Глава 7
Оставшись одна, Маргарита углубилась в перевод, набрасывая на листке общую канву и выписывая незнакомые термины. Неожиданно зазвонила "вертушка": сняла трубку: "Квартира Андреева, сержант Гончарова!" Послышался голос с мягким кавказским акцентом:
- Вы, Маргарита Николаевна, мне и нужны!
- Здравствуйте, товарищ Берия!
- Чем занимается наш подопечный?
- Спит, товарищ Берия.
- Меня зовут Лаврентий Павлович. Что, перебрал в ресторане?
- Нет, Лаврентий Павлович. Он выпил не более стакана сухого вина, коньяк и водку - только пригубил. Сказал, что за полтора суток немного поспал в самолёте, когда летел из Перми в Москву, а сегодняшней ночью - совсем не спал.
- Не пил, потому, что опасается вас или…
- Говорит, что не пьёт, потому, что лётчик. Что это снижает скорость реакции. По моим общим впечатлениям - это соответствует действительности.
- Расскажите, как вёлся поиск информации по "пальцу"! Он знал, где искать?
- Нет. Но он сказал, что компания не государственная, следовательно, должны быть ранние публикации в научных изданиях. Спросил у научного секретаря, что есть из американских периодических научных журналов за последние три года, написал мне на листочке три словосочетания, в одном слове сделал ошибку: пропустил букву. Секретарь приносила журналы, большую часть брала себе я, а остальное - отдавала ему.
- Кто нашёл статью?
- Я, Лаврентий Павлович! А он попросил показать, пробежался глазами и поцеловал мне руку.
- Ваши общие впечатления об этом человеке?
- Честный, очень внимательный, отличная профессиональная память…
- Разведка?
- Нет, Лаврентий Павлович! Я достаточно много работала с разведчиками. Память - больше объектовая, зрительная, очень объёмная. Иногда кажется, что она вообще границ не имеет. Нехарактерно для разведчиков, у них больше - "слуховая". Очень меня удивил, когда приказал ехать в библиотеку, а не в ресторан, до этого, он ни одним словом об этом не обмолвился. И так старательно одевался, готовясь к ресторану. Он - немного странный, как бы младенец с мозгом старца, но очень увлечен новой работой и ушел в неё весь. Потрясающе провёл разговор с замнаркома Яковлевым, они что-то не поделили, видимо, и он его аккуратно выставил, причем Яковлеву было не открутиться, он был вынужден уйти. Пришлось в двух местах: в ателье и с Яковлевым дать информацию по легенде. У него отличная выдержка: он не подал виду и успешно подыграл.
- Маргарита Николаевна! А как вы отнесётесь к моей личной просьбе: что если вам завтра действительно подать заявление в ЗАГС и стать его женой?
- Лаврентий Павлович! Я не могу так! Я знаю этого человека несколько часов!
- Он может быть слишком опасен для всех, если окажется не тем, кто есть на самом деле. Это дело особой государственной важности. Я бы хотел иметь рядом с ним своего человека! А вам я верю. Ему, пока нет. Подумайте над моим предложением!
- А как же распоряжения Павла Анатольевича? Я же сейчас сижу над переводом статьи!
- Павел Анатольевич сидит напротив меня и внимательно слушает!
- Я здесь, Рита! Мы с тобой давно работаем. Ты для меня, всё равно как сестра. Я не могу всего тебе объяснить, просто слов не хватает. Нам он нужен! Единственный вариант - это ты!
Маргарита заплакала. У неё в голове не укладывалось, как это Павел Анатольевич и новый нарком посмели ей предложить такое. Если Лаврентия Павловича она просто несколько раз видела, то Павел Анатольевич часто бывал у них дома. Мама очень приветливо его встречала, говорила, что он нас спас от голодной смерти в 21-м году. Как он мог!
- Я перезвоню, до одиннадцати, - смогла проговорить Маргарита, повесила трубку и разревелась ещё больше. Всё в ней протестовало против этого предложения руководства! Как они могут, как они смеют предлагать, на полном серьёзе, ей такое.
Вот те раз! "Браки заключаются на небесах!" и эти небеса называются Лубянкой…
Перевод в голову абсолютно не лез после этого разговора… Что делать? Надо взвесить все за и против…
Против… Ой, сколько этих "против" я натерпелась! Дома была только мама. Куда делся папа, она так и не объяснила, сказала, что уехал в командировку… Это теперь я понимаю, что может означать эта "командировка"… Мне было лет 5, я бегала по просторному дому с залами, мягкими креслами и диванами, и вдруг мне запретили выходить из одной комнаты. На двери повесили замок, как и на других дверях в доме. В это же время появилось множество посторонних людей в доме. Сначала мама плакала, потом смирилась и внушала мне, что единственное, что может помочь мне в жизни - это знания. Мама свободно говорила на основных европейских языках: немецком, французском, английском и испанском, а также знала польский, финский и шведский… Мамочка, как же я тебе благодарна! Папу я совсем не помню. Нет, помню какое-то Рождество, когда он подарил мне большую куклу, и они с мамой улыбались и были счастливы… Потом, уже в школе, мне постоянно говорили о неподходящем происхождении. Несмотря на то, что я училась лучше всех, меня с 3-го захода приняли в пионеры, а потом, так же с 3-го захода, в комсомольскую организацию, потому как моя пра-пра-пра-тётка была женой Пушкина, и дом, в котором мы жили, когда-то весь принадлежал семье Гончаровых… И только на втором курсе меня заметили… Хотя я всегда была круглой отличницей. Мама всегда говорила, что все надо делать на "отлично" или не делать совсем… Именно в МГУ, на инязе, на 3 курсе, меня вызвали и предложили работу в Наркомате Внутренних Дел. Отступать мне было некуда. Я согласилась сразу. Тем более, мама болела, и нам было особенно тяжело. Если бы не Павел, который постоянно нам помогал, было бы совсем невыносимо. Я помнила, как к нам приехал Павел, и рассказал, что мой отец, которого я не знала, выпустил его из контрразведки в Одессе, сказав, что: "Нас всё равно не будет. Россия - против нас. Вот тут живет моя семья! Позаботься о них!" И Павел приезжал каждый год. Мама так и не вышла замуж, работала учительницей в школе на Васильевском. Были предложения ей выйти замуж, но мама любила одного человека: моего отца. Пять лет назад её не стало. Тихо умерла во сне. Мы с Павлом похоронили её. Через два месяца на меня пришла разнарядка в НКВД. Туда забирали только лучших… После института я работала уже 4 года и меня даже повысили. Работать было тяжело: пришлось выучить, в совершенстве, португальский язык, освоить все виды оружия. Мне предоставили комнату в общежитии…
А если разобраться… Андрей - не обрюзгший старец, он, даже, симпатичный… Когда я его увидела, я не поверила, что он - мое "новое задание". Скольких я уже обучала английскому! Кого только не было! Но Андрюша сразу запал мне в душу! А его глаза, сверкающие озорными чертиками! Его выправка! Он, конечно, немного неуклюжий, но сделать за несколько месяцев карьеру до замнаркома - не каждый сможет… Значит, голова на плечах есть. Вот и Яковлев сегодня сказал - не бабник, и не пьяница… А такие встречаются редко… Я ему, кажется, нравлюсь… Она улыбнулась, вспоминая, как она вошла к нему в спальню, чтобы проверить, правильно ли он завязал галстук, а он так и рухнул на кровать, когда ее увидел. Смешной он… Антипатии он не вызывает. Даже наоборот. Когда он ко мне прикасается, мне кажется, что у меня по телу волны идут… Мне нравится, как он делает мне комплименты, как галантно пытается целовать руки… Но он какой-то непонятный… Даже трудно сказать, что именно в нем настораживает.
Ну, конечно, если я приму предложение, то все начнут шептаться, что я выхожу замуж из меркантильных интересов за отдельную четырехкомнатную квартиру (где предусмотрена детская!) с обслугой, шофером, охраной и ужинами в "Арагви. Муж - заместитель наркома… Высокое общественное положение, правительственные круги… Приятно… Но есть одно "но" - если я не соглашусь на предложение тов. Берии, то меня с задания снимут и поставят кого-то другого. И не факт, что мне разрешат, позже, выйти замуж за того, кто мне нравится. Не оставлять же Андрюшу кому-то! Неужели я ревную? Со мной явно что-то не то творится! Похоже, я влюбилась…"
Маргарита сняла трубку "вертушки" и назвала позывной.
- Судоплатов! Слушаю!
- Павел, это я!
- Риточка? Слушаю тебя!
- Паша! Это твоё решение или на тебя давят?
- Ритуля, это я предложил! Я, в отличие от Лаврентия, этому человеку - верю! Не знаю почему, но мне кажется, что и ты ему веришь!
- Павел, я вообще не знаю, что со мной творится! Сама себя не узнаю.
- Он тебе нравится?
- Да!!! Ужасно нравится. Но я его боюсь, потому, что помани он меня пальчиком, и я буду вся его. Я сама себя не узнаю.
- Маленькая моя! Это и есть любовь! Я твою маму так любил! Но она относилась ко мне как к сыну. Я буду посажёным отцом на твоей свадьбе! Любви тебе, дом полную чашу и детишек побольше! Я тебя люблю! Я весь сегодня извелся!
Я всхлипнула и положила трубку, пошла в спальню. Андрей спал. А я смотрела на него. Присела на краешек кровати и смотрела, как он спит. Провела пальцем по его лбу и убрала сбившуюся прядь волос. Он улыбнулся во сне и пробормотал: "Ритуля", и заулыбался. Мне опять стало страшно, и я пошла на кухню. Поставила чайник и пристально смотрела на огонь. Совершенно неожиданно и беззвучно Андрей меня обнял сзади: "Рита! Выходи за меня замуж!" Я развернулась, ударила его кулаками по груди и сказала: "Да, я буду твоей женой!". Он поднял меня на руки и закружил по комнате. "Ты даже не представляешь, как я рад твоему согласию. Рита, Ритуленька, Ритуля!" У меня кружилась голова! "Я вся в маму! Она вышла замуж за папу сразу после бала в 12-м году. И была ему верна, даже после его смерти!" "Я не собираюсь умирать, Рита! У нас вся жизнь впереди.