Она надела ожерелье, застегнула замочек, как рыцарь перед битвой опускает забрало шлема.
Напрасно она так мало упражнялась. Напрасно она не слушала, что ей говорят. Напрасно не прислушивалась к себе.
Тиффани глубоко вздохнула и развела руки в стороны ладонями вверх. На правой ладони горел огнём белый шрам.
- По правую руку от меня гром, - сказала она, - по левую - молния. Огонь позади меня. Лёд передо мной.
Она сделала шаг и остановилась в нескольких дюймах от снежного завала. Снег сразу же принялся тянуть из неё тепло. Ладно, пора. Тиффани ещё несколько раз глубоко вздохнула. Это мой выбор…
- Лёд в огонь, - сказала она.
Пламя костра за её спиной побелело и загудело, как в кузнечном горне.
Стена снега зашипела и вдруг взорвалась тучей пара. Снежные комья полетели в стороны. Тиффани медленно шла, вытянув вперёд руки с открытыми ладонями, и снег перед ней отступал, как туман перед первыми лучами солнца. Жар, исходящий от неё, плавил снежную гору, буравил в ледяной толще глубокий туннель, снег бежал, обращаясь в облака ледяного пара.
Да! Она отчаянно улыбнулась. Всё правильно. Надо только найти свой внутренний центр, надо направить мысли куда следует, и тогда можно хранить равновесие. Середина качелей всегда неподвижна.
Башмаки хлюпали в талой воде. Под снегом зеленела свежая трава - нынешняя зимняя буря явилась уже весной. Тиффани шла дальше, к заметённым загонам для овец с ягнятами…
Отец Тиффани смотрел в огонь. Пламя было белым и яростным, как в горне, оно пожирало топливо, словно его раздувал лютый ураган. Ещё немного - и от костра останутся лишь угли да зола…
Под ногами Тиффани текли ручьи.
Да! Но не думай об этом! Держи равновесие! Больше жара! Лёд в огонь!
Она услышала блеяние.
Овцы могут выжить под снегом. Но, как говаривала матушка Болен, когда боги делали овец, они, должно быть, положили овечьи мозги не в ту шубу. В панике - а овцы всегда на волосок от паники - эти тупицы могут затоптать собственных ягнят.
И вот уже показались овцы с ягнятами. Они стояли, замерев в изумлении, а снег вокруг них таял, и животные казались изваяниями, освобождёнными из-под сугробов.
Тиффани шла и шла вперёд, лишь краем уха слыша радостные крики пастухов, которые спешили следом за ней, помогали овцам высвободиться, подхватывали на руки ягнят…
Отец кричал на тех, кто остался с ним у костра. Кто-то уже рубил на дрова телегу и бросал доски в яростное белое пламя. Другие волокли из дому мебель. Колёса, столы, соломенные тюфяки, стулья - огонь сожрал всё и с рёвом требовал ещё. А больше ничего не было.
Красное пальтишко…. Его нигде не видно! Равновесие, держи равновесие… Тиффани ковыляла вперёд, по щиколотку в воде, по пояс в овцах… Потолок туннеля с хлюпаньем обрушился, подняв тучу брызг. Она не стала на него отвлекаться. В пролом посыпались новые снежные хлопья, закружились вокруг её головы. На них Тиффани тоже отвлекаться не стала. А потом впереди… проступило что-то красное.
Холод в огонь! Снег растаял, и Винворт очутился на свободе. Тиффани подхватила его, прижала к себе, послала немного жара прямо в него, чтобы отогреть. И вот он зашевелился и прошептал:
- Она весила фунтов сорок, не меньше! Сорок!
Винворт закашлялся и открыл глаза. Тиффани бросилась назад и сунула его в руки первому встречному пастуху:
- Отнесите его к матери! Ну же!
Пастух схватил мальчика и кинулся выполнять, испугавшись её напора. Сегодня она была им ведьмой!
Тиффани снова повернулась к выгулу. Ещё не все ягнята спасены…
Её отец бросил умирающему от голода огню свою шубу. Шуба упала в костёр, вспыхнула и осыпалась серым пеплом. Однако пастухи были наготове, они схватили Джо Болена и не дали ему прыгнуть следом. Он вырывался и кричал, но его оттащили прочь.
Куски кремня таяли в костре, как масло. Вот они рассыпались брызгами и застыли.
Огонь погас.
Тиффани Болен подняла глаза и встретилась взглядом с Зимовеем.
А наверху, на крыше тележного сарая, тоненький голосок, принадлежащий Фиглю по имени Мал-да-удал Штырь, чертыхнулся:
- Эх, раскудрыть!
Всего этого пока не произошло. А может, и не произойдёт вовсе. Будущее, оно ведь штука ненадёжная, как студень, всё время колеблется. Достаточно случиться какой-нибудь мелочи - снежинка, скажем, упадёт, или кто-то уронит не ту ложку - и колесо судьбы покатится по совсем другому пути. А может, и нет.
Всё началось прошлой осенью, в тот день, когда среди прочего случилась кошка…
Глава 2
ГОСПОЖА ВЕРОЛОМНА
Вот тот день, и Тиффани Болен летит на метле через лес в горах за сотню миль от дома. Метла очень старая, и девочка летит над самой землёй. С боков привязаны два помела поменьше, чтобы метла не заваливалась на сторону - так к детским велосипедам приделывают пару дополнительных колёсиков. Метлу одолжила Тиффани ведьма по имени госпожа Вероломна, которая в свои 113 лет летала ещё хуже девочки.
Тиффани на сто с небольшим лет младше госпожи Вероломны, несколько выше, чем была ещё месяц назад, и гораздо менее уверена в чём бы то ни было, нежели год назад.
Она учится быть ведьмой. Ведьмы обычно ходят в чёрном, но только потому, что всегда ходили в чёрном.
Тиффани эта причина не кажется достаточно серьёзной, поэтому она предпочитает зелёный или голубой. Что до модных нарядов, то она ими вовсе не пренебрегает, потому что отродясь ни одного не видела.
А вот без остроконечной шляпы, как выяснилось, никак не обойтись. В таких шляпах нет ничего волшебного, если не считать воздействия на окружающих: люди видят шляпу и сразу понимают, что под ней - ведьма. Остроконечная шляпа никогда не останется незамеченной.
Но при всём при том нелегко быть ведьмой в родной деревне, где все зовут тебя "дочурка Джо Болена" и помнят, как ты в два годика бегала в одной рубашонке.
Уехать из дому было в этом смысле полезно. Большинство знакомых Тиффани никогда не удалялись от места, где появились на свет, больше чем на десяток миль, поэтому девушка, побывавшая в загадочных заграничных краях, и сама приобретала в их глазах ореол загадочности. Тот, кто уезжает, возвращается немного другим. А ведьма и должна быть другой.
Тиффани уже знает, что ведьмы занимаются в основном тяжёлой работой и очень мало - магией из разряда "Вжжжик! Динь-динь-динь…". Ведьмы не учатся в школах, и у них не бывает уроков в обычном смысле. Но учиться ведовству самостоятельно очень и очень опрометчиво, особенно если у тебя есть настоящий природный дар. Стоит ошибиться, и ты за неделю скатишься из невежества в хихиканье.
Если уж на то пошло, всё упирается в привычку мерзко хихикать. Хотя об этом и не принято говорить. Ведьмы утверждают, что нельзя быть слишком старой, слишком тощей или слишком бородавчатой. Но хихиканье они никогда не упоминают. В этом ряду - нет. Однако всегда держат ухо востро, не начнёт ли кто-нибудь из них хихикать и покрякивать.
Опуститься до хихиканья очень легко. Как правило, ведьмы живут в одиночестве (или - по желанию - с кошкой) и могут неделями не видеть своих товарок. В те времена, когда ведьм боялись и ненавидели, им часто ставили в вину, что они говорят с кошками. Разумеется, ведьмы с ними говорят. Если тебе по три недели не выпадает случая поговорить о чём-нибудь, кроме коров, ты и со стенкой беседовать начнёшь. А там и до хихиканья недалеко.
Когда ведьма начинает хихикать, это означает не просто гнусный гогот и покрякивание. Это значит, она теряет связь с реальностью. Это значит, что она теряет разум. Это значит, что тяжёлая работа и необходимость разбираться с чужими трудностями сводят её с ума - по чуть-чуть, крохотными шажками. Каждый шажок почти незаметен, но вместе они уводят ведьму за грань, и она перестаёт умываться и надевает на голову котелок вместо шляпы. За этой гранью кажется, будто раз ты знаешь больше, чем все соседи, вместе взятые, ты лучше их. За гранью кажется, будто ты сама можешь решать, что правильно, а что нет. И если ты перешла грань, ты рано или поздно "ступишь на путь зла", как это называют ведьмы. Это опасный поворот. За ним маячат отравленные веретёнца и пряничные домики.
И чтобы всего этого не случилось, ведьмы время от времени навещают друг друга. Такова традиция. Порой ведьмы проделывают очень долгий путь ради того, чтобы выпить чаю с печеньем в компании другой ведьмы. Конечно, это позволяет им обмениваться слухами - ведьмы обожают слухи, особенно если они не столько правдоподобные, сколько сногсшибательные. Но настоящая цель таких визитов - приглядывать друг за дружкой.
Сегодня Тиффани отправилась навестить матушку Ветровоск, которую большинство ведьм (включая саму матушку) считали самой могущественной ведьмой в горах. Беседа протекала очень вежливо. Никаких вам: "Что, старушка, пока не спятила, а?" - "Брось! Я ещё ого-го! А также угу-гу, эге-ге и ага-га…" В этом не было нужды. Обе понимали, зачем они тут, поэтому говорили о другом. Но когда на матушку Ветровоск находила блажь, иметь с ней дело было непросто…
Она молча сидела в кресле-качалке. Некоторые люди умеют поддерживать беседу. Матушка Ветровоск умела поддерживать молчание. Она могла сидеть так тихо и неподвижно, что растворялась в окружающем мире. Собеседник забывал о её присутствии. Комната пустела.