Пиратский парусник приблизился. Мелькнули в воздухе цепкие "кошки". Частыми струнами натянулись веревки и канаты. Царапнули по металлу крючья на длинных древках. Лязгнул о нос катера абордажный мостик. Тяжелый окованный клюв на конце узкого трапа засел в развороченной "мессершмиттом" палубе. Теперь два судна находились в единой связке, и расцепить их ой как не просто.
С воплями, молодецким гиканьем и посвистом пираты ломанулись на "раумбот". Кто‑то - по тесному мостику, а кто‑то сигал с нетерпячки через борт.
Первый, второй…
Тяжелые сапоги загрохотали по накренившейся палубе. Зазвучали удивленные возгласы, веселая брань, боевые кличи.
Третий, четвертый…
С носа катера пираты неторопливо спускались на притопленную корму, где понуро ожидала своей участи сдавшаяся без боя команда. У двадцатимиллиметрового пулемета ожидала.
Пятый, шестой…
Стрелки покидали боевые площадки, тоже проталкивались к абордажному мостику.
Седьмой, восьмой…
И девятый, и де…
Ну, хватит разбойничать, ребятки. Пора и честь знать!
Рев, которым отозвался МG. С/38 на тяжелую поступь абордажной команды, был сродни иерихонским трубам. Неминуемое возмездие и неотвратимая гибель слышались морской братве в том реве.
Первую очередь Бурцев выпустил по увешанной щитами кормовой надстройке когга, откуда еще нависали глумливые лица стрелков. Короткую, но действенную очередь. Один щит упал. Лица исчезли…
Бурцев поворотил ствол. И сразу - вторая очередь. Такая же короткая. В носовую башенку пиратского судна. Потом протянул третью - подлиннее - вдоль правого борта. По верхнему краю. На уровне груди тех, кто лез к абордажному мостику.
Летели, сыпались, падали щепки и люди. Пули насквозь прошивали и дерево, и человеческие тела. Ор стоял несусветный. На когге царила паника. На катере тоже. Уже перебравшиеся на "раумбот" пираты разделились. Трое, может, четверо в испуге юркнули за рубку. Остальные ломанулись обратно. Толпа, давка… Бурцев саданул еще раз.
Разбойники повалились, попрыгали в воду. Абордажный мостик мгновенно опустел. Кто‑то вскинулся было над бортом когга с натянутым луком. Но пустить стрелу не успел. Бурцев уложил смельчака.
Двое пиратов судорожно рубили канаты, стянувшие судна. Еще один возился у перекидного трапа. Бурцев успокоил и эту троицу.
Магазин опустел. Нужно ставить другой - последний. Нужно перезаряжать пулемет. Что ж, сделаем паузу…
- Они ваши! - рявкнул Бурцев своей малость ошалевшей команде.
И словно на незримую кнопочку нажал. Дружина ожила, похватала оружие, ринулась в атаку.
- А‑а‑а! - вопил Дмитрий.
- У‑у‑у! - взбесившимся паровозом гудел Гаврила.
- Ура‑а‑а! - надрывался Бурангул.
- О‑о‑о! Э‑э‑э! Ы‑ы‑ы! - Поляк Освальд, литвин Збыслав и прусс дядька Адам тоже демонстрировали силу легких.
- И‑и‑и! - злобно, обиженно визжали в унисон Ядвига и Сыма Цзян. Пан Освальд Добжиньский совсем не по‑рыцарски впихнул свою даму в рубку катера - правильно, там сейчас безопаснее всего. Низкорослый же китаец, со "шмайсером" в руках, ярился оттого, что никак не мог протиснуться вперед. А достать противника "невидимыми стрелами" из‑за спин дородных соратников у Семы не получалось.
Только Джеймс лез в драку молча, без лишнего шума. Сказывалась привычка тайного убийцы.
Щит, прикрывавший пулемет и пулеметчика, вдруг вздрогнул, треснул. Из пробитой доски высунулся тупорылый наконечник. То арбалетный болт целил в висок Бурцеву, да увяз, застрял в отяжелевшем, набухшем от воды дереве. И еще одна короткая толстая стрела ударила в щит. Еще один наконечник чуток не дотянулся до Бурцева. Ага, в бой вступал второй пиратский когг! Лучники и арбалетчики целили в умолкшее кормовое орудие. Стрелы и болты мощных корабельных арбалетов шлепались в воду, звякали о металл, втыкались в щит… Но ведь и двадцатимиллиметровка уже заряжена по новой!
Корабль, взявший "раумбот" на абордаж, Бурцев все же щадил. Когг поддержки - нет. Это судно им было не нужно. Совсем.
Сначала он ударил по боевым башенкам‑надстройкам на носу и корме. Затем кучно всадил длинную, щедрую очередь под ватерлинию. Выпустил все, до последнего патрона. Следовало занять пиратскую команду более важным делом, нежели пулеметно‑арбалетная дуэль.
Обстрел катера прекратился. В воздухе больше не свистело, в воду не плюхалось. Утыканный стрелами щит не вздрагивал. Понятное дело. Двадцатимиллиметровые зенитные снаряды - это не шутка. А герметичных перегородок, повышающих живучесть судна, в тринадцатом веке строить еще не научились. Пиратский корабль тонул, а значит - полундра! спасайся, кто может. Уже не до боя, значит. Будь ты хоть трижды отчаянный корсар.
Глава 5
А вот Сыма Цзяну так и не дали пострелять. В считанные секунды Освальд, Збыслав и дядька Адам сбросили в воду остатки немногочисленного, вяло сопротивлявшегося пиратского десанта. Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Джеймс перебежали по узкому трапу на вражескую палубу.
На когге валялись трупы и несколько тяжелораненых. Остальная команда попрыгала за борт. Лишь полдюжины самых отчаянных головорезов сгрудились у мачты, прикрывшись легкими щитами, подняв мечи и копья. Эта шестерка была готова к последней битве. Но полноценной битвы не получилось. Бурангул помешал. Татарский юзбаши подхватил у абордажного мостика чей‑то оброненный лук и колчан. Пустил стрелу навскидку. Пригвоздил одного из разбойников к мачте. Вторая и третья стрелы тоже не пролетели мимо цели.
Пассивная оборона была подобна смерти, причем смерти бессмысленной. И три уцелевших пирата с дикими воплями ринулись в бой. Хиленькая атака, однако, захлебнулась, не успев начаться. Один из горе‑корсаров попал под секиру Дмитрия, другого смела за борт булава Гаврилы. Последний, целивший копьем в грудь Бурангула, вдруг споткнулся на ровном месте, грохнулся о палубные доски: чьи‑то цепкие пальцы, поднявшиеся над решеткой трюмного люка, держали копейщика за ноги.
Прыжок Джеймса, точный добивающий удар смертоносного кольтелло - и морской разбойник затих. Когда Сыма Цзян протолкался наконец вперед, для "шмайсера" дела уже не нашлось. А на барахтавшихся в воде беглецов мудрый китаец решил "невидимые стрелы" не тратить.
- Отчаливаем! - приказал Бурцев. - Быстро!
Помогли Ядвиге перебраться на когг. Отцепили абордажные крючья. Обрубили веревки и канаты. Поднимать абордажный мостик оказалось сложнее - его Гаврила попросту сбил булавой.
Оттолкнулись, отвалили от катера. А на притопленную корму "раумбота" уже вползали пираты. Спасались. Хотя сомнительное это было спасение… Так, небольшая отсрочка перед неизбежной гибелью.
Джеймс профессионально и хладнокровно добивал раненых. Самая та работенка для наемного убийцы.
- Все правильно, Вацлав, - будто угадав мысли Бурцева, негромко произнес Освальд. - Кормить эту пиратскую братию нам смысла нет. Да и все равно долго они не протянут. А возиться с ними - только продлевать их страдания и осложнять собственную жизнь. Я бы на их месте тоже предпочел, чтоб кинжалом в сердце или ножом по горлу. Все лучше, чем валяться с выпущенными кишками. Уж ты мне поверь.
Бурцев верил. В конце концов, Освальд - сам из бывших разбойников, хоть и сухопутных, хоть и благородных.
- Готово! - подошел Джеймс. Быстро управился. И не притомился. И почти не испачкался. Профи…
Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Збыслав уже кидали трупы за борт. Дядька Адам и Сыма Цзян собирали оружие. Ядвига держалась в сторонке.
- Все мертвы, брави? - поморщился Бурцев.
- Ага, как же, все! - хмыкнул тот. - Тут, между прочим, полный трюм народа. Пленники пиратские… Кстати, кто‑то из них нам здорово помог. Если б не они, нанизали бы Бурангула на копье. Только что теперь делать с трюмным людом - ума не приложу!
- Ну, выпустить, наверное, для начала, - предложил Бурцев.
Ключа не было. Замок с люка сбили все той же булавой Алексича.
Вообще‑то пленников оказалось вовсе не "полный трюм народа". Из открытого люка вылезло человек пятнадцать.
- Мерси, мсье! Мерси боку!
Говорил самый старший, самый статный и самый усатый. Здоровенный такой мордастый дядька с огромной шишарой на лбу. Видимо, мужика сначала вырубили и лишь после полонили.
Освобожденный узник еще что‑то бормотал с типичным французским прононсом. Бурцев развел руками: не понимаю. Увы, французов у него в роду, как и итальянцев, не водилось: генная память молчала.
"Шпрехен зи дойч?" в этот раз не помог. Теперь уже усач растерянно мерил руками воздух.
- Дэзоле, же нэ компран па.
Бурцев обернулся к спутникам. Спросил без особой надежды:
- Кто‑нибудь знает французский?
- Я, - выступил Джеймс. - Мне довелось пожить на юге Франции, где поднимала голову альбигойская ересь. Я выполнял там некоторые… м‑м‑м… поручения Его Святейшества Папы.
- Понятно. Бедные еретики… Ладно, брави, будешь у нас за толмача.
По‑французски тайный убийца в самом деле шпарил так же уверенно, как по‑итальянски и по‑немецки.
- Это капитан нефа, - переводил Джеймс. - Зовут Жюль. Утверждает, что вез королеву Кипра Алису Шампанскую, бежавшую от Хранителей Гроба и братьев ордена Святой Марии Иерусалимской.
О‑пс! Опять Хранители! Опять тевтоны!