- Нет, при советской власти его перестроили и обнесли забором. А еще название другое дали.
Я быстренько записывала Надины слова.
- А как раньше город назывался?
- Мрачный. Это был поселок. Позже его отстроили и поменяли название. А то звучало как-то…
- Мрачно, - подметила я.
- Ну да, - улыбнулась она, - говорят, во время Великой Отечественной Войны сюда перевезли какое-то лабораторное оборудование. Начали проводить эксперименты на животных, а потом на людях…
Я терпеть не могла тему опытов и то, какими методами они проводились. Мне становилось как-то не по себе от таких мыслей. Но зато этот богом забытый город начинал казаться мне интересным. У меня появилась мысль приукрасить свой репортаж парочкой баек.
- Таак, а что за опыты, ты не знаешь?
- Нет, но папа говорил, что от них по городу пошла какая-то зараза, народ начал уезжать. И чтобы не допустить распространения инфекции, все обнесли забором и колючей проволокой. Жителей изолировали от мира.
- А зараза?
- Говорят, убили всех зараженных, остальных не выпускали на улицу несколько месяцев, обрабатывали все.
- А где проводились эти опыты?
- На заводе, там сейчас у нас лекарства делают.
- Совсем ничего не знаешь про опыты? Что пытались получить, что стало с образцами?
- Нет, но если тебе это интересно, спроси у папы. Он, наверно, скоро придет.
Пока я расспрашивала Надю про праздник, с работы вернулся ее отец. Здоровенный рабочий дядька в форме слесаря, местами седой, немного обросший, с очень большими и грязными руками.
- Здрасьте, - буркнул мне он, направляясь к умывальнику.
- Здравствуйте, - кивнула я.
- Папа, это Алиса. Она приехала писать про фестиваль.
- С чего это вдруг? Кому мы нужны?
Кажется, хозяин не настроен беседовать.
- Я выполняю свою работу, - сухо ответила я, - Надя рассказывает мне о вашем празднике. Кстати, а как он называется?
- День памяти погибших от вируса, - прошептала Надя.
Я прикусила губу. Праздник, праздник… Вот что бывает, когда едешь совсем не подготовленной.
- Извините. В редакции мне сказали, у вас фестиваль…
- Ну да фестиваль. Каждый год в течение трех ней мы вешаем красные тряпки на дома, подчищаем за нашими собаками, которых по традиции нельзя выгуливать в это время, и носим серые смирительные рубашки начала прошлого века. И все это, чтобы почтить память умерших от заразы, - вспылил Надин отец, - Вы же считаете нас за чудаков, не так ли? Ну признайтесь!
Я не ожидала такой атаки, обороняться мне было нечем.
- Да, кое-что мне кажется странным, но это не значит, что я отношусь к этому плохо. Я просто хочу написать правду о вашем пр… фестивале, а без знания прошлого вашего города, это невозможно. Извините, если причинила вам неудобства. Надя, спасибо за информацию и кофе. До свидания, - встала я с дивана и направилась к выходу.
- Алиса, подожди, - вскочила Надя, - папа, перестань! Не обращай внимания, он просто устал на работе.
- Да, извините. Наверное… Просто к нам нечасто приезжают гости из других городов, тем более из северной столицы, - устало улыбнулся тот, - вы, журналисты, вечно перевернете все с ног на голову. У вас власть, а мы тут просто маленькие люди.
- Все нормально. Я понимаю. Поверьте, я напишу правду, - заверила я его.
- Пап, Алисе интересно, какие опыты проводились на заводе, - сказала Надя отцу, накрывая на стол.
- Какие? Да я не знаю, сам тогда не родился еще. Батька мне рассказывал, что там каких-то необычных людей пытались разводить.
- Каких людей? - я снова начала записывать.
- Батька видел одного такого, когда возил дрова туда. С него взяли подписку о неразглашении, но он как-то напился и разболтал все нам с матерью.
- Так, а поподробнее о том необычном человеке можно? - я в ожидании присела за стол. Надя с отцом сели по другу сторону. Отец Нади продолжил.
- Он сказал, что, когда провозил дрова мимо одного цеха, услышал стон. Заглянул и увидел бледного, как смерть, измученного человека, прикованного цепью к стене. Он сидел в одних штанах на бетонном полу под лампой и что-то шептал. Батька подошел поближе, думал, наверно, помочь чем-то. А этот как бросится на него, зубами как щелкнет…
При этих словах Надя вздрогнула.
- Батька потом говорил, что эти зубы и глаза краснющие, бешеные ему в кошмарах снились… - продолжал он с усмешкой.
- Значит тот на цепи не достал вашего папу? - а может шеф отправил меня фольклор собирать?
- Нет, на шаг не достал, батька так улепетывал, что и про дрова забыл тогда.
- Простите, как вас зовут?
- Василий Семеныч Захаров.
- Василий Семеныч, как вы думаете, правда ли вся эта история, рассказанная вашим отцом? - что ни говори, а реалистка она и в Африке реалистка.
- Да кто ж его знает теперь, батька давно помер, монстры тоже куда-то делись, завод закрыли. Вон таблетки теперь делают…
- Монстры? Их было много? А откуда они взялись, знаете что-то? - вот она фантастика, обожаемая моим шефом.
- Батька потом узнал у кого-то, что монстра, который напал на него, привезли откуда-то издалека. На нем вроде ставили разные опыты. А еще кормили сырым мясом. Вот он на батю моего и бросился. Наверно, за обед принял.
- А потом? - подала голос Надя. Похоже, дурочка действительно верила в эти сказки.
- Потом вроде бы в лаборатории появился ребенок, отпрыск этих монстров, - продолжал он.
Было это или нет на самом деле, но мне противна сама мысль об экспериментах на детях, кем бы ни был этот ребенок, пусть даже чудовищем.
- На нем тоже экспериментировали? - несмело спросила Надя.
- Наверно. Батька слышал пару раз его плач. Говорит, жалко. Но тогда лучше было не соваться, времена такие были. Это сейчас ругай, кого хочешь и как хочешь, а тогда с недовольными разговор был короткий.
- Да, конечно, - вздохнула я. Жаль не смогу опубликовать эти страшилки. Ну разве что Деборе Сноук пошлю в Лондон, - Еще что-то вы можете про это рассказать?
- Пожалуй, могу посоветовать. Не ходите в северную часть города, там давно никто не живет, все дома заброшены.
- Почему не ходить? Там бандиты орудуют?
- Нет, бандиты тоже туда не суются, если так можно назвать парочку наших отморозков.
- Там люди пропадают, - прошептала Надя, словно, боясь, что ее услышат.
Это уже интереснее.
- А с гидом мне можно туда? Наверно никто не будет нападать на нескольких человек сразу?
- Там пропала группа ученых пару лет назад, они зачем-то приехали, начали ворошить прошлое. Опрашивали местных, не видели ли они чего странного, к нам заходили. Потом вот ушли в северный район и не вернулись, - продолжал Василий Семеныч.
- Их искали?
- Да, несколько местных пошли за ними и тоже пропали, - А в прошлом месяце охотник пропал. Дурак, думал, там зверь какой хищный орудует, подстрелить хотел.
- Это интересно… - Если эта история стоящая, то будет покруче фестиваля скорби.
- Это опасно, туда даже собаки не ходят, - взволнованно пропищала Надя. Похоже, она прочитала мои мысли.
- За меня не беспокойся, я сама не подарок, - усмехнулась я, - Спасибо большое, мне было очень приятно с вами пообщаться. Пойду дальше работать, - я встала и вышла из дома.
- Алиса!
Я обернулась. В дверях стояла встревоженная Надя. Умоляющим взглядом она смотрела на меня. С чего ей так волноваться о почти незнакомом человеке? Странный народ здесь живет.
- Не волнуйся ты за меня. Все будет хорошо, - улыбнулась я ей и пошла снимать людей на торговой площади.
От других жителей я узнала, что красный цвет тряпок символизирует не что иное, как кровь, животных не выпускают в память о днях заточения в домах. А вот почему три дня никто мне так и не ответил. Попробую предположить, что это просто христианская традиция.
7 часов вечера. Из окна своего номера я смотрела, как улица наполняется людьми. На домах зажгли фонари, я почувствовала атмосферу уюта, которые только бывают в маленьких городках, если отбросить проблемы и тоску по кипящей жизни мегаполиса. Я оделась потеплее, так как заметила, что вечерами тут прохладно, и вышла на улицу. Джинсы, топик, болеро. Ну нет у меня серого балахона, да я и не обязана его иметь, это не мой праздник. Хотя сегодня я уже обожглась на слове праздник. Я ходила по торговой площади, где намечалось какое-то представление, и фотографировала людей. Молодежь охотно позировала, в то время как старшее поколение старалось, мягко говоря, меня не замечать. Их право, я собрала основную информацию, и больше мне от них ничего не нужно. Вдруг меня окликнули.
- Надя! Привет, - обернулась я. Надя шла ко мне с двумя каллами в руках.
- Привет. Держи, сегодня все носят каллы в руках, - протянула она мне один цветок.
- Да уж, как символично. Цветы покойников, - усмехнулась я.
- Их вырастили в теплицах в Западном районе специально для фестиваля. Хотя мы, например, свои принесли. Так многие делают, чтоб не покупать.
- Правильно.
Мы обошли площадь по периметру.
- А что будет завтра? - спросила я, - то же самое или какая-то особая программа?
- Завтра мы пойдем на завод. По традиции, вокруг него делают цепочку из цветов. В общем - то для этого и нужны каллы.
- Каллы ведь не дешевые, почему не перейти на ромашки например? - улыбалась я, для жителей забытого богом лесного городка тратиться на такие цветы только для того, чтоб выложить из них круг, по-моему, неблагоразумно.
- Раз в год можно и разориться, - Надя пожала плечами.