Мари Ситэрра – наполовину человек, наполовину погодный маг Зимы. Ее происхождение покрыто мраком, а дар столь силен, что многим высшим Зимним магам и не снилось. Но этот дар –проклятье. После окончания Академии Мари попадает во Дворец Зимы - в услужение вздорным Величествам. Ее жаждут использовать, втягивают в интриги, подвергают жизнь опасности. Юная волшебница пытается выяснить секреты родословной, но становится свидетелем преступления, и на нее саму объявляет охоту таинственный убийца.
Содержание:
Глава 1. Снег посреди июля 1
Глава 2. Жемчужина с платья Зимы 3
Глава 3. Замороженный праздник 5
Глава 4. Сквозь Зеркало 7
Глава 5. Частичка Весны 9
Глава 6. Багровое солнцестояние 11
Глава 7. Задание паучихи 14
Глава 8. Старые знакомые 16
Глава 9. Песня для воробышка 18
Глава 10. Фигура в черном 20
Глава 11. Осколки Пути 22
Глава 12. Заводила 24
Глава 13. Ловушка на двоих 26
Глава 14. Глубина доверия 28
Глава 15. Гостья Лета 30
Глава 16. Опасный долг 32
Глава 17. Свадебный договор 34
Глава 18. Лед для Осени 37
Глава 19. Надежда рода 39
Глава 20. Первый снег 41
Глава 21. Дорога назад 43
Глава 22. Друг на кону 45
Глава 23. Погода над Дворцом 47
Глава 24. Неправильная жертва 49
Глава 25. Сделка 51
Глава 26. Отец и сын 53
Глава 27. Подснежник 55
Глава 28. Кровь и пепел 57
Анна Бахтиярова
Секрет Зимы
Глава 1. Снег посреди июля
" Проклятая жара ", - мысленно проворчал эу Гарт Доввин, вытирая блестящую лысину платком. Одернул бирюзовый армейский мундир, под которым огромному животу приходилось тяжко, и грозно глянул на проводника-ту.
- Показывай дорогу! Шевелись!
Щуплый мужичок с оранжевым опознавательным браслетом засеменил между прилавками, в спешке натыкаясь на покупателей. Горожане принимались возмущаться, но, заметив армейца, отвешивали низкие поклоны. На рынок заглядывали бедняки, на них бирюзовая форма наводила ужас. Доввин тоже родился в семье небогатой, но об этом давно никто не помнил. Все армейцы-эу считались людьми важными и влиятельными.
- Долго еще? - гневно спросил Доввин пять минут спустя. Промокший от пота мундир противно прилип к спине.
- Почти пришли, эу, - мужичок снова уважительно склонился и ненароком задел зазевавшегося молочника-ру.
Торговец выпустил бутыль. Раздался жалобный звон, молоко стремительно брызнуло в стороны, веселые белые ручейки побежали по бирюзовым штанинам Доввина. Молочник рухнул к ногам армейца, утыкаясь в остроносые сапоги, и принялся отчаянно подвывать. По статусу он был выше проводника - плюс один цвет по "шкале радуги", и носил желтый опознавательный браслет. Однако армейца испугался до дрожи.
- Простите, доблестный эу! Клянусь последней коровой славного города Орэна, не имел злого умысла! Обещаю искупить вину! Буду каждый день поставлять вам в дом молоко бесплатно! Целый год! Нет! Всю жизнь! А после смерти обяжу детей и внуков!
- Пошел прочь! – от слезливо-заискивающей интонации Доввина передернуло, и он ногой оттолкнул молочника. В такую погоду страх и почтение бедноты не приносили привычного удовольствия. – Поднимайся! – прорычал он проводнику, приземлившемуся рядом с торговцем, и прошептал, чтобы никто не услышал: – Будь проклята жара.
Не важно, к какому из шести классов общества ты относишься. Роптать на погоду запрещалось всем обитателям людских городов - и вельможам-бу, и бродягам-шу. Под страхом пожизненного заточения в подземной тюрьме или смертной казни. Однако в последние полтора месяца народ не выдерживал и шептался о вздорном характере городовика Луда Крона, поссорившегося с Королем Лета.
А как ещё объяснить безжалостную жару, обрушившуюся на Орэн? В остальных восемнадцати городах страны сезон проходил по обычному сценарию. В соседних Ласне и Юнитре не жаловались на недостаток дождей. Говорили за себя и сроки. Пекло началось второго июня - на следующий день после ежегодной встречи Короля Лета с городовиками. Наверняка, Луд Крон вызвал гнев Его Величества, и тот решил проучить правителя Орэна, а заодно и остальных жителей.
- Еще один поворот, эу, - услужливо заверил проводник-ту, видя, как Доввин вытирает лицо. Неугомонные капли пота бежали по щекам, как слёзы.
Будь проклята жара! Эу надеялся сегодня отсидеться в крепости армейцев, где стены даже при высокой температуре на улице оставались холодными. Благодаря лени и изобретательности Доввин отвертелся от поездки с другими армейцами на мыловаренный завод. Трудяги просили разрешение временно перейти на ночной режим работы. Но вредный городовик уперся и добился забастовки. К заводским бунтарям присоединились работники двух соседних фабрик – по производству фарфора и сукна.
Однако высунуть нос из прохладной крепости довелось и Доввину. Пришло известие о смерти гадалки-шу. Кончина бродяжки не требовала вмешательства. Женщина отправилась в мир иной по естественным причинам. Но остался малолетний ребенок, заниматься судьбой которого имели право лишь армейцы. Раз коллеги воевали с фабричными бунтарями, Доввину ничего не оставалось, как самому ехать на центральный рынок – место, которое он люто ненавидел.
Здесь закупались продукты для любых столов. В первых рядах служанки богачей могли найти лучшую вырезку, свежайшую жирную сметану или овощи, едва собранные с полей. Но в глубине рынка, тянущегося на кварталы в длину и ширину, прятались многие отбросы общества. Армейцы постоянно гоняли бродяг-шу, но те всегда возвращались. Торговцам требовались рабочие руки, а шу соглашались трудиться за кусок хлеба.
Если б не жара и нежелание находиться на рынке, обязанность решать судьбу ребенка, Доввина б не тяготила. Он знал гадалку и помнил ее имя – Вирту. Внешне она была сущим пугалом – низкорослая с седыми, вечно лохматыми волосами и повязкой на слепом левом глазу. Но даром предвидения владела несомненно, в отличие от большинства шарлатанов, норовивших обвести вокруг пальца доверчивых горожан. Вирту не раз давала Доввину полезные советы, а за некоторые армеец был обязан гадалке по гроб жизни.
Первое эпохальное пророчество эу получил, когда тащил бродяжку в тюрьму, решив, что она лгунья и воровка.
- Не ходи в ночное дежурство, скажись больным, - проникновенно прошептала шу, прежде чем армеец захлопнул дверь темницы.
Доввин в сердцах сплюнул на пол и обругал гадалку. Однако в течение дня в мыслях не раз возвращался к предостережению. Убеждал себя, что Вирту - шарлатанка, решившая поквитаться за арест, но не мог. Страх просачивался в душу, тело покрывалось липким потом. Вдруг не обман? Никто не обещал, что истинная провидица должна быть красавицей и происходить из высших кругов.
Врать начальству не пришлось. Доввин перенервничал и свалился в лихорадке. Утром не выспавшийся армеец узнал, что с его сменщиком стряслась беда. Разнимая драчунов в трактире, парень получил ножом в грудь и скончался на месте. После такой новости взволнованный эу помог гадалке покинуть стены тюрьмы, а взамен получил обещание и в дальнейшем выручать его советами.
Да, Доввин был признателен Вирту, но проявить заботу о ребенке толкала не благодарность, а корысть. Вдруг дар матери передался девчонке? Сейчас она слишком мала. В пять лет ни о каких предсказаниях речи быть не может. Но упускать маленькую бродяжку из виду нельзя. Поживет в приюте. Проявятся способности, эу найдет способ устроить её судьбу. Нет, значит, станет поломойкой или прачкой, как и полагается шу, решившим приносить пользу обществу, а не бродяжничать.
- Пришли! – радостно оповестил проводник-ту, останавливаясь в тупике возле дыры в земле, прикрытой гнилой доской. – Девчонка прячется внизу. Выходи, - ту склонился над ямой, отодвигая заслонку. – Мари, за тобой пришел добрый дядя. Он тебя покормит. Хочешь пирожок?
Яма не издала ни звука. Угощение показалось недостаточной платой за свободу.
- Ты уверен, что девчонка там? – засомневался Доввин, заранее негодуя при мысли, что путешествие по жаре окажется напрасным.
- Да-да, не сомневайтесь, - испуганно заверил ту и полез в яму, обещая, что сам достанет несговорчивого ребенка, пусть только эу не изволит гневаться.
Мужичонку поглотила чернота, внизу послышались приглушенные уговоры и сдавленный писк. Доввин неприязненно поморщился. Он ненавидел детский плач. Когда собственные дочери были маленькими, армеец страдал от мигреней и сбегал из дома при первой возможности. Едва проводник показался на поверхности, держа в охапку перемазанную землей девочку с черными нечесаными патлами и красным браслетом шу на запястье, малышка принялась реветь в голос.
- Успокой её! – потребовал Доввин, испытывая острейшее желание заткнуть уши, но не смея этого делать из боязни показаться несолидным.