Я заметил:
- Но это можно объяснить вполне естественными причинами. Кровь и клочья шерсти еще ни о чем не говорят.
- Овцы исчезали только в темные, безлунные ночи.
- Однако обычные похитители овец, как правило, и выбирают подобные ночи для своих набегов, - отпарировал я.
- Был случай, - настаивал Армитедж, - когда кто-то сделал в скале пролом и отбросил огромные камни на довольно порядочное расстояние.
- Вот уж это, пожалуй, дело человеческих рук, - согласился я.
Свои доводы Армитедж закончил уверением, что он и сам слышал рев какого-то зверя и что всякий, кто долго побудет возле штольня, также сможет услышать этот далекий рык невероятной силы.
Я не мог не улыбнуться этому доводу - ведь известно, что подобные звуки могут вызываться разрушительной работой подземных вод, текущих в глубоких трещинах известковых пород.
Моя недоверчивость разгневала Армитеджа. Он круто повернулся и ушел.
И тут произошло нечто загадочное. Я все еще стоял около входа в штольню, обдумывая слова Армитеджа, как вдруг из ее глубины до меня донесся необычайный звук.
Как описать его?! Прежде всего мне почудилось, что звук пришел из далекого далека, откуда-то из самых недр Земли. Во-вторых, вопреки первому предположению, он был очень громким. И, наконец, это не был гул, треск, грохот или что-либо иное, обычно ассоциирующееся с падением воды или камней. Это был вой - дрожащий и вибрирующий, как ржание лошади.
Я прождал возле каньона Голубого Джона еще с полчаса, а возможно, и более того. Звук, однако, не повторился. В высшей степени заинтригованный тем, что произошло, я отправился домой, твердо решив осмотреть штольню в самом ближайшем будущем. Разумеется, доводы Армитеджа были слишком абсурдны, чтобы поверить им. Но этот странный звук!.. Он еще звучит в моих ушах, когда я пишу эти строки.
20 апреля. В последние три дня я предпринял несколько вылазок к каньону Голубого Джона и даже проник в штольню на небольшое расстояние. К сожалению, мой велосипедный фонарик слишком слаб, и я не рискую идти с ним дальше.
Решил действовать более методически. Звуков больше не слышал и готов прийти к заключению, что оказался жертвой обычной галлюцинации, вызванной, по-видимому, рассказом Армитеджа.
Разумеется, он от начала и до конца абсурден, и тем не менее кусты у входа в штольню выглядят так, словно через них прокладывало себе путь какое-то громоздкое существо. Я начинаю все больше и больше интересоваться этим делом.
Обеим мисс Эллертон ничего не сказал - они и так достаточно суеверны. Купил несколько свечей и намерен произвести дальнейшие исследования самостоятельно.
Сегодня утром заметил, что один из множества клочьев шерсти, раскиданных в кустах возле штольни, испачкан кровью. Конечно, здравый смысл подсказывает: коль скоро овцы бродят по крутым скалам, они могут легко и пораниться. И все же кровавое пятно так потрясло меня, что я в ужасе отпрянул от древней арки. Казалось, из черной глубины, в которую я глядел, струится зловонное дыхание. Может быть, и в самом деле там, внизу, затаилось неизвестное загадочное существо?
Навряд ли у меня возникли бы подобные мысли, будь я здоров. Но когда здоровье расстроено, человек становится мнительным и более восприимчивым ко всяческим фантазиям.
Я начал колебаться в своем решении и был готов уже отказаться от попытки проникнуть в тайну заброшенной штольни. Однако сегодняшней ночью интерес мой к этому загадочному делу вновь разгорелся, да и нервы немного окрепли. Надеюсь, завтра более детально заняться осмотром штольни.
22 апреля. Постараюсь изложить как можно подробней необычайные происшествия вчерашнего дня.
В каньон Голубого Джона я отправился после полудня. Признаюсь, опасения мои вернулись, стоило мне заглянуть в глубину штольни. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь еще принял участие в моем исследовании.
Наконец, решившись, я зажег свечу, проложил себе дорогу через густой кустарник и вошел в шахту.
Она спускалась вниз под острым углом на расстояние около 50 футов. Пол ее покрывали обломки камней. Отсюда начинался длинный прямой тоннель, высеченный в твердой скале.
Я не геолог, однако же сразу заметил, что стены тоннеля состоят из более твердой породы, нежели известняк. Повсюду видны следы, оставленные кирками древних рудокопов. Они такие четкие, эти следы, словно их сделали лишь вчера.
Спотыкаясь на каждом шагу, я брел вниз по тоннелю. Едва мерцающая свеча освещала тусклым колеблющимся светом только маленький круг возле меня, и от этого тени вдали казались еще более темными, угрожающими.
Наконец я добрался до места, где тоннель вливался в пещеру, по которой бежал быстрый ручей.
Это была пещера-гигант. С ее потолка и стен свисали длинные снежно-белые сосульки известковых отложений. От центральной пещеры - я смутно различал - отходило множество галерей, по которым, причудливо извиваясь, текли подземные потоки, исчезавшие где-то в глубине Земли.
Я остановился в раздумье: вернуться ли обратно или углубляться дальше в опасный лабиринт? Неожиданно мой взор упал под ноги - и я замер от изумления.
Большая часть пола штольни была усыпана обломками скал или твердой корой известняка. Но в этом месте с высокого свода капала вода, образовавшая довольно большой участок мягкой грязи. В самом центре его я увидел огромный вдавленный отпечаток, глубокий и широкий, неправильной формы, как если бы большой камень упал сюда сверху. Но вокруг не было видно ни одного крупного камня; не было видно вообще ничего, что могло бы объяснить появление загадочного следа.