- Раньше, с девчонками-то, молодая была, а сейчас тебе сколько? Тридцать четыре исполнилось или побольше?
"А ведь раньше-то сначала дитя отделяли и только потом его место рождалось, - подумала. - Что-то медлим мы с этим. А почему? Я, во-первых, боюсь, что задержится в ней лишнее мясо и начнёт гнить. А во-вторых - что неверно оторвётся и она кровью истечёт, это самое страшное кровотечение, потому что хоть медленное и по капле, но неустанное. И пастушья торба у меня с прошлого года, и крапива… Слабенькие. Сейчас-то все трое живы: и мать, и сын, и плацента. Или рискнуть?"
- Ну вот, теперь у меня не одно тело зарозовелось, а и лицо, - вздохнул, наконец, Барбе. - Дерзай, что ли.
Одеяло сдёрнули, кажется, вместе с кожей.
- Руками за бортик держись - теперь они свободны от растяжки. Ори вволю, до сей поры ты, можно сказать, помалкивал. Упирайся ногами в ступень. Отдавай дереву свои беды.
И снова прилила, с головой окатила боль. Вместе с жизнью. Качели. Весы. Песочные часы. Я-Гали. Гали-я.
- Одгар, всё…отошёл… послед…
- Да уж последнего хлёста делать не стану, - ворчал Одгар, расстёгивая, отбрасывая ремень и стаскивая недвижное тело вниз. - Только ты, ради всего Езу, не отходи. Кто ж его знал, что не одни узлы - и застёжки при той ворожбе не полагаются. И про саму ворожбу поди догадайся. Порка-то была самая ерундовая, а вон как круто обернулось в последней трети.
- Рот…криком порвал…
- Это пустое, серебряные скобочки наденем. Останутся разве что морщины, как от смеха.
- Тогда… в порядке…
- И благо, что мужским волосом не оброс, меньше отравы в кровь попадёт, да и какая там кровь - выпот один. Уж тут я справился.
Наконец она рискнула. Приготовила нитки. Осторожно приподняла тёплое покрывало на животе родильницы. Пережала пуповину в двух местах ополоснутыми в вине пинцетами, взяла специальные ножницы, тоже вытерла.
- Это ведь нечувствительно, - успокоила сама себя. - Там нет никаких нервов.
И одним взмахом перехватила жилистый каналец пополам. Немедленно засочилась кровь, но Леора была наготове: перевязала обрубки в обоих местах, подхватила ребёнка и переложила под бок матери - так ловко, что тот лишь засопел.
И начала бережно массировать живот Галины.
- Больно! Ай, больно! - вскрикнула та. Проснулась.
И нечто с плеском выпало из неё наземь.
Потолок плывёт, стены раскачиваются, чуть притухшие факелы сливаются в одну линию.
- Ты его и в самом деле прибил, Оди.
- То не битьё. Это я боялся до него лишний раз дотронуться - сердце ему успокоить. Уж больно собой хорош. Но ничего, приведём в чувство. Женщинам куда хуже приходится - и ничего, рожают и дальше живут.
- Говорят в Рутене, что если тот, кого мучили, привязывается к своему истязателю, то это ненормально - даже название придумали. Синдром чего-то там. Вот тебе, госпожа Леора, классический случай - мой собственный. Этот упырь лихой всю меня как пестом в ступе смял и в муку истолок, высасывает за раз всё молоко из обеих грудей и ещё добавки просит - а ведь люблю паршивца!
И бережно поцеловала дитя в гладкий лобик.
- Волосики тёмные, это я вижу, - озабоченно проговорила Орихалхо, - как и полагается. Дозрел, выходит. А вот глаза какого цвета?
- Голубенькие, как у всех сроком до месяца, - с важностью проговорил Рауди. - Какие тебе ещё нужны?
- Синие, - ответила Орри. - И чтоб никаких иных.
- Полно препираться, - добродушно прервала их мейсти. - Подумайте лучше, как назвать сынка.
- А чего тут думать? - ответил Рауди. - Решено уже и подписано. Бран. В точности как деда. И чтоб никаких мне больше проказ!
Решено было пока не показывать высшее орденское начальство массам и тем более не отсылать в госпиталь: мейстеры, когда настаёт время, - лекари иным не чета.
На досуге Одгар пояснил своему генералу, как он выразился, физику и механику всего дела:
- Штука в том, чтобы отлучить боль от её видимой глазам причины. Ничего хуже синяков и красных пятнышек под кожей - а получают на полную катушку. Всего: и победы над собой, и мук, и воздаяния. Этот… гумор радости. Слыхали, конечно.
- Угу. Эндор…фины, - Барбе кивнул со своего лежачего места. Скобки ему, натурально, поставили, и ораторствовать было слегка проблематично.
- А вот иная сторона монеты куда менее приятна, - продолжал экзекутор. - Это если никак нельзя, чтобы пациент проговорился. Делается в тайне и наперекор дознавателям. Суставы хрустят, кровищи уйма, общая картинка - хоть святых выноси, а мук, считай, никаких. Это во время допроса, потом-то, наедине, возвращается сторицей. Но можно как ни на то уладить тем же опием. Или обе сонных жилы придавить.
- Надо учесть, - Барбе кивнул.
- Да не прежние времена, чай. Всё перед вашей экселенцей будет как на ладони. Потому сейчас и распространяюсь. Да что там - нарочно вы к нам засланы, чтобы по себе узнали наши способности. Перед орденской мейсти тоже всё было открыто - ну, дело не женское, мы понимаем.
Все трое знали, что госпожа Леора отлучилась на неизвестное время и вообще намерена сменить ориентацию - вплотную заняться родовспоможением. Занятие, по её словам, куда более грязное, чем все экзекуторские, и надобно привести его в какое-никакое чувство.
А ещё Барбе принесли некое "голубиное" сообщение сугубо приватного толка, которым он от широты душевной поделился с обоими палачами. Зная, что дальше них не уйдёт.
- Ха, - прокомментировал Крис. - Значит, обеим дочерям моей давней знакомицы приискали завидных женихов и уже дошло дело до консуммации? Их братец, пожалуй, ненамного опередит рождением своих племянников?
- Только пока тс-с, - Барбе улыбнулся одними глазами за неимением рта.
- Пока? Принимаем. Тайному ещё не время становиться явным, - Одгар словно процитировал кого-то из прежних собеседников. - Но надо же! Целомудренный куда более иных прочих монах, содомит - простите, мессер - приплёл себя к высшим когортам власти.
- И теперь у него будет столько потомства, сколько звёзд на небе, - добавил Крисп.
- Вот и говорится оттого в Завете Заветов: больше чад бывает у неплодной, чем у плодовитой жены, - подхватил Одгар. - Что же, мой генерал, за это определённо стоит опрокинуть… чашку-другую нашей фирменной медовухи. Вам я, так и быть, презентую соломинку.
И все трое с умеренным смехом чокнулись.
© Copyright: Тациана Мудрая, 2013
Примечания
1
Кувада, кстати, - ритуал, при котором муж изображает, что от родов мучается он, а не жена: в лучшем случае - с целью отвести от нее злые силы, в худшем - узурпировать ее способность давать потомство. Иногда повитуха привязывает к его зачинательному месту нитку и… гм… дергает за нее всякий раз, как роженица кричит. А что? По-моему, справедливо.