– Да. Я… да, конечно. – Канцлер несколько стушевался, нервно облизнул губы, но тут же пришел в себя и бодро продолжил: – Очень хорошо. Теперь я покажу вам нашу работу – поле деятельности, знаете ли, у нас расширилось.
Если сам Гримбл не изменился ни физически, ни духовно, то его рабочее место было совершенно не узнать. Прежде он трудился в крохотной тесной клетушке, заваленной до потолка стопками и связками бумаг. Теперь вместо клетушки мы увидели хотя и по-прежнему лишенное окон, но все же довольно просторное помещение… ну, по крайней мере это помещение было бы достаточно просторным, если бы Гримбл занимал его один.
Вместо этого туда было втиснуто еще около дюжины работничков, всем своим видом демонстрировавших кипучую деятельность, единственным результатом которой были все новые кучи бумаг, сплошь покрытых рядами и колонками цифр. Когда мы вошли, работнички даже головы не подняли посмотреть на нас, да и Гримбл не счел нужным прервать их работу или как-то нас представить. Но я все равно заметил у них в глазах тот же лихорадочный блеск, какой раньше казался мне свойственным исключительно Гримблу.
– Кажется, нынешний финансовый кризис не вызвал спада в вашей деятельности, – сухо сказал Ааз.
– Разумеется, нет, – с готовностью откликнулся Гримбл. – Собственно, этого и следовало ожидать.
– Как это? – заинтересовался я.
– Видите ли, лорд Скив, – ухмыльнулся Гримбл, – есть много общего между финансистами и стервятниками… Мы процветаем, когда у других дела идут хуже некуда. Понимаете, когда в каком-нибудь королевстве или компании дела идут хорошо, никто не станет возиться с бюджетом и тем более с экономией на накладных расходах. Пока у них есть денежки в сундуках, они радуются. А вот когда все катится под откос, как сейчас в Поссилтуме, вот тогда всем срочно требуются ответы на все вопросы… или чудо… и мы, зануды-счетоводы, должны это чудо сотворить. Чем больше объем экономического анализа, тем больше на это надо человеко-часов, что, в свою очередь, требует большего штата и дополнительных площадей.
– Очаровательно! – проворчал Ааз, но Гримбл его проигнорировал.
– Итак, – произнес он, потирая руки перед собой, как мясная муха, – с чего мы начнем?
– М-м-м… – умно высказался я.
Ужасная правда состояла в том, что теперь, глядя на Гримбла и его бумажные горы, я и понятия не имел, что же надо делать.
– Действительно, Гримбл, – шагнув вперед, сказала Банни, – пока есть время до обеда, я хотела бы посмотреть ваш оперативный финансовый план на текущий год с разбивкой по месяцам, а также сводку прибылей и убытков и финансовые отчеты за последние месяцы… да, и еще анализ притока денежных средств – и план, и выполнение, если не возражаете.
Канцлер слегка побледнел и тяжело сглотнул.
– Конечно. Я… разумеется, – произнес он, бросив на Банни куда более уважительный взгляд, чем в начале беседы. – Сейчас я вам все это подберу.
С этими словами он поспешно удалился и начал совещаться с парочкой своих подчиненных, все время нервно оглядываясь на нашу компанию.
Я встретился глазами с Аазом и слегка приподнял бровь; в ответ на это он состроил гримасу и пожал плечами. Приятно было сознавать, что моего партнера запросы Банни повергли в такое же недоумение, как и меня.
– Ну вот, – объявил Гримбл, возвращаясь со стопкой бумаг и передавая их Банни. – Приток денежных средств сейчас принесут, но вы можете начать с этого.
Банни проворчала что-то неодобрительное и принялась за бумаги, подробно и тщательно изучая каждую страницу. Я придвинулся к ней поближе, чтобы тоже читать через ее плечо – больше, конечно, для вида. Мой острый взгляд мгновенно распознал только то, что страницы сплошь покрыты цифрами. Восхитительно.
– Гм… У меня есть несколько развернутых таблиц в пояснение этих цифр. Если хотите, я принесу, – предложил Гримбл, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
Банни оторвалась от бумаг и одарила его мрачным взглядом.
– Может быть, после, – произнесла она. – Вы ведь знаете, почему эти ваши развернутые таблицы называют простынями?
– М-м-м… – замялся Гримбл.
– Потому что в приличных домах их стирают не реже раза в неделю, – продолжила Банни с едва приметной улыбкой. – Именно так создается впечатление чистоты и порядка.
Гримбл какое-то время смотрел на нее с непонимающим видом, а потом вдруг разразился смехом и игриво хлопнул ее по плечу.
– Вот это здорово! – воскликнул он. – Этого я раньше не слышал.
Я посмотрел на Ааза.
– Это, наверное, бухгалтерский юмор, – скривившись, предположил он. – Нам, простым смертным, этого не понять. Ну, знаешь, шутки типа "деньги на бумаге – это только бумага…".
– А вот это вовсе не смешно, – с деланной суровостью одернул его Гримбл. – Если честно, слишком часто нам приходится слышать подобное. Правда, Банни?
Я не мог не заметить, что теперь он видел в Банни коллегу и обращался к ней с соответствующим почтением. Судя по всему, ее шутка, какой бы бессмысленной она мне ни показалась, убедила канцлера, что Банни представляет собой нечто большее, чем просто украшение моей конторы.
– К сожалению, правда, – откликнулась моя секретарша. – Но серьезно, Гримбл, давайте вернемся к нашим делам. Если мы намерены привести здешние финансы в порядок, нам понадобятся полные данные без всякого камуфляжа. Я знаю, обычно принято приукрашивать состояние дел всякими графиками и анализами тенденций, но, поскольку мы тут будем работать без посторонних, давайте на этот раз ограничимся только цифрами.
Мне это предложение показалось разумным, но канцлер, похоже, воспринял его как чересчур радикальное и не особенно мудрое.
– Не знаю, Банни, – произнес он, бросив на нас с Аазом взгляд, которым обычно одаривают шпионов и предателей. – Вы же в курсе, как обстоит дело. Нас все считают злодеями-бюрократами, но ведь мы не имеем никаких реальных полномочий что-то изменить. Можем разве что дать рекомендации тем, кто такие полномочия имеет. Тут уж приходится либо как-то подсластить пилюлю, либо слегка подогнать факты, чтобы они соответствовали тому, что хотят услышать власти предержащие, либо запутать все до такой степени, чтобы сам черт не разобрался в наших делах, – иначе может оказаться, что вместо всех предложенных нами изменений заменят нас самих.
– Правду никто слушать не хочет, – сочувственно сказал Ааз. – По-моему, это обычное дело. Но на этот раз, Гримбл, вы убедитесь, что все обстоит не так. К тому же у Скива есть все полномочия для осуществления любых перемен, какие вы сочтете необходимыми.
– Так оно и есть, – объявил я, радуясь возможности тоже поучаствовать в этой ученой беседе. – В числе первых мер, которые, я считаю, необходимо принять как можно скорее, будет сокращение армии. Например, вдвое – как вам это?
Зная давнее недовольство казначея военными расходами, я полагал, что он ухватится за это предложение, но он, к моему удивлению, отрицательно покачал головой.
– Ни в коем случае, – возразил он. – Это приведет к депрессии.
– Да плевать мне, огорчатся они или нет! – рявкнул Ааз. – Поувольнять половину, и все! Королева уже согласилась свернуть политику экспансии, и нам больше незачем содержать такую огромную армию.
Гримбл смерил моего партнера таким взглядом, будто только что куда-то вляпался и теперь оглядывал перепачканные башмаки.
– Я имел в виду экономическую депрессию, – сухо произнес он. – Если мы разом выбросим на рынок труда всю эту массу бывших солдат и одновременно сократим военные расходы, то получим массовую безработицу. А лишившиеся своего места в жизни голодные люди, особенно прошедшие армейскую школу, имеют неприятную склонность восставать против тех, кто ими правит, – то есть в данном случае против нас. Я думаю, вы согласитесь, что с учетом долговременных последствий значительное сокращение вооруженных сил будет не самым мудрым решением.
Я начал относиться к Гримблу с гораздо большим уважением. В ремесле зануды-счетовода явно скрывалось что-то такое, о чем я прежде и не подозревал.
– Тем не менее мы можем добиться кое-какой экономии за счет естественной убыли, – продолжал канцлер казначейства.
– Естественной убыли? – переспросил я. Я решил, что настало время мне признаться в своем невежестве и начать усваивать хотя бы основные термины, если собираюсь во всем этом поучаствовать.
– В данном случае, лорд Скив, – пояснил Гримбл на удивление терпеливо, – этот термин относится к сокращению личного состава за счет отказа от найма новых работников вместо уходящих по обычным причинам. Применительно к армии это означает, что мы перестаем набирать новых рекрутов на смену тем, у кого заканчивается срок службы. При этом численность армии будет сокращаться, но медленнее, и гражданское хозяйство сможет легче с этим справиться.
– А мы можем себе позволить действовать медленно? – спросил Ааз, на которого сказанное, видимо, произвело впечатление. – Я почему-то думал, что королевство стоит на краю финансовой пропасти.
– Мне кажется, я что-то слышал насчет увеличения налогов? – Канцлер произнес это как вопрос, пристально глядя на меня.
– Не думаю, что это поможет, – отозвалась Банни, сидевшая неподалеку с принесенными Гримблом бумажками.
– Простите? – нахмурился канцлер.
– Судя по тому, что я тут у вас вижу, основная проблема не в доходах, а в их получении, – пояснила она, ткнув пальцем в одну из таблиц.
Гримбл тяжело вздохнул и стал как-то даже меньше ростом.
– Должен признать, это у нас действительно слабое место, – проговорил он, – но…
– Стоп! – воскликнул я. – Тайм-аут! Может кто-нибудь мне перевести, о чем речь?