Дриз сидел, скрестив ноги, прямо на каменном полу, руками он держался за голову и действительно что-то бормотал. Лорд некоторое время пытался что-нибудь разобрать из его лепета, но среди полной бессмыслицы проскальзывали лишь отдельные бессвязные слова: "…хозяйка….тимся на пиру….орого дара". Лорд подошел к брату вплотную, но тот, казалось, этого не заметил, глаза его были пусты, на лице застыла странная гримаса, нижняя губа свалилась на подбородок. "Жалкое зрелище, - подумал лорд. - Пожалуй, на его труп будет куда приятнее смотреть…" Стилет без усилия проколол кожаный нагрудник, прошел между ребрами и вонзился в сердце. Бормотание тут же прекратилось, и Дриз беззвучно упал вперед, накрыв своим телом орудие убийства. "Нет, дружок, - подумал лорд, - эту игрушку мы у тебя заберем… Эта вещица нам еще пригодится". Он схватил мертвеца за волосы и откинул тело назад. В тот момент, когда лорд взялся за рукоять стилета и потянул его на себя, взгляд его встретился с мертвыми глазами Дриза, в глубине которых разгорались красные огоньки. В меркнущее сознание Кардога ворвался чужой властный голос: "Уйди из этого тела! Уйди по своей воле или я выжгу тебя адским пламенем!"
- Не-е-е-ет! - услышал лорд собственный вопль, и это было последнее, что он вообще услышал. Страшная боль пронзила всё его существо, а душу его втягивал в себя вечный мрак, не оскверненный ни малейшим всполохом света.
В комнате за бронзовой дверью лежало на каменном полу окровавленное тело Дриза. А лорд Кардог, переставший быть самим собой, вытирал стилет о свое бывшее тело. "Получи второй свой дар!" - услышал он далекий голос Хозяйки, и хищная нечеловеческая улыбка нарисовалась на его лице.
Дриз Кардог, лорд Холм-Гранта, возвратился в свою опочивальню, не прикрыв за собой бронзовую дверь. Он возлег на шкуры вепря, дернул за сигнальный шнурок, и по коридорам покатился перезвон колокольчиков. Вскоре к нему с поклоном приблизился секретарь, его верный Сак, самый приближенный из всех приближенных.
- Сак, ты не знаешь, почему я такой беззубый? - спросил Дриз, ощупывая языком зубы, которых действительно оказалось непривычно мало.
- Стоит вам приказать, и лучший ювелир вставит вам зубы из платины, - ответил секретарь, не разгибаясь. - Но я уже имел честь вас предупреждать, что это больно…
- Считай, что я приказал! - рявкнул Дриз. - А теперь слушай мою волю: во-первых, объявить дружине, что плата за службу повышается втрое, во-вторых, я объявляю всех землепашцев Холм-Гранта своими личным рабами. За попытку бегства - немедленная смерть!
У секретаря отвисла нижняя челюсть, и он часто захлопал своими поросячьими глазками.
- И ты, кстати, тоже объявляешься моим личным рабом, - добавил лорд и весело рассмеялся. - И еще - прибери там тело моего братца. Этот греховодник, кажется, отошел в лучший мир. Можешь выбросить его прямо в окно, куда он бросал своих девок.
- Но не лучше ли, мой лорд, сохранить в тайне то, что он вообще был? - попытался по старой памяти дать совет Сак.
- У меня нет секретов от моего возлюбленного народа, - с улыбкой сказал Дриз. - А ты будь скромнее, а то вылетишь вслед за ним. Я тебя предупредил, и это великая милость, которой, кроме тебя, никто уже не удостоится…
Глава 5
Никто не знает, зачем он родился на свет, но умирать тоже никто не хочет, потому что не знает - зачем…
Гудвин Счастливый. Наставление лирникам
- Красотка, может быть, тебя проводить до рощицы? - Молодой стражник, охранявший мост через ров перед воротами замка, прищурил левый глаз, провожая взглядом стройную молодую женщину в сером сарафане и с двухведерной корзиной в руках. - Я бы помог тебе поискать грибков.
Но тут стражник постарше, дремавший рядом, опираясь на древко длинного копья, тряхнул головой и поддал ему под ребра железной рукавицей. Потом он склонился перед женщиной в глубоком поклоне, и она ответила ему небрежным кивком.
- Кто это? - плохо скрывая испуг, спросил молодой стражник у старшего, когда она отошла на почтительное расстояние.
- Вот послужишь подольше - узнаешь… Будь наша ведунья не так добра, она живо превратила бы тебя в пенек, - проворчал старший и начал пристраиваться дремать снова. - Если кто-то будет выходить, прежде чем ляпнуть что-нибудь, меня растолкай.
Ведунья Сольвей направлялась в Шепчущую рощу, зажатую между двумя оврагами в полутора лигах от Холм-Дола. Грибники и гуляющие парочки не часто посещали эту рощу - овраг, пересекавший путь, был глубоким, и не всякому захотелось бы через него перелезать. Сольвей торопилась, рассчитывая засветло вернуться назад. В Шепчущую рощу она ходила почти каждый день, когда не надо было никого врачевать, снимать порчу, слушать Голоса. Пока травы совсем не увяли, а коренья не скрылись под снегом, нужно было пополнять запасы снадобий. А целебный олений мох можно было собирать только сейчас, в середине месяца Ливня.
Вдруг позади раздался топот копыт. Сольвей не стала оглядываться, она на слух определила, что за конь скачет у нее за спиной и что за всадник сидит на этом коне.
- Сольвей, ну почему вы отправились пешком! - раздался мальчишеский голос. - Если вы не хотите брать меня с собой, взяли бы хотя бы коня…
- Юм, насколько я знаю, ваша матушка собиралась с началом третьей дневной стражи дать вам урок придворного этикета, - заметила ведунья, сдерживая улыбку.
- Сколько кому положено отбить поклонов, я знаю и так! А кто сколько должен отвесить поклонов, встретившись со мной, мне и вовсе не интересно, - сердито ответил Юм. - Лучше я помогу вам собрать ваши травы, ведь снадобий не бывает слишком много… К тому же сейчас опасно бродить в одиночестве.
- Оборотни появляются только ночью. От дневного света их трясет, а прямые солнечные лучи их убивают. А сейчас как раз солнце! - воскликнула ведунья серебряным голосом, и в тот же миг солнце выкатилось из-за серого облака.
- Мне кажется, вы и ночью можете добыть солнечный луч! - смеясь, отозвался Юм. - Но нам надо спешить. Дни пошли короткие… - Он помог ведунье забраться на коня впереди седла. Сольвей заметила, что седло закреплено несколько дальше от гривы, чем положено, значит, Юм заранее приготовил для нее место.
- Наверное, твоему Груму нелегко нести двоих, - сказала Сольвей.
Грума уже трудно было назвать жеребенком, но и взрослым конем он еще не был.
- Он должен легко нести на себе воина в полном вооружении и запас пищи на дюжину дней. - Юм перехватил поводья, слегка обняв при этом Сольвей. - А вы невесомы, как пушинка…
Грум, привязанный к березе, негромко ржал на противоположной стороне оврага. Юм привязал его, чтобы тот не спрыгнул с кручи вслед за своим хозяином. Сольвей крохотной лопаткой освобождала от земли ветвистый корень корна, отвар которого заживлял глубокие раны, нанесенные железом, а Юм на другом конце поляны срезал своим кинжалом сочные стебли сон-травы. Кучка серых мухоморов уже лежала на льняной подстилке возле кривого клена - из них можно было сделать и целебную мазь, и смертельный яд. Стало заметно темней, хотя до вечера было еще далеко. Облака сгустились, потемнели, из них посыпался мелкий дождичек, а ветер почти стих.
И вдруг из-за оврага раздался вопль, похожий на хриплый визг раненого вепря, за ним последовало тревожное ржание коня, треск ломаемой березы и топот копыт. Видимо, Грум был так напуган, что сломал дерево, к которому был привязан, и помчался прочь.
Юм, размахивая кинжалом, единственным оружием, которое у него было, помчался на звуки. Он бежал, не оглядываясь, но слышал, что ведунья следует за ним. Впереди показался склон, поросший чахлыми кривыми деревцами, и вдруг вниз по нему скатилась какая-то черная клякса, а короткий порыв ветра донес смрадный запах и хриплое дыхание. Он присмотрелся и разглядел жуткое существо, очень отдаленно напоминающее человека, но поросшее густой черной шерстью. Шкура его дымилась, от нее отваливались клочья. Оно, то рыча, то завывая, перекатывалось по дну оврага, вырывая с корнем деревца и разбрасывая комья земли.
- Сейчас он должен издохнуть… - прошептала Сольвей, догнав Юма и встав рядом с ним.
- Кто он?
- Оборотень… Это и есть оборотень. Он не успел за ночь добраться до укрытия, - почти шепотом начала объяснять ведунья, но тут чудовище остановилось у торчащего на склоне гнилого пня и начало барабанить по нему лапами, не переставая при этом стонать, а потом со сдавленным рыком выдернуло пень из земли. Под ним обнаружилась черная металлическая дверца, в которую оборотень стал биться всем телом.
Сольвей подняла руки к небу и замерла. Лицо ее побледнело, а со лба начали скатываться крупные капли холодного пота. Но в низких плотных облаках образовался крохотный просвет. Солнечный луч на мгновение прорвался сквозь серую пелену и, прочертив стремительную дугу по склону оврага, зацепил своим острием оборотня.
Юм посмотрел на ведунью и увидел, что колени ее подгибаются, и она медленно опускается на мокрую траву.
- Что с вами?! - Юм подхватил падающее тело, глянул на ее лицо и увидел, что зрачки закатились под верхние веки. - Сольвей, что с вами?
Она обхватила сосну и мягко отстранила Юма.
- Сейчас всё пройдет, - почти прошептала она. - Одно дело предвидеть, когда солнце промелькнет между тучами, другое - заставить тучи расступиться перед солнцем. Слишком много сил это отнимает. Сейчас… сейчас эта сосна поделится со мной… я просила… она даст…
Некоторое время она молчала, прижавшись к стволу, нашептывая что-то неразборчивое. Постепенно силы к ней возвращались, но Юму показалось, что прошла вечность, прежде чем они смогли спуститься вниз. От оборотня осталась только паленая шкура и разбросанные вокруг когти и клыки.