Ильмо шел к кикиморе спокойно, как посуху, - и тряская почва держала его. Кикимора сидела на корточках, высоко задрав острые колени и распахнув пасть в подобии усмешки. Ильмо шел к ней безоружным, даже ножа доставать не стал. Подойдя, он неожиданно выбросил руку вперед - и схватил обрывок веревки. Только теперь все увидели, что на шее у кикиморы черная веревочная петля.
- Ну что же, пошли к твоей хозяйке, - раздался над болотом громкий голос охотника.
Потом что-то булькнуло, и кикимора, как сидела, с головой провалилась в трясину. Ильмо, держа ее за веревку, словно за поводок, канул в топь вместе с ней.
Когда померк белый свет, и место воздуха заняла бурая торфяная вода, Ильмо закрыл глаза и задержал дыхание. Он не дышал, сколько мог, пока не почувствовал, что тяжесть воды внезапно исчезла, и лица коснулось дуновение слабого ветра. Тогда он открыл глаза - но ничего не увидел. Вокруг царили полная темнота и тишина - словно в могиле. Темнота веяла земляной сыростью и чем-то более холодным и древним. Ильмо невольно вспомнился ледник с рыбой, где он едва не замерз насмерть. Только этот ледник, похоже, был создан самой природой. Ильмо протянул руки в стороны и коснулся пальцами влажных шершавых стен. "Там, внизу, - Вечный Лед", - вспомнил он слова Йокахайнена. Лед был сверху и снизу и по сторонам, а сам он - в ледяной пещере где-то под болотом.
Что-то шевельнулось рядом с ним. Мокрые пальцы - как склизкие болотные деревяшки - схватили его за руку, куда-то потащили. "Кикимора", - вспомнил Ильмо и послушно пошел за ней, выставив одну руку вперед. Болотная тварь вела его во тьме куда-то по узкому петляющему проходу, пока он не наткнулся на стену тупика.
- Ну что? - спросил он, невольно понижая голос. - Где она? Где ведьма, твоя хозяйка?
Кикимора дернула его руку вниз. Ильмо нагнулся и нащупал нечто, лежащее на земле. Это был человеческий скелет.
"Нет, не человеческий!"
Голос прозвучал у Ильмо прямо в голове. Неожиданно он понял, что может видеть - но не зрением. Словно уснул и видит сон. Или - как тогда, в леднике с Ильмой, - кто-то вытянул его за собой на Изнанку.
"Впрочем, какая разница? - подумал он. - Все равно я слишком мало знаю о магии, чтобы понять, куда и как меня привели. Это сейчас не важно. Важно - зачем…"
Теперь Ильмо отчетливо видел, что перед ним на полу пещеры лежат… кости? Нет, не кости - девушка, связанная по рукам и ногам. Одежда на ней давно истлела, только остались ржавые поножи, да рассыпались вокруг странные острые накладки. Ильмо присмотрелся и понял, в чем странность. Девушка была туном. И она его видела.
Вдруг видение дрогнуло и на миг исчезло. Ильмо снова ослеп и оглох и только осязал кости. Связанные кости. Плоть давно истлела, а веревка осталась.
"Да, веревка осталась. Мне ее не снять. Она заколдована".
Ильмо снова увидел призрак и понял, что его заслуги в этом нет - девушка-тун показывалась и исчезала по своей воле. Судя по всему, она давно была мертва, но ее магическая сила не исчезла. Насколько же велика она была при жизни?
За спиной шевельнулась кикимора.
- Кто так с тобой поступил? - спросил Ильмо, обращаясь к призраку. - За что?
"Враги. Люди. Колдуны".
- Человеческие колдуны? - У Ильмо вдруг перехватило горло от догадки: - Райдены?
"Да. Колдуны-охотники пришли в Похъёлу с юга и развязали войну за предгорья Пасти. Мы попытались выкинуть их отсюда, но они оказались сильнее. Многие погибли, кто-то улетел. Я была верховной чародейкой рода, прикрывала отход, и меня взяли в плен. Долго пытали. Потом их главарь, молодой райден по имени Чайка, приказал связать меня и бросить в озеро. Он знал, какой смерти больше всего боятся крылатые туны, - смерти в воде. Если дух туна не может вернуться в лоно Калмы, он обречен на ужасные страдания. Тот чародей это тоже знал. Поэтому он заколдовал веревку, чтобы мой дух никогда не смог покинуть это озеро…"
- Чародей по имени Чайка? - В памяти Ильмо что-то промелькнуло, и он спросил почти наугад: - А может, Тиира?
"Да!" - сколько ненависти прозвучало в этом слове!
- Он недавно умер. Тебе, наверно, будет приятно узнать, что его убил тун.
Кикимора позади него внезапно подпрыгнула и разразилась своим жутким смехом. Две половины одного существа: одна повелевала, другая действовала. Призрак, словно прочитав его мысли, продолжал:
"В муках, стремясь покинуть это место, я породила Тень. Я считалась искусной колдуньей, но такого не ожидала даже от себя! Моя тень стала демоном этого места. Она мстила за меня всем людям, что сюда попадали. Я наводила мороки, она убивала. Она питалась жизнями погубленных людей, становясь все сильнее, облекаясь в плоть, и понемногу расширяла наши земли… Озеро превратилось в непроходимую топь, истинный облик этих мест скрыли мороки…"
Ильмо ощупал веревку. Ничего особенного - старая гниль. Ее мог бы разорвать даже ребенок. Но кикимора, способная погубить десятки опытных путешественников, не сумеет к ней даже прикоснуться. Для мертвой чародейки заколдованная веревка останется неразрывными путами, даже когда истлеет совсем.
Что будет, если он разорвет ее? Девушка-тун освободится. Ее душа полетит на север, к Калме, как ей и положено. А что станет с ним самим и его товарищами?
Последний вопрос Ильмо задал вслух.
"Морок исчезнет", - пришел ответ.
- Морок? - переспросил Ильмо удивленно.
Вдруг он все понял и без колебаний разорвал веревку. В тот же миг призрак пропал. Кости с сухим треском рассыпались по полу пещеры. Кикимора прыгнула к ним, обняла их, издала ужасный вой… и тоже исчезла. А пола коснулся бледный луч вечернего солнца.
Откуда-то сверху донеслись удивленные голоса. Ильмо закричал:
- Я здесь! Сюда!
Когда Ильмо вытащили наружу, он увидел, что никакой топи вокруг нет, да и не было. Вместо бескрайней трясины - заросшее, болотистое озеро, точно такое же, каких десятки встретились им на пути. Берег со следами костра. И пещера - сырая земляная яма меж корней. Кто-то - вероятно кикимора - выкопал ее и похоронил там кости. Но снять с них заклятие не смог.
- А нас-то вода по пояс накрыла, - рассказывал Калли. - Мы уже прощаться начали. Аке начал варгские предсмертные песни петь про "чертог героев"… С богами и предками здороваться начал…
- Предложил мне сразиться, чтобы нам с ним погибнуть славной смертью в бою, а не потонуть рабами! - добавил Ахти, радостно смеясь - просто тому, что спасся. - А потом вдруг смотрим - нет воды! Стоим сухие, на берегу! Словно туман развеялся! Но как ты справился с кикиморой? Что ты с ней сделал, Ильмо? Убил?
- Отпустил на волю, - пробормотал Ильмо и без сил свалился на траву.
Глава 4
Видение Айникки
Айникки проснулась посреди ночи. Несколько мгновений она лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, и глядела в темноту. Что-то ее разбудило. Но что?
В доме было тихо до звона в ушах. С тех пор как начались заморозки, мать каждый вечер топила печь, но почти все тепло к утру выветривалось. Из-за ставней тянуло холодом. Когда начнется зима, Айникки перейдет спать вниз, к матери за печь, а горница будет наглухо закрыта до следующей весны. Но пока и здесь неплохо - особенно если зарыться с головой в плотное лоскутное одеяло, да еще накрыться сверху шкурой, чтобы не дуло. "Мне-то хорошо, - подумала Айникки. - А Ильмо небось мерзнет в сыром лесу. Дождик его мочит, комары едят… Кстати, о еде…"
Айникки прислушалась к себе: может, голод разбудил? Последнее время с ней творилось что-то странное. Вроде болезнь отступила, и румянец вернулся на щеки - но то обжорство вдруг одолеет, а то наоборот, целый день тошно, и кусок в горло не идет. А вчера вечером вышла на крыльцо, послушала печальные крики улетающих гусей - да как заплачет…
Есть вроде бы не хотелось, но сон все равно не возвращался. "Да что такое! - подумала девушка. - Словно что-то важное сделать забыла!"
Айникки седа в постели, завернувшись в одеяло, вспоминая вчерашние недоделанные дела. В темноте горницы пахло сушеными травами и воском. Девушка наклонилась, нашаривая чугунный котелок, где лежали лучины и огниво. Чиркнула кресалом о кремень, посыпались искры, затрещала лучина - в темноте вспыхнул огонек. Айникки вылезла из постели и понесла лучину в восточный угол, к домашнему святилищу.
Такое святилище можно было встретить только в одной из старинных семей карьяла. Выглядело оно как стол на коротких ножках с расставленными на нем в нужном порядке фигурками старших и младших богов. Айникки воткнула лучину в светец, опустилась на колени и поклонилась богам. Из тьмы на нее глянул круглый черно-белый глаз Укко с острым кошачьим зрачком; над столом качнулись и медленно закружились подвешенные на нитках громовые птицы. Посреди святилища поднимался глиняный идол верховной богини Ильматар. Богиня стояла, сложив на груди тонкие ручки, и глядела прямо на Айникки. Нелегко снести взгляд богини, даже если ее глаза - две ямки на гладком глиняном лице.
- Светлая мать Ильматар, - неуверенно прошептала Айникки. - Это не ты меня разбудила?