* * *
Замок стоял на одном из холмов, окружавших огромную зеленую чашу долины. Дорога шла по дну чаши среди клочков крестьянских полей, потом снова поднималась, кружа между холмами, а после пряталась в лес.
Рамон со спутниками ехали под низкими ветвями. Здесь дорога казалась ненаезженной, еще не разбитой, да она и была такой в это время года, когда пора весенних ярмарок еще не наступила. Именно поэтому Бертовин обратил внимание на две цепочки следов, четко выделяющиеся в мокрой грязи. Следы сворачивали в самую гущу леса.
Всадник придержал коня, спешился. Увидев вопросительный взгляд Рамона, негромко проговорил:
- Проверю. Некому в это время по лесу шастать.
Рамон кивнул. Лесничие, конечно, свое дело знали, но уезжать, не проверив, не стоило. За дровами его крестьяне могли ходить лишь на особо отведенные делянки. И то среди соседей разрешение рубить дрова в господском лесу считалось неслыханным послаблением. Правду сказать, таких богатых лесов на соседских землях не было, там господа сами дрова покупали на вес.
Бертовин с парой спутников исчез среди подлеска, Рамон остался ждать. Долго скучать не пришлось: люди выволокли на дорогу парня и девушку.
Рамон хмыкнул было: заняться вам нечем, пусть их резвятся. Но следом за парочкой один из людей вынес наполовину ободранную косулю.
- Так, - произнес рыцарь, в упор глядя на парня. - Ты знаешь, что бывает с браконьерами? Девку-то зачем с собой потащил - больше посторожить некому было?
Крестьянин плюхнулся на колени:
- Не виноват я, господин. Мы в лес по другому делу шли. Свадьба осенью… дожидаться, что ли? А тут - в силках, дохлая уже… не утерпел, не пропадать же мясу. Пощади, господин.
- Дохлая, говоришь? - Рамон вопросительно посмотрел на Бертовина.
- Врет, - ответил тот. - Да сам посмотри: у нее горло перерезано. И теплая совсем.
Рыцарь не поленился спешиться, склонился к туше, сняв перчатку, прикоснулся к покрытой шкурой ноге. Выпрямился, пристально посмотрел на парня:
- Ну?
- Это не я! Мы на поляну вышли. Там человек какой-то был. Увидел нас, нож бросил и убежал. - Парень пополз на коленях, норовя обнять ноги. - Господин, пощади!
Рамон брезгливо отодвинулся.
- А шнур для силков тебе в мошну тоже какой-то человек подкинул? - поинтересовался Бертовин.
Крестьянин схватился за поясной кошель и понял, что попался. Взвыл, рухнул ниц.
- Девку-то зачем взял? - повторил Рамон. - Сторожить? Неужели больше некому было? Или впрямь думал, отговориться - мол, до свадьбы не дотерпели, а дома негде?
Не дожидаясь ответа, подошел к девушке, приподнял за подбородок, заглянул в лицо. Видно было, что ей понадобилось усилие, чтобы не шарахнуться прочь.
- Он и в самом деле твой жених?
- Да, господин, - прошелестела она.
Рамон перевел взгляд на парня:
- Отдай ее мне.
Девушка дернулась и тут же замерла, остановленная жесткой рукой.
- Будет ласкова - глядишь, и смилостивлюсь, - медленно проговорил рыцарь, не отрывая взгляд от перемазанного грязью, поросшего редкой бородкой лица.
- Забирай, господин, - вскинулся тот. - Делай что хочешь, только пощади!
Рамон долго молчал. Потом отпустил девичий подбородок, шагнул к парню.
- Что ты за мужчина, если готов откупиться честью своей женщины? Бертовин, этого - повесить. Она пусть идет.
- Господин! - теперь в ноги кинулась девушка. - Я буду ласковой, господин! Только отпусти его! Я сделаю все, что ты скажешь!
- Уходи, - отчеканил Рамон. - И быстро. Иначе мне, чего доброго, взбредет в голову отдать тебя моим людям.
Она охнула, подхватилась с колен, порскнула прочь. Двое подняли упирающегося парня, поволокли к дереву.
- Да чтоб ты сдох, сволочь!
- Сдохну, - ответил рыцарь. - Но позже, чем ты.
За спиной шевельнулся Хлодий:
- Рамон… господин, я прошу о милосердии.
- Нет, - не оборачиваясь, ответил тот.
Рамон взобрался в седло, тронул поводья, не дожидаясь, пока повисшее на веревке тело перестанет дергаться. Когда ветви деревьев скрыли повешенного, придержал коня, в упор глядя на оруженосца.
- Ты говорил о милосердии. Так вот, то, о чем ты просил, - это не милосердие. Он нарушил закон. Спусти это один раз, настанет и другой. Потом закона не станет вообще, а следом не станет и нас. Просто сожрут. Понял?
- Да. Но… зачем ты издевался над ним? Если не собирался его отпускать, зачем предлагал откупиться девчонкой?
Рамон усмехнулся.
- Хотел, чтобы ты увидел, до чего может дойти человек, пуще всего на свете ценящий свою жизнь. Увидел и запомнил.
Глава 2
С окрестных холмов лагерь было видно как на ладони. Низину у излучины реки покрывали яркие шатры в цветах рыцарских гербов, над шатрами реяли штандарты. Ветер нес многоголосый гомон, лай собак, конское ржание.
Вблизи окружавший лагерь частокол выглядел не слишком добротно, а ворота оказались и вовсе распахнутыми.
- А где часовые? - изумился Хлодий
- Какие часовые? - хмыкнул Рамон. Оруженосец был прав, но то, что пишут в наставлениях для юношей, далеко не всегда совпадает с реальностью. - На западе все будет по-другому, но сейчас мы в своей стране. Так что пока ждем, когда все подтянутся, да в пути… сущий бордель на марше.
Словно в подтверждение его слов, за ближайшим полотнищем раздалась площадная брань. Из палатки вылетела рыдающая простоволосая девка, бросилась прочь.
Бертовин проводил ее взглядом.
- Госпожи здесь нет, мигом бы порядок навела.
- Только ее тут и не хватает, - проворчал Рамон. - Ладно, бери сына, идите за герольдом маркиза, пусть покажет, где становиться. А мы пока здесь подождем.
Искать герольда долго не пришлось. Его шатер стоял недалеко от стяга маркиза, младшего сына герцога Авгульфа. По приказу отца тот возглавлял войско в пути. Человек в цветах герцога показал Бертовину площадку, отведенную для Рамона и его копья, дождался, пока оруженосец сходит за господином, поклонился:
- Маркиз хочет видеть вас у себя. В любое время, когда вы сочтете нужным.
- Хорошо, - кивнул Рамон. - Тогда передай, что я сейчас.
Он обернулся к своим людям:
- Устраивайтесь тут. Хлодий, меня не дожидайся. Когда вернусь - не знаю.
Он огляделся, приметил штандарт маркиза и направился к нему, стараясь не потерять стяг из виду. Вскоре показался и шатер из крашенной в цвета герба - золото и чернь - ткани. Стоящий у полога латник поклонился:
- Господин ждет.
Рыцарь кивнул, шагнул за полотнище. Отвесил строго предписанный этикетом поклон.
- С каких это пор ты начал мне кланяться? - поинтересовался маркиз.
Рамон выпрямился, поднял взгляд на смеющееся лицо:
- Да кто тебя знает: за два года мог и вспомнить, что я как-никак твой вассал.
- Во-первых, моего отца. Я хоть и его наместник на этих землях, но все же не он. А во-вторых, брось эти церемонии. Здравствуй. Я скучал по тебе.
- Здравствуй, Дагобер.
Молодые люди обнялись.
- Садись, - продолжал маркиз. - Погоди, сейчас распоряжусь, чтобы принесли вина и больше никого не пускали. Рассказывай.