какой-то он был потухший и безжизненный. Впрочем сам Андрюха тоже живостью не отличался. Впрочем, какую еще живость можно было ожидать от обитателей мест, где всего пять лет назад прокатилась война?
Единственное, что не нравилось Сергею - это женская одежда. Если мужчины были одеты примерно так, как и можно было ожидать от деревенских - сапоги, пиджаки, подпоясанные рубахи разных цветов, кепки немного странного вида - с околышем - то вид женщин прямо-таки вызывал сочувствие. Особенно на взгляд москвича XXI века.
Длинные темные юбки, глухие кофты, по виду шерстяные (это летом-то!), у всех на головах платки. Из всего тела видны только лицо и руки. Даже молодые женщины были одеты так же, хотя Сергею казалось, что деревенские девушки должны носить платья. Такие легкие (ситцевые, во!) с цветочками, до колена… Фиг. Глухо до самого пола.
Самогон - штука не безобидная, поэтому через некоторое время в голове, и без того больной, зашумело. Игривые мысли толкались в мозгу. Захотелось представить здешних молодок в современной одежде. Для эксперимента Сергей мысленно раздел одну, жену Андрюхи, и последовательно одел в бикини, мини-юбку, деловой костюм… В итоге пришел к выводу, что лучше всего она смотрелась бы в обтягивающих джинсах и коротеньком топике. Можно даже полупрозрачном.
Занятый модельерными идеями, он не сразу заметил окончания празднования: народ постепенно вылезал из-за стола, прощался с хозяевами. Интересно, а куда ему теперь деваться? Навряд ли его пустят на постой и будут кормить бесплатно. Сейчас подойдет Кузьмич, скажет "Ну, что, гостенек, пора и честь знать. Дуй куды хошь". И что? Куда пойдешь? Пешком до Загорок? А там его тоже не ждут, подпрыгивая от нетерпения…
- Сяргей, - присел рядом на лавку Анисим Никитич, - ты куда собяраешься податься?
- Ага, - включился задремавший было Кузьмич, - где родня-то твоя жила хоть помнишь?
- Не помню, - с горечью протянул Сергей, - ничего не помню. Один остался…
- Ня грусти, - обнял его за плечи Кузьмич, - ня пропадешь. Такой парень как ты, да штоб пропал? Как ты их, мазуриков - вжик, вжик…
…Ага, уноси готовенького. Тут вспомнились убиенные и все съеденное и выпитое чуть не оказалось на полу.
- Кузьмич, - глухо как через вату послышался голос Никитича, - ты цего? Парень молодой, в боях не бывал, можа, энто у няго и вовсе первые…
"Первые покойники" - договорил неделикатный внутренний голос и Сергея все же стошнило на пол. Вернее, на землю, потому что Кузьмич с Николаичем… тьфу, Никитичем… успели вывести его на улицу. Стало полегче. Правда, вернулась заглушенная было самогонкой головная боль.
- Ты, Сяргей, не унывай, - усадил его на лавку под стеной Кузьмич, - цем смогу - помогу. Хошь - до Загорок довязу, хошь - до Пяскова, если ты свою родню вспомнишь. А хошь - у нас в Козьей горе оставайся…
…Сергей Вышинский - козий горец. Пошутил тогда над названием… Блин.
- …девку тябе найдем, парень ты здоровый, завядете хозяйство. Да вон хоть…
- Погодь, Ляонтий, - тормознул его Никитич, - человек еще в себя не пришел, а ты его уже оженить хочешь. Не видишь, больной он…
Голоса куда-то уплыли, затем вернулись.
- … у мяня. Слышишь, Сяргей, - потряс за плечо Кузьмич, - говорю, у меня перяноцуешь сягодня. А потом…
Голос опять уплыл.
- Что… потом…? - и язык тоже отказывается служить… Нет… Это не самогон… Наверное, и вправду заболел… Ночь отлежать в лесу на сырой земле - это тебе не хухры-мухры…
- Сяргей, Сяргей, - теперь за плечо тряс Николаич… Никитич… - ты у нас в дяревне остаться не думаешь?
- Можно, - язык вернулся в подчинение, - только кому я тут нужен?
…Кому ты вообще ЗДЕСЬ нужен?…
… А ТАМ ты кому нужен-то был?
- Пахать я не умею. Ничего не умею…
- За это не пяреживай, - хлопнул по плечу Никитич, - я же говорил, надумаешь - научу.
- Чему?
- Как цему? Ты што, не слышал? Я же говорил, помощник мне нужен. Я-то староват уже становлюсь. А батрака нанямать, по ныняшним вряменам…
…Батрак это, вроде бы, наемный сельхозрабочий?…
Никитич замолчал.
- Да, - покивал Кузьмич, - по ныняшним вряменам это…
- В батраки, значит, зовете? - славная карьера - от менеджера по продажам в деревенские чернорабочие. Репу выращивать до старости.
- Да не в батраки, беспонятливый!
А чего тут не понять. По факту - батрак, а по документам - нет. Зарплату в конвертиках платить будешь, Никитич?
- Не в батраки, в помощники. Што наработаем - по-цестному. Я думал, сын помогать будет, а он…
…Понятное дело. В город, за лучшей жизнью.
- Уехал?
- Ага, уехал, - неожиданно зло стукнул кулаком по колену Никитич, - в Могилевскую губернию.
… Почему в Могилевскую?
- Казаки Булак-Балаховича его порубали. Еще в девятнадцатом.
- Так ты меня в сыновья взять хочешь?
- Счас! Сын у меня один… Был. Походишь в плямянниках. Двоюродных.
* * *
- Арте…
БАМ!
- …факт!! Блин!!! Блин-блин-блин!
Как голова болит! Мало того, что болела весь день, так теперь резко подскочивший Сергей с размаху въехал в низкий потолок.
- Что? - ухнул с печи проснувшийся Кузьмич. К вечеру полил дождь, похолодало, гостеприимный хозяин закряхтел, пожаловался на боль в суставах и устроился спать на теплой лежанке.
- Сергей, што случилось?
- Ничего. Сон плохой приснился.
- А-а… - протянул Кузьмич и заворочался, засыпая.
Сергей заснуть не смог. Он лежал на выделенном ему спальном месте - тех самых антресолях над дверью, называемых "полати", укрытый толстой овчинной шубой - "тулупом" (такое чувство, как будто не в России, столько слов новых и непонятных). Прямо над головой нависал потолок. От тулупа густо пахло кожей и шерстью. Но спать мешало другое. Артефакт!
Сергей наконец-то вспомнил, что предшествовало его пробуждению в лесу. Он был в музее, затем попытка спереть медную пластину, меч, разрезавший руку, кровь, залившая узоры… Затем он кладет руку в углубление. И все. Дальше он приходит в себя в лесу. Значит, что? Значит, виной всему именно тот медный артефакт. Получается, он забросил Сергея в прошлое (если это все же не розыгрыш). Видимо, оказавшийся в комнатке музея, где лежали колдовские прибамбасы, артефакт действительно оказался магическим. Ни о чем подобном, в смысле о предметах, магически перебрасывающих в прошлое, Сергей не слышал, но это не значит, что таких предметов не существует. Многолетнее увлечение фэнтези не то чтобы заставило верить в существование магии, но сделало ее чем-то вполне возможным. Впрочем, возможны варианты…
Пошевелившись, Сергей лег поудобнее и начал размышлять. Ситуация, в которой он оказался, имела по крайней мере четыре объяснения. А значит его дальнейшие действия могут иметь четыре направления.
Первое, самое простое: он спит и ему снится. Выпил, покурил, вот и мерещится ему, что он в прошлом. А на самом деле лежит, тихонько похрапывая, у костра. Самое заманчивое предположение: он не в двадцать пятом году, не среди крестьян и чтобы вернуться в настоящее достаточно проснуться. Однако при тщательном анализе предположение придется отбросить - Сергей посчитал, что если человек во сне поймет что он спит, то проснуться для него - плевое дело. Однако вот что-то не получается.