Обычно это огорчало гостей. Возможно, матушка на это и рассчитывала. Но Тиффани и сама умела молчать, её научила этому бабушка, которую все звали матушкой Болен. Сейчас Тиффани начинала понимать, что если сидеть или стоять совсем-совсем тихо, то можно сделаться почти невидимой.
Матушка Ветровоск отточила это умение до совершенства.
Про себя Тиффани называла его заклинанием "меня-здесь-нет", если только это было заклинание. У каждого из нас, рассуждала она, внутри есть нечто такое, что подаёт сигнал: "Я здесь!" Вот почему иногда удаётся почувствовать чужое присутствие за спиной, даже если человек не издаёт ни звука - сигнал-то всё равно от него исходит, и его можно засечь.
У некоторых людей этот сигнал очень силён - таких первыми обслуживают в лавках. Сигнал матушки Ветровоск мог свернуть горы, если бы она захотела. Когда матушка Ветровоск входила в лес, волки и медведи выбегали из него с другой стороны.
А ещё она умела его полностью отключать.
Вот и сейчас Тиффани приходилось старательно сосредотачиваться, чтобы её видеть. Большая часть сознания девочки утверждала, что матушки тут нет.
Ну ладно, подумала Тиффани, поиграли, и хватит. Она кашлянула. Вдруг оказалось, что матушка Ветровоск никуда не исчезала.
- Госпожа Вероломна чувствует себя прекрасно, - сказала Тиффани.
- Весьма достойная женщина, - заметила матушка. - Да…
- Хотя и со странностями, - сказала Тиффани.
- Никто не безупречен, - пожала плечами матушка.
- Она сейчас испытывает новые глаза, - сказала Тиффани.
- Хорошо.
- Глаза воронов.
- Тоже неплохо.
- Да, лучше, чем мышь, которой она обычно пользуется, - сказала Тиффани.
- Ещё бы.
Так оно и продолжалось какое-то время, пока Тиффани не надоело тащить весь разговор на себе.
Матушка могла бы проявить хоть немного вежливости, в конце концов. Но Тиффани уже знала, как её расшевелить.
- Госпожа Увёртка написала новую книгу, - сообщила она.
- Я слышала, - буркнула матушка.
Тени в комнате, казалось, сделались чуть гуще.
Что ж, это объясняло, почему матушка не в духе. Одна мысль о Летиции Увёртке выводила матушку Ветровоск из равновесия. С матушкиной точки зрения в госпоже Увёртке решительно всё было не так. Эта выскочка даже родилась где-то в заграницах, что само по себе почти преступление. И она писала книги, а матушка Ветровоск книгам не доверяла. А ещё госпожа Увёртка (произносится "Увиортка", по крайней мере самой госпожой Увёрткой) верила в сверкающие волшебные палочки, магические амулеты, мистические руны и силу звёзд, тогда как матушка Ветровоск верила в чаепития с сухим печеньем, ежеутренние умывания холодной водой, но главным образом - в саму матушку Ветровоск.
Госпожа Увёртка пользовалась успехом среди юных ведьм, потому что её последовательницы могли с чистой совестью обвешаться украшениями по самое не могу. Матушка Ветровоск успехом ни у кого не пользовалась. Её не особенно-то любили…
…Пока в ней не возникала нужда. Если к колыбели ребёнка явился Смерть, если топор в лесу отскочил от дерева и густой мох напитывается кровью, соседи шлют гонца в холодный кособокий домик на опушке леса. Когда надежды нет, зовут матушку Ветровоск. Потому что она лучшая.
И она всегда приходит. Всегда. Но любят ли её за это? Нет. Любовь и нужда - не одно и то же. К матушке Ветровоск прибегают, если дела по-настоящему плохи.
А вот Тиффани её любила. По-своему. И ей казалось, что матушка Ветровоск тоже к ней благоволит. Она даже разрешила Тиффани звать её "матушкой", хотя все прочие юные ведьмочки могли обращаться к ней только "госпожа Ветровоск". Иногда Тиффани казалось, что матушка Ветровоск постоянно испытывает тех, кто относится к ней по-дружески, на прочность этой дружбы. Матушка Ветровоск сама по себе была одно сплошное испытание на прочность.
- Новая книга называется "Ведовство: первые полёты", - сказала Тиффани, внимательно наблюдая за старой ведьмой.
Матушка Ветровоск улыбнулась. То есть уголки её губ чуть-чуть приподнялись.
- Ха! - каркнула она. - Я всегда говорила и снова повторю: нашему ремеслу по книжкам не научишься. Летиция Увёртка воображает, будто можно стать ведьмой, малость прибарахлившись. - Она испытующе посмотрела на Тиффани, словно на ум ей пришла какая-то мысль. - И бьюсь об заклад, она не умеет делать вот так…
Матушка взяла чашку с горячим чаем, обняв её ладонью, а другой рукой схватила руку Тиффани.
- Готова?
- К че… - начала Тиффани, и тут ей стало горячо. Жар пошёл от руки и разлился по телу, согрев её изнутри.
- Чувствуешь?
- Да!
Тепло улетучилось. Матушка Ветровоск, не отрывая от Тиффани пристального взгляда, перевернула чашку.
Чай вывалился на стол. Он превратился в лёд.
Тиффани была уже не маленькая и не стала спрашивать: "Как вы это сделали?" Матушка Ветровоск оставляет без ответа глупые вопросы, как и почти все вопросы вообще.
- Вы взяли тепло чая и отдали его мне, - проговорила Тиффани. - Пропустили его через себя в меня, да?
- Верно, только меня оно не коснулось, - с довольным видом сказала матушка Ветровоск. - Весь секрет в равновесии. Равновесие, вот что важно. Держи равновесие, и… - Она умолкла. Потом спросила: - Ты когда-нибудь качалась на доске? Один её конец поднимается, другой опускается. Но в середине, в самой середине, есть точка, которая остаётся неподвижной. Взлёты и падения проходят сквозь неё. Не важно, как высоко поднимаются края, эта точка хранит равновесие. - Она фыркнула. - Магия большей частью в том и состоит, чтобы перемещать нечто с места на место.
- Я смогу этому научиться?
- Пожалуй. Это не так уж и трудно, надо только правильно настроить мысли.
- Вы можете научить меня?
- Я же только что это сделала. Я тебе показала.
- Нет, матушка, вы показали, как вы это делаете, но не… как вы это делаете!
- Не могу объяснить. Я знаю, как это делаю я. Ты будешь делать по-своему. Главное, нужным образом сосредоточиться.
- Но как?
- Мне-то почём знать? Это ведь твоя голова, - огрызнулась матушка. - Будь добра, поставь чайник! У меня чай остыл.
Всё это прозвучало почти злобно, но такова уж матушка. Она считает, если человек способен усваивать новое, то сам во всём разберётся. И ни к чему облегчать ему задачу. Жизнь вообще нелегка, говорит она.
- Я смотрю, ты всё носишь эту побрякушку, - заметила матушка.
Побрякушки - а матушка звала так любые металлические предметы гардероба, не предназначенные, чтобы скреплять детали одежды, не давая им распахнуться, упасть или отцепиться, - она не любила. Обзавестись ими означало "прибарахлиться".
Тиффани коснулась серебряной лошадки, которую носила на шее. Это было небольшое и незамысловатое украшение на цепочке, и оно много значило для неё.
- Да, - спокойно сказала она. - Ношу.
- А что это у тебя там в корзинке? - спросила матушка, грубо нарушив правила приличий.
Корзинка Тиффани стояла посреди стола. В ней, конечно, ждал своего часа подарок. Разумеется, ведьмы никогда не являлись в гости друг к дружке с пустыми руками, но та, кому подарок предназначался, по традиции должна была изобразить удивление и пробормотать: "Ну что вы, не стоило так утруждаться…"
- Это я вам подарок привезла, - сказала Тиффани, подвешивая над огнём чёрный от копоти чайник.
- Я распрекрасно обхожусь безо всяких подарков, - пробурчала матушка.
- Да, конечно, - ответила Тиффани и больше ничего не прибавила.
Она услышала, как матушка приподняла крышку корзинки. Внутри был котёнок.
- Это дочка Розочки, кошки вдовы Цепней, - сказала Тиффани, чтобы заполнить тишину.
- Не стоило оно… - донеслось в ответ матушкино ворчание.
- Что вы, мне было совсем не трудно. - Тиффани улыбнулась, глядя в огонь.
- Я не из кошатников, - буркнула матушка.
- Она будет ловить мышей, - сказала Тиффани, по-прежнему не оборачиваясь.
- Мыши у меня не водятся.
Потому что им нечем тут поживиться, подумала Тиффани, а вслух сказала:
- У госпожи Увёртки шесть чёрных кошек.
Должно быть, белая кошечка в эту минуту таращилась на матушку из корзинки огромными грустными котёночьими глазами. Я тоже могу устроить испытание на прочность, улыбнулась про себя Тиффани.
- Понятия не имею, что мне с ней делать. Ей придётся спать в сарае с козами, - заявила матушка.
Большинство ведьм держали коз.
Кошечка потёрлась о руку матушки и замяукала.
Позже, когда Тиффани собралась в обратный путь, матушка Ветровоск попрощалась с ней на пороге и аккуратно выставила кошку за дверь.
Тиффани подошла туда, где, в некотором удалении от домика, её ждала метла госпожи Вероломны, привязанная к дереву.
Но улетать сразу она не стала. Она остановилась возле развесистого куста падуба и замерла. И стояла тихо-тихо, пока всё в ней не настроилось на передачу: "Меня тут нет".
Каждый может увидеть образы в облаках или пламени. Тут то же самое, только наоборот. Надо отключить в себе то, что кричит: "Я здесь!" Надо раствориться. И тогда, если кто-то посмотрит на тебя, ему будет очень трудно тебя увидеть. Твоё лицо превратится в лист и тень от него, очертания тела затеряются среди линий куста и дерева. Остальное сотрёт из поля зрения сам наблюдатель.