Боб остановил повозку на углу ничем не примечательного дома. Новоявленный констебль сошел с подножки и медленным шагом отправился вверх по улице. Руки он, словно на прогулке, сложил за спиной, а в кулаке одной из них зажал металлическую птицу.
Нет ничего более естественного для лондонской улицы, чем скучающий полицейский. Случайные взгляды отскакивают от него, как мячики в лаун-теннисе. Никто из прохожих не обратил на нового полисмена ровным счетом никакого внимания. Пуская солнечных зайчиков отполированной до блеска кокардой, он прошелся до конца перекрестка, развернулся и двинулся в обратном направлении. Наконец он остановился у запущенного и грязного четырехэтажного дома с замусоренным участком и чахлым садиком.
Помедлив с минуту, "полисмен" шагнул к двери. Она оказалась незапертой. На табличке под колокольчиком черной краской было написано: "Работный дом". Войдя внутрь, самозваный констебль оказался в длинном захламленном коридоре, уходящем в обе стороны. Впереди начиналась лестница наверх.
Сжав покрепче фигурку птицы, человек в костюме полисмена достал из нагрудного кармана золотую сережку с изумрудом. Драгоценность, судя по размерам камня, была не из дешевых. Зажав ее в другом кулаке, мужчина медленно поднялся по лестнице на второй этаж. Все это время он как будто к чему-то прислушивался. Здесь, на маленькой площадке, он секунду поколебался, а потом повернул направо. У ничем не примечательной двери в конце коридора "полисмен" остановился и резко постучал.
Ему открыл щуплый чумазый мальчишка лет десяти, одетый в ужасающе грязное, измазанное сажей тряпье и рваную кепку. Едва завидев полицейского, мальчик бросился к окну, непрозрачному от многолетнего смога, оседавшего на стекле. Переодетый полисменом мужчина метнулся за ним, но было поздно - парнишка вскочил на подоконник, распахнул окно и в следующую секунду, гремя ступенями, уже спускался во двор по железной лестнице.
Гость выглянул в окно. Перепачканный сажей беглец до того ловко передвигался по шаткой и проржавевшей конструкции, что не оставалось сомнений в его профессии.
- Так ты у нас трубочист, - пробормотал молодой человек. - Что ж, это все объясняет.
Не проявляя волнения и не особенно торопясь, он покинул дом. На улице, словно двигаясь по одному ему видимой стрелке компаса, "полисмен" обошел дом и остановился у маленького подвального окошка.
- Эй, ты там? Вылезай, маленький трубочист, от меня не спрячешься! - крикнул он в темноту.
Ответом ему была тишина.
- Ты не бойся, не трону.
И снова никто не спешил выбираться из темноты. Тогда молодой человек снял шлем, присел на корточки и заглянул в окошко.
- За ту вещицу, что ты… нашел в шкатулке в доме на улице Королевы Анны, объявлено вознаграждение, - сказал он в темноту. - И я уполномочен его вручить. Ну, так как, ты выйдешь?
Груда тряпья в дальнем углу зашевелилась. Из нее выбрался мальчишка, сделал пару шагов к окошку и замер.
- Хватать не будете? - недоверчиво спросил он.
- Сказал же - не трону.
Маленький воришка не спешил подходить слишком близко.
- А как вы меня нашли? - спросил он.
С легкой улыбкой молодой человек ответил:
- Я же полисмен, сынок. Находить… то, что пропало, - моя работа.
- А насчет денег не врете, мистер?
- Скотланд-Ярд никогда не обманывает! Целых шесть пенсов твои - в обмен на вот такую сережку. - Он достал деньги, полученные меньше часа назад у кухарки на Брук-стрит, и серьгу.
Мальчишка подошел еще ближе и вдруг сказал:
- Я знаю, что вы не полисмен.
Молодой человек удивленно вздернул брови.
- Это почему же?
- У вас кокарда сержантская, а личный номер на мундире - простого констебля, три цифры.
- Вот это да! - рассмеялся разоблаченный самозванец. - Ты меня раскусил. Так что же теперь, отдашь мне сережку или позвать настоящего полисмена?
- Настоящего не надо. А про награду - правда?
- А как же. На самом деле я частный сыщик и меня наняли найти эту штуковину. Обещали награду. Часть ее я готов передать тебе. Все честно, как видишь.
Мальчик что-то прикидывал, глядя на собеседника с хитрой улыбкой.
- Два шиллинга! - наконец выпалил он.
- Черта с два, хитрец! - азартно включился в торговлю сыщик. - Шесть пенсов и ни полпенни больше.
- Двадцать пенсов!
- Восемь!
- Восемнадцать, или ищи ветра в поле!
- Десять, или через полчаса тут будет сам инспектор Лестрейд.
- Шиллинг, и я бесплатно почищу вам дымоход!
- По рукам!
Сыщик подал руку, и мальчишка, схватившись за нее, выбрался из подвала. Стянув с головы видавшую виды кепку, он порылся за подкладкой и вытащил сережку. Но отдавать не торопился. Вместо этого требовательно вытянул перед собой ладонь. Молодой человек полез в карман и к уже имевшимся шести пенсам добавил еще столько же. Монеты были торжественно пересчитаны под бдительным надзором воришки, после чего перекочевали в его грязную ладошку. Только после этого он расстался со своей добычей. Сделка была совершена. Стороны, довольные собой и друг другом, не спешили расходиться.
- У тебя глаза разного цвета, - сказал мальчик, неожиданно переходя на "ты".
- Это у меня с детства.
- Наверное, все завидовали.
- Ага, и поэтому в приюте поначалу колотили.
- Так ты приютский! - обрадовался маленький трубочист.
- Вроде того. В пятнадцать лет сбежал.
Мальчишка посмотрел на нового знакомого с особым уважением.
- А ты действительно сыщик или наврал?
- Действительно. У меня бюро по поиску потерянных вещей.
- А как ты меня нашел?
- Полегче, приятель, это уже секрет. Считай, что у меня такой талант.
Мальчишка кивнул и заговорщицки улыбнулся: дескать, секрет - дело понятное.
- А какой у вас адрес, мистер?
- Тебе зачем?
- Ну как же, а дымоход? Мы ведь договорились, что я вам чищу его бесплатно. Уговор дороже денег, сделаю как обещал. - Он сказал это уже серьезным, "взрослым" тоном, явно подражая кому-то из старших.
- Да я и живу-то не в Лондоне. Обойдусь как-нибудь. Лучше поступим так: мне может понадобиться какая-нибудь мелкая помощь в городе. Могу я на тебя рассчитывать?
- Конечно, мистер…
- Пустельга. Зови меня мастером Пустельгой.
- О’кей, мастер Пустельга. А я - Томми. Томми-трубочист, тут меня все знают.
Новые знакомцы раскланялись, и мальчишка побежал по своим делам. Разоблаченный им "констебль" спрятал обе сережки в карман и, не торопясь, все тем же прогулочным шагом, отправился к терпеливо ожидавшему экипажу.
- Ну что, Боб, - весело сказал он кебмену. - Похоже, сегодня будет хороший день. Всего только восемь часов, а мы уже сделали два важных дела.
- Конечно, мастер Пустельга. Денек будет что надо. Куда теперь?
- В Ковент-Гарден на Мейден-лейн.
- Опять в эту кучу мусора?! - запричитал Боб. - Вечно вас туда тянет! Почитай, каждую неделю катаемся к мусорщикам. И зачем, спрашивается, катаемся? Сидели бы себе дома, у камина, пили утренний кофий, как все приличные джентльмены. Нет, сели - и поехали к мусорщикам.
Кебмен уже забыл, что только что радовался вместе с пассажиром хорошему деньку. Но приподнятого настроения мастера Пустельги было ничем не испортить.
- Поехали, Бобби, поехали. Там нас ожидают увлекательные поиски и чудесные находки.
- Не знаю, как вам удается все это находить, не иначе как при посредстве чародейства.
- Темный ты человек, Боб! Я же сто раз рассказывал тебе о бритве Оккама и дедуктивном методе, а ты знай себе талдычишь про колдовство.
- Метод - оно, конечно, хорошо. А только копаться в вонючей требухе - занятие паскудное, - гнул свое кучер.
Но ворчал он скорее по привычке, понимая, что от неприятного путешествия не отвертеться. Экипаж развернулся и поехал в направлении Мейден-лейн.
В то время как спокойная и послушная кобылка, не торопясь, тянула кэб в сторону квартала мусорщиков, внутри повозки совершалось очередное превращение. Мастер Пустельга снял костюм констебля, отметив про себя, что впредь следует тщательнее подходить к подбору образа. Если уж уличный мальчишка заметил ошибки в наряде, что было бы, встреться ему настоящий полисмен. Пришлось бы долго доказывать, что появление в костюме стража порядка на улицах Лондона - всего лишь невинная шутка.
Оставшись в белье, все из той же бездонной сумки молодой человек достал новый наряд. Впрочем, называть нарядом тот ворох тряпья, который он собирался надеть на себя, было бы слишком смело. Бесформенные штаны с множеством заплаток, наползающих друг на друга, просторная хламида невероятного грязно-бурого цвета и вовсе уж огромный просмоленный фартук с крупными карманами - все это было частью нового образа неутомимого мастера Пустельги.
Перед тем как одеться, молодой человек вновь открыл заветную шкатулку. Бородку и бакенбарды он снял и вместо них приладил на лице окладистую седую бороду. На нос приклеил крупную "язву" вишневого цвета, при одном взгляде на которую у любого пропала бы охота близко знакомиться с ее обладателем. Низко, на самые брови, натянул рваный помятый картуз. Сапоги констебля Пустельга снимать не стал, лишь обмотал их несколькими слоями тряпья и завязал тесемками. Новый образ как нельзя больше соответствовал тому месту, куда направлялся экипаж.
Кеб спустился по заваленной мусором и залитой помоями Друри-лейн, проехал мимо закрытых в этот час распивочных и опиумных притонов и свернул на более ухоженную Тэвисток-стрит. В двух шагах отсюда, за Цветочным рынком, словно в насмешку над любителями тонких ароматов, находилась короткая улочка Мейден-лейн - зловонное царство мусорщиков.