XIV принцип - Иван Охлобыстин страница 2.

Сергей внутренне согласился, но промолчал и начал отсчитывать деньги.

- Мама, - попутно инструктировал он. - Это не доллары, это фунты стерлингов, они дороже. Меняй в государственном банке.

- Может, их туда и положить? - отвлеклась от обличительных речей женщина.

- Не надо, их только что оттуда взяли, у них начнется депрес­сия, - покачал головой молодой человек.

- Ладно, - хмыкнула она и начала рассуждать вслух: - Главное, чтобы Павел не узнал. Этот скупердяй мне из-за них голову своим ны­тьем провинтит. Да, - и на лице родительницы появилось истеричное выражение, - твой братик два экзамена завалил, а тебе на все напле­вать!

- Мама! - снова воззвал он к здравому смыслу родительницы. - Купи что-нибудь себе, именно себе, а не родственникам. Все, я побе­жал, - и он выскочил на лестничную площадку.

- Я твоей бабке новый памятник поставлю, - крикнула ему в спи­ну женщина.

- Нефритовый! - отозвался молодой человек, перепрыгивая по

четыре ступени за раз.

Только на улице он облегченно перевел дыхание. Общение с мамой последние пятнадцать лет ему не доставляло удовольствия. Когда-то ее беспрерывные слезные истерики по любому поводу стерли на нотном листе подростковой души Сергея какой-то важный знак, отчего гармо­ния была безвозвратно утрачена. Хотя он прекрасно понимал, что мо­лодая, интересная и, что самое главное, незамужняя женщина в лице двенадцатилетнего подростка имела серьезные препятствия для сле­дующего брака. И хотя она сама никогда бы не призналась в этом да­же себе самой, существование Сергея превращало ее жизнь в сущий ад, и, доведись несчастному случаю вычеркнуть ее постылую обузу из списка житейских проблем, на похоронах она бы плакала в последний раз. Для Сергея это был абсолютный факт. Свою мать он никогда не винил, но и никогда не оправдывал. Он просто испытывал к ней острое психологическое отчуждение. Знал, что так быть не должно и это ха­рактеризует его как никчемного человека.

Выйдя из подъезда, молодой человек мимоходом бросил взгляд на небо. У самого горизонта стелились две полупрозрачные белые полосы облаков, подсвечиваемые снизу заревом столичных индустриальных гигантов. Было что-то в памяти схожее с этим. Двенадцать лет, череда далеких огней проходящей мимо электрички, на которой наконец мо­жет приехать из города вечная студентка мама, игрушечный замок, сложенный пьяницей дедом из детского пластикового конструктора, таинственный сосновый бор у реки, навсегда завязший посреди болота гусеничный трактор, родные скелеты линии высоковольтных электро­передач, мерно гудящие вперемешку с порывами ветра, и сотни ворон, дремлющих на массивных проводах...

У подъезда его облаяла невесть откуда возникшая белая дворняж­ка; отмахнувшись от нее конвертом с деньгами, он едва не наступил в незамеченную им ранее лужу и, огорченно крякнув, сел в машину.

Только подъехав к бару, Сергей отвлекся от противоречивых, не приводящих ни к чему кроме запоя, ассоциаций. Пришло время потра­тить большую часть случайного заработка. А ничто не лечит так эф­фективно искалеченные души, как пустые расходы.

Прежде всего, войдя в питейное заведение, молодой человек потре­бовал у старика гардеробщика вызвать дежурного администратора, а ког­да тот появился, бодро навел справки - сколько он должен за тот раз?

В этот день дежурил Женя - человек без чувства юмора, что, впрочем, он с лихвой компенсировал гипертрофированным чувством ответственности, поэтому сразу уточнил - за какой именно раз, когда два бокала "Хайнекен" разбили или когда Сергей всех с "днем элек­трика" поздравлял?

- За все считай, и я сегодня тоже шалить буду, - сообщил моло­дой человек и понял, что ему очень нравится быть платежеспособным.

- Милости просим, - недоверчиво буркнул Женя и пошел к себе в комнату искать счета, отложенные официантами в прошлые посеще­ния беспокойного гостя.

- Что-то случилось? - участливо поинтересовался гардеробщик, до пенсии - летчик-испытатель, по слухам, первый, сбросивший водо­родную бомбу на безымянный атолл где-то в Тихом океане.

- Бабушка в Бразилии почила в страшных судорогах, оставила несколько миллионов, загородный дом и ученого орангутанга. Он уме­ет говорить "мама", - сообщил Сергей, заглядывая в зал.

Было поздно, и зал практически пустовал - два-три посетителя, один из которых сразу приветливо махнул молодому человеку. По бес­сменному болотному плащу в нем он признал Андрея Петрова, главно­го редактора одного периодического издания, где Сергей совсем не пе­риодично, но все-таки вел колонку "Городские слухи",

- Миру - мир, старикашка! - присаживаясь рядом с ним, поздо­ровался он. - Я Гейзенберга дочитал.

- Будь осторожен, здесь Ильин, - сразу предупредил тот и по­просил у бармена: - Мне виски, ему "Кальвадос", поллитра "Сидра" и сырные шарики. Правильно, или ты женишься?

- Очень правильно, - подтвердил Сергей и успокоил собутыль­ника: - Ильина не боюсь, я ему сейчас долг верну.

- Серьезно?! - не поверил друг. - Неужели роман дописал?

- Нет, Роман еще не дописал. Все банальнее - у меня бабушка в Бразилии преставилась, оставила несколько миллионов, загородный дом и бладхаунда. Он умеет говорить "мама".

- Мои искренние соболезнования, - на мгновение восскорбел со­бутыльник, но сумел быстро взять себя в руки и обратился к бармену, уткнувшемуся в экран телевизора, с которого известный юморист обре­ченно рассказывал древний анекдот. - Дружище, ты слишком задумал­ся. Он шутит за деньги. Выключай это дерьмо и обслужи однополчан.

- А!!! Карапузы! - раздалось за спиной у друзей. Они оберну­лись и обнаружили упоминаемого раньше Ильина - человека с поря­дочной зарплатой и должностью биржевого маклера.

- Вот так кстати! - хлопнул его по плечу Сергей. - Я как раз Ан- дрюхе говорил, что не смогу тебе отдать пятьсот баксов.

- Нет, я не рад, - невесело признался Ильин.

- У меня нет баксов, да и вообще баксы - это архаика, я тебе от­дам фунтами стерлингов, - не замедлил его успокоить молодой чело­век, Хрустнул пачкой денег в кармане и протянул кредитору десять бу­мажек.

- Теперь я рад. Здесь больше, - уже веселее отозвался тот, трепетно осязая пальцами купюры.

- Так ты лишнее прогуляй, все-таки не каждый день видимся, - посоветовал Сергей и поправил другу галстук.

Ильин воистину был человеком дела и повторять не заставил.

- А мне мое меню - Б-52, четыре раза подряд, пять порций блин­чиков с маком и два больших "Грольша".

- Мужчина, столько переварить одному организму за раз нере­ально и небезопасно, - заметил Петров.

- А что реально, старина?! - резонно возразил маклер. - По­верьте мне - биржевику со стажем - вся наша жизнь мираж. Ети ее майа, от цен на нефть до поцелуя младенца.

- Поддерживаю, - согласился Сергей. - Нет ничего более нере­ального, чем реальность.

- Однако свой заказ подтверждаю - четыре Б-52, пять блинов, два пива, - поставил в диспуте точку Ильин. - Реально - нереаль­но, но меня очень возбуждает сам процесс переваривания. Фрейд ме­ня побери!

Когда бармен выставил перед друзьями вышеперечисленные зака­зы, Сергей поднял свою рюмку и провозгласил тост:

- Друзья! Время работает на других, и мы не работаем на время, а другие не работают ни на нас. Поэтому надо выпить!

- Выпить надо в любом случае, - согласился Андрей, но, икнув, заметил: - Отличный, ик, тост! Главное, ик, его, ик, не запомнить!

- Я точно, ик, не смогу запомнить эту чушь, - поддержал Ильин и выпил первым.

- Нет, дружище, это не чушь, это поэзия Великого Хаоса, нашей истинной родины! - сказал Сергей и выпил вторым.

- Далекой, ик, но желанной. За нее, ик, роднульку! - добавил Андрюха и выпил третьим.

Через сорок минут собутыльники начали понимать друг друга зна­чительно лучше, но мужскую идиллию нарушило появление в баре Ольги - жены редактора.

- Ну что?! - сердито поинтересовалась она у мужа.

- Клянусь - после рабочего дня зашел выпить кофе, а тут такое несчастье - у Сержа тетка в Албании купила слона, а он на нее возь­ми и сядь. Так что теперь - грех не помянуть, - сообщил тот.

- Сережа, требую мужа обратно, мы с ним бабулю дома помя­нем, - обернулась к виновнику торжества Ольга.

- Его никто не держит, ик. Наоборот, это он нас обычно толкает к пропасти,- возразил Ильин, подтягивая к себе очередную рюмку Б-52. - Теперь же оставлять нас наедине с жизнью - просто неблаго­родно. Ольга, ты - как следующая ступень женской эволюции, могла бы тоже поддержать компанию.

- Нет-нет, - запротестовал Андрюха. - У меня завтра сдача но­мера.

- Не зли меня, - огрызнулась на Ильина Ольга. - Иначе я Ми­ле позвоню.

- Миле не надо, она в Италии, может со злости больше денег по­тратить, - ответил Ильин и признался: - Просто я завидую - у од­ного дядьку акула съела, а к другому жена приехала.

- Мурена, - поправил его Андрюха, поднимаясь из-за стойки.

- Прощайте, сироты!

- Прощай, "тимуровец", - махнул ему вслед маклер. - Береги

жену и пиши только правду.

- Я не пишу некрологи, - напоследок огрызнулся редактор.

К четырем утра силы окончательно оставили Ильина и он собрал­ся домой.

- Пора, друг, спать, иначе завтра я буду очень плохой, - заявил

он, поднимаясь со стула.