* * *
Его поместили в одиночную камеру. Небольшую, темную, достаточно холодную - даже по весне. Под самым потолком было единственное оконце - маленькое, с крепкой решеткой из толстых стальных прутьев.
- Сиди тихо, не буянь, - наставлял Брейва тюремщик, немолодой уже дядька лет сорока, бородатый, грузный. - Коли чего, я тебя не пожалею, дубинкой по черепушке дам, мало не покажется. Так что имей в виду! Вечером тебе принесут поесть. А назавтра… назавтра будет видно…
Надзиратель ушел. Закрылась окованная сталью дверь, щелкнули засовы. Брейв некоторое время сидел, тупо пялясь в одну точку, потом вздохнул грустно и улегся на кучу соломы, заменяющую пленнику лежак.
Отвратительный день. Смерть брата, самого близкого человека. Обвинение в убийстве. Тюрьма.
И ведь это, судя по всему, - только начало. Если стражники не найдут настоящего убийцу, всех собак повесят на Брейва. Хотя кто сказал, что они вообще станут искать! У них есть подозреваемый, есть свидетели… а что еще надо, чтобы обвинить кого-то? У них небось и сомнений в его вине не возникнет…
Завтра утром, Брейв в этом не сомневался, к нему явится начальник стражи и поведет на суд, пред светлый лик самого Джуана Первого. Его Величество предпочитает дела подобного рода рассматривать самостоятельно, не доверяя мировым судьям.
А вот что будет дальше? Тюрьма? Эшафот?
Как поступят с тем, кто убил рыцаря, вассала короны?
Догадок много, но истина - одна, и знает ее лишь король.
Интересно, придет ли отец? И что он решит, когда услышит о случившемся? Поверит ли, что это Брейв убил брата, или поймет, что сына его подставили?
И снова нет ответа…
Ясно только одно: даже если его не повесят, даже если он отделается десятью, пятью, двумя годами тюрьмы, его жизнь уже никогда не вернется в привычное русло. Горожане будут сторониться Брейва, лучшие друзья станут бывшими, и даже отец, коли он доживет до освобождения сына, отречется от него.
Его будут звать братоубийцей, и никто не поверит, если он станет отрекаться от своего греха. Все сочтут это ложью.
Отвернувшись к стенке^ Брейв закрыл глаза и постарался выгнать из головы дурные мысли. Он хотел забыться сном, но сном темным, пустым, который и не сон вовсе, а сплошное черное пятно, не имеющее смысла и не несущее боли.
И Кварус смиловался над ним, впервые за день.
Боги тоже бывают милостивы, если вдуматься.
* * *
Однако пробуждение вновь вернуло все на свои места.
Действительность безжалостна и холодна к людям, отсюда все их беды, незаживающие годами душевные раны. Время старается их залечить, но воспоминания, кои действительность призывает на помощь, непреклонны. Они рвут сознание на части, они впиваются в память когтями, отказываясь уходить прочь. Они - безжалостные монстры, обитающие внутри людей.
И чем меньше прошло времени со дня, изменившего человеческую душу, тем яростней и злее бывают воспоминания. Тем тяжелее переносить их.
А порой время и вовсе заключает с действительностью союз, и союз этот называется ожиданием. Оно может быть почти незаметным, а может быть долгим, мучительным. Время словно нарочно замедляет ход, а действительность накрывает человека с головой, и он все ждет, ждет…
Брейв устал сидеть. Он встал, обошел свою темницу - раз, другой, третий. Замер, вслушиваясь в тишину, надеясь различить шаги.
Когда же?
Томительное ожидание длилось часа два, не больше, но заключенному казалось, что прошло несколько лет. Когда наконец заскрежетали засовы, у него вырвался из груди вздох облегчения.
Он в тот момент готов был выслушать любой приговор, помилование или смертная казнь - все лучше, чем ожидание!
- Утро, - поприветствовал Брейва надзиратель, входя. Обернулся через плечо, крикнул в коридор: - Забирайте вашего дружка!
В камеру вошли двое стражников.
- Ты бы хоть покормил парня, что ли, - заметил один из них, мужчина лет тридцати пяти с длинными светлыми волосами, рассматривая бледного Брейва.
- Дык как раз сейчас и собирался! Ведите его в столовую, повар чего состряпает, да отзавтракает тогда!
Брейву связали руки за спиной и вывели в коридор.
- Смотри, только без шуток! - предупредил его длинноволосый. - У меня приказ убивать на месте при попытке к бегству.
Брейв на ходу кивнул.
Столовая представляла собой просторный зал с двумя длинными столами и несколькими рядами табуретов. Пока зал пустовал, но к обеду его заполнят оголодавшие заключенные, и тогда только успевай похлебку разносить!
- Это еще кто? - недовольно осведомился повар, отвлекшись от готовки.
- Да вчерашний, - ответил тюремщик. - Я его на общий завтрак не повел, ждал, чего там сверху скажут. Вот сказали - покормить перед судом, так что давай наливай ему плошку!
- У меня тут не трактир, Рич! - огрызнулся повар. - Надо было его вести в положенное время, чтоб пожрал!
- Тебе чего, налить трудно?
- Ждите до обеда. Некогда мне сейчас ему завтрак стряпать!
- Ах, до обеда? - Глаза надзирателя сузились.
- До него самого. - Повар был непреклонен.
Властелин кухни, правитель столовой…
Свистнула в воздухе плетка. Повар вскрикнул от боли и схватился за плечо.
- Ты чего делаешь, Рич?! - воскликнул он испуганно.
- Давай быстро за работу, иначе еще разок подстегну! - пригрозил надзиратель, подвешивая плетку обратно на пояс.
Повар пробормотал под нос что-то неразборчивое, но спорить больше не решился.
Спустя несколько минут перед Брейвом стояла полная плошка и кружка с неизвестным парню пойлом. Пойло было вонючим и густым.
- Что это? - спросил пленник, потирая запястья: на время завтрака стражи освободили его от пут.
- Похлебка, - ответил тюремщик, усевшись на табурет с противоположной стороны стола. - Не нравится, что ли? Ну, ничего другого нет, не хочешь - не ешь.
- А в кружке?
- А Кварус его знает! Настойка на травах небось. Или чай какой, из дешевых, жейских.
Брейв невольно поморщился: из Жейса в королевство всегда везли самое разнообразное дерьмо. Обитатели дружественной страны то ли отличались редкостно извращенным представлением о нормальной пище, то ли сплавляли в Зейд все ненужное им самим.
Впрочем, не ожидал же он в тюремной столовой отведать лучшего вина из подвалов королевского замка?
Шумно сглотнув, Брейв приступил к трапезе.
* * *
Десятки любопытных взглядов провожали его на площадь. Он смотрел в землю, не желая видеть лица горожан. Он боялся разглядеть в них слишком много презрения - гораздо больше, чем заслуживал на самом деле.
Сразу по окончании завтрака Брейву вновь связали руки и повели на суд. Все попытки разузнать, что его ожидает на площади, разбились о молчаливый заслон стражей. Судя по всему, устав запрещал им общаться с пленниками… хотя, вполне возможно, они и сами не горели желанием с ним говорить.
Для них он был убийцей рыцаря - благородного вассала Его Величества. И за человека его, этого убийцу, стражники уже не считали.
Увидев установленный посреди площади помост, Брейв похолодел. Неужели все же смерть? Однако, приглядевшись, он вздохнул с некоторым облегчением: на помосте был установлен лишь трон, предназначенный явно не для него.
Для короля.
- Его Величество Джуан Первый! - оповестил глашатай, приютившийся на самом краю помоста.
Заиграли трубы, зашептались собравшиеся на площади люди. Врата открылись, и, сопровождав-мый свитой и личной охраной, к народу вышел король.
Джуан Первый был человеком пятидесяти лет, с длинными, ниспадающими на плечи седыми волосами, невероятно пронзительным взглядом серых глаз и властной осанкой. Он правил Зейдом вот уже тридцать пять лет, и при нем королевство процветало. Было несколько мятежей, но благодаря умелому руководству Джуана и его военачальников они так и закончились ничем.
Его Величество был отличным полководцем и дипломатом.
Отсюда и блистательные союзы с Жейсом и Лог-виндором, отсюда и народная любовь.
А еще Джуан Первый был весьма проницательным человеком с врожденным чувством справедливости.
Поднявшись на помост и усевшись на трон, Его Величество прежде всего поднял руку и поздоровался с народом:
- Приветствую вас, жители Роузена!
Толпа ответила ему одобрительным гулом. Джуан степенно кивнул и велел, обращаясь к стражникам:
- Подведите обвиняемого!
Солдаты молча отдали честь и подтолкнули Брейва в спину - мол, выполняй приказ. Он поспешно засеменил к помосту и замер у самых ступенек.
Обвиняемый был напуган, и оттого движения его были судорожно-резкими, нервными. Тряслись коленки.
- Приветствую тебя, - кивнул король парню.
- Благодарю, Ваше Величество, - в ответ склонил голову Брейв. - Приветствую вас тоже.
- Насколько я знаю, ты являешься братом убитого рыцаря, господина Рона, ведь так?
- Да, Ваше Величество, истинно так.
- Что же подтолкнуло тебя на убийство?
- Я не убивал брата, Ваше Величество! - воскликнул Брейв. Память, словно в издевку, подбросила ему образы из вчерашнего дня: Рон, лежащий в луже крови, мальчишка-паж, кричащий: "Это он! Он убийца!", спокойное лицо вона Дейвиса…
- Тише, не кричи, - поморщился король. - Я догадывался, что преступление совершено тобой неосознанно… ты, похоже, просто был не в себе. Признайся - ты крепко повздорил с братом и в бешенстве ударил его ножом, так?
- Да нет же! Нет! Я не убивал его!
- Сынок! - из толпы послышался крик.
Брейв обернулся и увидел, как, расталкивая людей, к эшафоту пробивается седобородый старик.