Когда начало смеркаться, она вошла несколько обескураженная. Я смотрел телевизор и не сразу увидел ее состояние, и лишь повернувшись после того как она молча прошла и села на диван, заметил это.
- Юра, сейчас уже подходила к дому и меня окликнула женщина, та, что помогает Степану, и попросила передать тебе, что он просит прийти. Я здесь давно живу, но очень редко он о чем-то просит. Мужик он добрый, зла не сделает, но мне беспокойно, просьба очень необычна. Вы же почти не знакомы. И почему он ее попросил, а не Ксению?
Я встал: - Не беспокойтесь. Значит надо что-то. Может передвинуть что. Пойду, схожу. Сама сказала, что он добрый.
- Сходи. Степан многим помогал, а уж если попросил, значит, нужда у него в тебе.
- Не волнуйтесь, - и я, накинув куртку, вышел.
До дома, где жила Ксения с дедом, я дошел быстро. Подходя, увидел в окнах свет и, открыв калитку, прошел к двери. Меня позвали, и я не счел необходимым стучать, а открыв дверь, вошел в дом.
Степан Никодимович сидел в комнате и, услышав звук открываемой двери, встретил меня прямым взглядом. Глаза его излучали спокойствие и уверенность. В кресле сидела, женщина, примерно лет сорока, очень статная, с длинными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Одета в темно-коричневое платье. При моем появлении она подняла голову и тоже посмотрела на меня. Глаза ее были жгуче черными, как уголь. Смуглое лицо, брови ровными дугами над глазами, чувственные губы. Ее можно смело назвать красивой, но в ее красоте мешал грустный взгляд. Ксении не было видно.
- Здравствуйте, - приветствовал я их, и остановился на пороге, прикрыв за собой дверь.
В ответ на мое приветствие, возникла пауза, точно никто не находил, что сказать. Хозяин нарушил молчание: - Проходи, присаживайся, - и указал мне на стул, возле стола, но так чтобы я был к нему лицом. Когда я сел, он продолжил, - я понимаю, что ты удивлен моей просьбой.
- Ничего, но тайна присутствует.
- Об этом потом. Ксения заболела. Она в соседней комнате в бессознательном состоянии. Не спрашивай что с ней. Всему свое время. Да, это Наташа, она помогает мне по хозяйству. И так, мне нужна твоя помощь, чтобы поставить Ксению на ноги. Ты мне поможешь? Заставлять не буду.
- Да, конечно, что надо купить, достать, отвезти в больницу. Я позвоню, и все решат.
- Не торопись. Здесь твоя медицина бессильна. Здесь нужен ты.
- Я!?
- Да, именно ты. В бреду, она несколько раз упоминала твое имя, и я решил, что ты сможешь помочь. И не только я так решил, - кто еще он не стал говорить.
- Хорошо, но чем?
Дед взглянул на Наташу, та поняла его взгляд, поднялась и вышла в соседнюю комнату.
- Скажу коротко для начала, все остальное потом. Я знаю разные методы лечения, знаю людей, но иногда моей силы бывает не достаточно. Чтобы поднять Ксению, ты должен лечь к ней в кровать, и не удивляйся, - увидел он мое выражение лица, - это не то, о чем обычно думают. Тебе нужно раздеться, и когда ляжешь, обними ее и прижмись к ней. Дальше мое дело. Ты знаешь, что такое переливание крови, когда человек выступает донором. Вот я и прошу тебя быть донором в энергетическом плане. Мне нужно ее подпитать. С тобой ничего не будет. Будет слабость, но пройдет. Пока все, что могу сказать. Думай, но времени мало.
Его просьба меня ошарашила, а не удивила. Удивление это было слишком мягким выражением моего состояния. Хотел ли я помочь? Конечно. Она мне ничего плохого не сделала, да и сделала бы и то не важно. Она была молода и впереди вся жизнь, вернее будет, если слушать деда, с моей помощью. Чем это обернется для меня, я не знал, никогда прежде не сталкивался с колдунами и не очень верил в их существование, до сего момента, но верить его словам хотелось.
- Хорошо, пойдемте, - и я встал.
Он поднялся и пошел в комнату, куда вышла Наташа, я двинулся за ним. В комнате, достаточно большой и хорошо обставленной, стояла двуспальная кровать одной спинкой к стене. Наташа сидела на стуле рядом с кроватью. Под большим белым одеялом лежала Ксения. Глаза ее были закрыты, лицо очень бледным.
- Подожди в комнате, - попросил дед Наташу, - я здесь сам, принеси теплой воды.
Она вышла, и дед кивнул мне на стул: - Раздевайся.
Я успел только снять куртку и рубашку, когда она вернулась, неся тазик и глиняный кувшин. Не произнеся ни слова, взяла у меня куртку, предварительно поставив кувшин и тазик на пол, и вышла, закрыв за собой дверь.
Я разделся догола и только повернувшись, увидел на тумбочке возле кровати различные баночки. Дед откинул одеяло, и Ксения предстала передо мной в обнаженном виде. Я заметил ранее, что у нее хорошая фигура, но сейчас это реально увидел. Но, ни один мужской гормон не шевельнулся у меня внутри. Она лежала на спине.
- Выпей, - подал мне стаканчик.
- Что это?
- Ясно не отрава. Это отвар, чтобы сказать по- современному, войти в транс.
Я взял стаканчик, в нем была прозрачная жидкость, почти без вкуса.
- Ложись рядом с ней, поверни ее к себе лицом и, прижавшись, обними. Держи ее, не упусти.
Я сделал, как он просил, и прижав к себе Ксению, почувствовал нежность ее кожи, но также почувствовал, что тело холоднее, чем должно быть, словно жизненное тепло покидало ее.
- Закрой глаза и постарайся, обнимая, не напрягать руки, а просто обними, словно вы одно целое.
Я закрыл глаза, и некоторое время привыкал к ощущениям близости чужого тела. Было очень тихо. Настолько тихо, что тишина стала звенящей. Даже с улицы не доносилось ни звука. Тишина была гнетущей.
Вдруг почувствовал, как тепло поднимается от моих ног вверх, медленно, медленно, заполняя каждую клеточку моего тела, и когда тепло достигло затылка, оно словно уперлось в преграду и стало также медленно отступать вниз. Стало чуть прохладнее, и я почувствовал озноб, но тепло не ушло совсем, а дойдя до кончиков пальцев ног, стало снова подниматься. Так продолжалось несколько раз. Я был в полузабытьи. Ощущение было такое, что мы с Ксенией находимся в каком-то едином пространстве, отделенного от остального, реального мира. Нас окутывало некое поле, защищая. Звуки становились все тише и тише, это что-то бормотал дед. Мой разум боролся за свое существование в реальном мире, но его пытались вытеснить. Я как сквозь сон еще слышал невнятное бормотание, и почувствовал запах трав, словно нахожусь среди поля. Я помнил это запах, он ни с чем несравним. Запах травы, когда лежишь на поляне, раскинув руки, и вдыхаешь их аромат. Мое сознание продолжало бороться, но видимо силы были не равными и я провалился в пустоту. Последнее, что я про себя отметил, точки в темноте, которые слились воедино и в виде мозаики стали различимы очертания участливых лиц, которые я не знал, но они своим сочувствием внушали мне веру, пытаясь поддержать меня, и я им верил.
Мгновение и мы с Ксенией пронеслись сквозь какую-то жидкую субстанцию, преодолевая ее сопротивление, и очутились в пустой темноте. Я не знаю, то ли я открыл глаза, то ли видел своим внутренним зрением, но увидел вокруг себя миллиарды звезд. Они были везде, куда бы я ни посмотрел. Мы тихо вращались, словно танцевали в невесомости. Я не видел ни Земли, ни Солнца. Я не знал, где мы, да и не важно это было. Я видел мир, который завораживал. Все это я наблюдал, не выпуская из объятий Ксению. Не знаю, был ли у меня в тот момент разум или остался там, но я чувствовал, что не могу ее отпустить, чтобы она не исчезла. Держать ее было легко, я не ощущал ее веса. Мы были едины.
Издали к нам стал приближаться луч света. Он словно надвигался на нас. Он возник внезапно, как точка, но потом стал увеличиваться, и вдруг тепло коснулось нас, согревая изнутри, хотя холода я не чувствовал. Было ощущение покоя и умиротворенности. Согрев нас, свет погас, и началась прежняя процедура контрастов тепла и холода. И все это время, я не разрывал объятий, наблюдая за окружающим нас миром, где среди пустоты, я чувствовал жизнь.
Внезапно все исчезло, и жуткий холод пробил меня до дрожи. Ксения тоже вздрогнула, и я усилил объятия, крепче прижимая ее к себе.
Сознание, если его можно было таким считать, снова покинуло меня. Меня коснулась теплая рука, и я открыл глаза. Надо мной наклонился дед: - Поднимайся, только медленно.
Я разжал объятия и осторожно положил Ксеню на спину. Она была мокрая, как и я. Тихо поднялся, сел на краю кровати, опустив ноги на пол. Голова чуть кружилась. Посидев несколько секунд и поняв, что я в норме, встал на ноги, в которых была усталость.
- Давай я тебе полью из кувшина, умойся и протри себя, а потом вытрись насухо. Полотенце на спинке стула.
Дед поливал мне из кувшина в ладони, над тазиком. Говорят, что чистая вода не имеет запаха. Это не так. Это был запах свежести. Вытерев себя насухо, я оделся и взглянул на колдуна, как еще его называть теперь, я не знал.
- Ее протрет Наташа. Пошли, - и мы вышли. Наташа сидела в кресле и, увидев нас, поднялась и пошла к Ксении. Она знала, что надо делать. Усталость не покидала меня, и сел в кресло, которое еще хранило тепло незнакомой мне женщины. Я вдруг подумал, что еще не слышал ее голоса.
Дед подошел к шкафчику, достал бутылку Hennessy и стакан. Налил мне половину и протянул. Я не удивился, столь дорогому напитку, что уж тут удивляться, а взяв его, выпил залпом. Никогда прежде я не пил этот коньяк вот так, как воду. Тепло стало разливаться по телу, но хмель в голову не ударил.
- Который час? - задал я вопрос.
- Почти полночь, - и предвидя мой вопрос, заметил, - я уже предупредил Катю, чтобы не волновалась. Еще будешь?
- Нет, спасибо, думаю, мне лучше пойти спать.
- Да, это лучшее, что можно сделать. Спасибо тебе, ты мне помог, я у тебя в долгу.