- Давно его знаете?
- Учились в одной школе. И родители вместе работали.
Где-то я слышал эту фамилию - Башарин. И не один раз...
- Часто он сюда приходит?
- Как договоримся.
Башарин, Башарин... Валентин... Откуда он взялся в моей голове, этот Башарин? Что он там делает? И почему я помню все фамилии, которые хоть раз в жизни произносил вслух? Кто-нибудь может мне это объяснить?..
- У него свое оружие?
- Нет, конечно.
Ответ был чересчур быстрый.
- Константин Федорович, это очень важно. У Башарина было свое оружие?
- Если и было - сюда не брал.
Так. Выходит, за стенкой сидит сам Сафари. Посмотреть бы на пистолетного гения. Просто так - интересно, как может выглядеть человек, всю жизнь посвятивший тому, чтобы дырявить бумажку с черным кружком ровно посередке.
- Значит, стрелял из вашего оружия?
- Дам я ему свое оружие! Пишите так - из пистолета ТТ, принадлежащего тиру. Выходит, все-таки допрос.
- Его супруга сказала, что он хочет получить сертификат охранника и устроиться в банк. Вы в курсе?
- Да собирался. Только там ведь не одну стрельбу сдавать надо.
- Есть у него шансы?
- Если заплатит кому следует.
- А как у него именно со стрельбой?
- Нормально. Я бы сказал - более чем нормально. Тут голос отвечавшего несколько оживился.
- И какие результаты? - спросил голос номер раз.
- Начинал - было где-то восемьдесят - восемьдесят пять. Сейчас из девятки не выпадает. Стабильно.
- Значит, девяносто - на двадцать пять?
- На двадцать пять.
Я человек штатский. В последний раз стрелял еще в школе. Ну, не интересны мне эти мужские игрища на свежем воздухе. Девяносто - это уж точно были очки, а двадцать пять, скорее всего, метры. Я напряг память и воображение - получилось, что тот, о ком толкуют люди за жестяной стенкой, неплохой стрелок. Выбить десять девяток для меня было бы фантастическим подвигом. Но как ко мне в голову попал стрелок Башарин? Стрелок Башарин, стрелок... Тепло, тепло, еще теплее...
- Очень хорошо... - заметил голос номер раз. Задумчиво как-то заметил, и что любопытно - ему совершенно не понравился этот результат.
- Это его потолок.
- Нормальный потолок. А навскидку?
- За молоком, но всяком случае, не ходит.
- На двадцать пять?
- Ну, я же сказал.
Ходить за молоком на двадцать .пять метров - это было уже выше моего разумения. Хотя при таком грохоте Сафари мог претендовать на молоко за вредность. И гонять за ним Башарина... впрочем, меня уже заносит...
- И когда же Башарин был у вас в последний раз?
- Когда?
Я не имел намерения подслушивать. Но если полчаса наслаждаешься исключительно диалогом пистолета и винтовки, то даже таблица умножения, не к ночи будь помянута, покажется тебе сонетом Петрарки.
Двое за жестяной стенкой устроили возню над карманным календарем. А потом тот, что .отвечал на вопросы, сказал, что у него больше нет. времени. Что клиент ждет. И выслушал благодарность за содействие.
Стрелок Башарин, долбил я, эй ты, стрелок Башарин, заблудившийся в моих извилинах! Выдь, покажись на свет Божий! Или ты не стрелок вовсе?
- Вот что у нас получилось, - сказал голос номер раз. - Это, извините, должно быть оформлено как протокол допроса. Вот тут распишитесь, что с ваших слов все верно.
Сафари внес поправку - мол, прогресс с Башариным случился за полтора месяца занятий. Почему-то это для него было важно. После чего гениальный инструктор с представителем власти и распрощался.
Я видел его не то что краем глаза, а вообще непонятно чем, когда он подошел к стойке, заглянул на кухню, никого там не увидел и ушел. Парень лет тридцати, поджарый, физиономия почему-то очень круглая и, что любопытно, волосы почти до плеч. Несхваченные в хвост, как теперь повелось, а просто так. А на шее болтаются наушники. Такие теперь, выходит, снайперы.
Ну и где же ты, снайпер Башарин?
Тьфу! Я и впрямь чуть не плюнул. Никакой он не стрелок, а - ходок! Я даже услышал средним ухом явственные слова:
- Ну, Башарин - это ходок! Имелось в виду - по части слабого пола. Человек за жестяной стенкой уронил авторучку. Удивительно, как далеко может укатиться эта штуковина без всяких к тому физических предпосылок. Если бы я не настиг ее в нырке под стол, она бы пронеслась через все кафе.
С добычей в руке я повернулся и увидел выглянувшее из-за стенки лицо.
- Васька! - сказал я.
- Игорешка! - ответил он.
Вот именно теперь, когда я встретил собрата - туриста, с которым год как не видались, и появилось его треклятое высочество.
- Отстрелялся! - бодро сообщил Александр Четвертый, государь-император королевства Гриль. Нет, точно, торчащие на всех углах повозки, где миллионами жарятся бройлеры-гриль, - его личная собственность. Примерно год назад он завоевал этими бройлерами сперва район, потом - город, а теперь и на всю область распространяется. У него есть и другие дела, не такие заметные. И не бройлеры сделали его самым богатым в окрестностях человеком. Но если так пойдет дальше - он восстановит в России монархию, потратив на это менее трети своих доходов, коронуется и действительно станет Александром Четвертым. Мои снимки войдут в учебники истории - но вряд ли я получу за них гонорар.
Корона ему пойдет - если чуточку набекрень. Он то, что называется - импозантный мужчина с благородной сединой. И плюньте в бороду тому, кто скажет, будто его величество начинало в мясном павильоне нашего центрального рынка. Рубщиком мяса. Правда, говорят, гениальным рубщиком.
- Как ты, Васька? Все там же? - понимая, что меня уводят, зачастил я.
- А ты? Не ушел из школы?
- Ушел.
- Куда?
- На вольные хлеба.
Не время и не место было для такого разговора. Но нам обоим с равной силой хотелось где-то посидеть, хоть в парке на скамеечке, и вспомнить, как сплавлялись по дикой речке Берладке, перевернулись и выплывали, теряя сапоги, рюкзаки и, непостижимым образом, мои документы из внутреннего, наглухо застегнутого кармана...
- Хорошие хлеба! - сказал Васька. С таким одобрением сказал, за какое и шею намылить не грех. При этом он глядел на пряжку моего ремня. Балерина я, что ли, чтобы талию соблюдать?
- Да уж не хуже твоих. А за каким это ты, сударь мой, Башариным гоняешься? Не за тем, у которого отпрыск учится в шестнадцатой школе?
Я как можно медленнее делал вид, что привожу в порядок содержимое своей сумки.
- Точно! Ты его знаешь?
- Отпрыска - знаю. А почтенного батюшку - на родительских собраниях встречал. Ну, еще когда класс ремонтировали. Весьма популярная личность!
- Я, собственно, готов отъезжать, - сказал Александр Четвертый. Это было равносильно приказу.
- Держи, - Васька сунул мне в руку что-то вроде трамвайного билета. - Обязательно! Срочно! Пока!
Эту штуковину я внимательно изучил уже в "субару" его величества. Такие визитки безденежные люди делали себе лет пять назад - сами набирали текст на компьютере, сами простенько верстали, распечатывали на обычных листах плотной бумаги, а потом нарезали прямоугольнички ножницами. Очевидно, Васька никогда не разбогатеет настолько, чтобы заказать сотню нормальных визиток. А может, им по службе не полагается? Мент с визиткой - это что-то уж вовсе невероятное.
Сообщил он о себе следующее:
"Василий Горчаков раб.тел. 213479
дом.тел. 418288, после 23.00".
И то, и другое, и третье было чистой правдой.
Я позвонил ему сразу, как только белая "субару" доставила меня обратно в город. Я был настолько зол на Александра Четвертого, фактически сорвавшего мне съемку, что нуждался в нормальном собеседнике, у которого денег в кармане ровно столько же, сколько у меня! А желательно - меньше!
Я за ними не гонюсь. А он, Александр Четвертый, не понимает, как это можно за ними не гнаться, хотя всячески показывает, насколько презренный металл ему безразличен. Однако люди, до сих пор не побывавшие в Барселоне и Валенсии, его удивляют.
- Приходи! - сказал Васька. - Роскоши не обещаю, а "Киндзмараули" есть.
Я не понимаю, действительно ли он знает толк в винах, но водкой пренебрегает. Я ее тоже не люблю - как можно любить то, от чего пахнет медициной?
- Ее не нюхать, а пить нужно! - возражают мне обычные нормальные мужики и хохочут. Такой ответ означает, что контакт неперспективен. Чересчур стандартное мышление. О чем прикажете беседовать с групповым автором такого афоризма? Aquila non captat muscas.
В общем, когда я уже подъезжал к Васькиному дому, то сообразил, что завтра в восемь утра хорошо бы сдать пленки в проявку, иначе к десяти я не привезу в редакцию портретов Александра Четвертого. Получалось, что я еду с двумя пересадками на полчаса, не более. Иначе домой придется добираться на такси. И по закону подлости я обязательно проснусь в половине десятого.
Все те два с половиной часа, что мы просидели за одной-единственной бутылкой "Киндзмараули", Васька неназойливо сворачивал разговор на Башарина.
Я знал о нем немного. Сын учился в моем классе. То есть как - моем? Их классная, Ирка, как-то нелепо спланировала личную жизнь. Она собралась в декрет примерно в конце апреля - и мной заткнули дырку. Я целый месяц делал вид, будто командую недоумевающими семиклассниками, и молился Богу, чтобы после моего руководства никто из девочек не последовал по Иркиным стопам. Потом мне же пришлось организовывать ремонт класса силами родителей. По такому случаю несколько мам прислали на собрание пап - а Башарин, насколько - я помнил, трудился в строительной фирме и мог помочь с материалами.