Волк, высунув язык, остановился рядом с Могвидом, и его янтарные глаза сверкнули в солнечном свете. Несколько безмолвных мгновений он пристально вглядывался в лицо брата, затем едва заметно кивнул, разрывая контакт, и отошел к ручью напиться.
- Ну? - спросил Крал. - Что сказал твой пес?
Прежде чем Могвид успел ответить, Элена принялась тихонько отчитывать горца.
- Это не пес. Не зови его так.
- Он же шутит, девочка, - вмешался Эр'рил, подходя к Могвиду. - Итак, что твой брат говорит про перевал?
Оборотень попятился в тень огра.
- Он говорит, что большинство троп скрыто быстрыми глубокими потоками. Они непроходимы. Но северная дорога нам подойдет, там вода поднялась всего в нескольких ручьях.
- Хорошо, - кивнул воин. - Значит, спустимся в долину по ней.
- Только… - Могвид весь сжался, будто пытаясь уйти внутрь себя. - Он говорит, что там дурной запах.
- И что это значит? - встревоженно спросила Элена, подходя ближе.
Эр'рил потер висок, все еще пульсировавший после тяжелого подъема.
- Да, что? - нахмурившись, переспросил он.
Могвид разглядывал цветы под своими сапогами.
- Я не совсем понял. Что-то такое… - Он покачал головой.
Тол'чак пошевелился и откашлялся.
- Волк общается картинками, - попытался объяснить он. - Си'лура, что живет в моей крови, уловил некоторые образы, отправленные Фардейлом: "Ощетинившийся волк. Пустая тропа пахнет падалью".
- Что это может означать? - едва слышно спросила девушка.
- Дорога открыта, но что-то там не так. Он предостерегает нас, следует соблюдать осторожность.
В наступившей тишине волк отошел от ручья и уселся возле Элены, ткнувшись в ее ладонь мокрым носом. Она рассеянно почесала его за ухом.
"А сама говорила - не собака", - мысленно заметил станди.
Приласкав Фардейла, девушка, казалось, немного успокоилась. Напряжение последних дней ненадолго отступило. Она собрала все мужество, которое только было в ней, готовясь отправиться в поход.
- Итак, в путь, - объявил Эр'рил. - Но будем начеку.
Пока остальные члены отряда были заняты последними приготовлениями, Могвид болтался немного поодаль. Он собирался в путешествие по-своему. Вскоре среди местных жителей, собравшихся проводить циркачей, появилась сгорбленная старуха. Кивнув ей, оборотень скользнул в тень фургона и достал из кармана три медяка, но один тут же спрятал обратно. Двух вполне достаточно.
Си'лура прислушался: спутники переговаривались, отдавая друг другу последние распоряжения, каждый занимался своим делом. Хорошо. Вскоре донеслось свистящее дыхание ковылявшей к нему старухи. Могвид с досадой прикусил нижнюю губу. Как же он ненавидит обстоятельства, которые вечно повергают его в зависимость от других людей. Но то, о чем попросил, сам сделать он не мог. Он подбросил монеты, и они громко звякнули на ладони. К счастью, купить можно все.
Седовласая женщина, опираясь на отполированную ореховую палку, вошла в тень повозки и остановилась. Вероятно, когда-то она была высокой, но время так ее сгорбило, что теперь приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть оборотню в лицо. Она молча разглядывала его своими глазами цвета черного гранита. Годы не только изуродовали тело, они сделали ее жесткой, точно вечный снег горных вершин, выдубленный безжалостным ветром.
Неожиданно Могвид пожалел, что выбрал ее в помощницы. Стараясь избегать ледяного взгляда, он откашлялся, в горле пересохло.
- Ты достала то, что я просил?
Она несколько мгновений не сводила с него глаз, а затем кивнула и сунула руку в потрепанную лисью накидку.
- Не зря же мы, обитатели гор, живем торговлей, - ответила она и хрипло рассмеялась.
Женщина протянула Могвиду мешочек из выделанной козьей кожи, но, когда оборотень приготовился взять его, отдернула руку.
- А зачем они тебе?
Могвид заранее приготовил ответ.
- На память, - сказал он, стараясь придать голосу непринужденность.
- А ты хитрец, - прищурившись, прошипела старуха. - Не рой другому яму…
- Не понимаю, о чем ты.
Она плюнула на его сапоги.
- От тебя разит ложью.
Могвид попятился. Не выдаст ли его карга? Левая ладонь скользнула к рукояти кинжала.
- Хотя на кой ты мне сдался? А сделка есть сделка. - Старуха швырнула ему то, что принесла. - Скала узнает, чего ты стоишь, и укажет твой путь.
Застигнутый врасплох, он едва поймал мешочек и крепко прижал его к груди. Не в силах произнести ни слова, Могвид засунул руку, ту, в которой лежали два медяка, в карман и нащупал третий.
- За твои труды, - пробормотал он, протягивая деньги.
Кривая клюка взметнулась, и монеты упали в грязь.
- Лишь звон серебра способен заглушить твою ложь.
Могвид потер ушибленную кисть, поспешно отыскал в своих скудных запасах серебреник и протянул ей, опасливо поглядывая на палку. Монетка мгновенно исчезла в складках накидки. Старуха, постанывая, отвернулась, но предупредила напоследок:
- Опасайся того, что приобретаешь обманом, хитрый лис. Может статься, игра не стоит свеч.
С этими словами она скользнула из тени на солнце и скрылась за фургоном.
"Не стоит свеч?"
Могвид заглянул в мешочек, и его лицо исказила злорадная улыбка. Выигрыш может оказаться бесценным. Внутри лежало несколько рыжих локонов Элены - доказательство того, что она ведьма.
Под плотным шатром дубовых ветвей царила тишина: не пели птицы, даже насекомые не стрекотали. Вира'ни прислушивалась, пытаясь уловить тишайший звук. Кожа нагого тела отливала мягким лунным сиянием, только длинные черные волосы покрывали ее, словно плащ. Затаив дыхание, она стояла на коленях возле трухлявого соснового пня, обожженного давним пожаром. Даже мимолетный шорох мог разрушить чары.
Впрочем, ее дети отлично поработали: на лигу вокруг не осталось ни одного живого существа. Поляна была усеяна тушками лесных обитателей - пушистых белок и самых разных птиц, а на опушке лежала олениха с неестественно вывернутой под действием яда шеей. Довольная, Вира'ни склонила голову, готовясь сотворить заклинание.
Перед ней на изъеденном червями пне покоилась вырезанная из эбенового камня чаша размером с ладонь. Нутро ее казалось чернее самого великолепного обсидиана, серебряные прожилки вспыхивали, точно молнии в темноте ночи. Вира'ни провела пальцем по краю.
Здесь лежит богатство, а внутри - могущество.
Она рассекла костяным кинжалом большой палец, и кровь обагрила чашу. Густые, точно ртуть, капли падали на дно и тут же исчезали - камень беспрестанно жаждал.
Произнося заученные фразы, Вира'ни чувствовала, как с каждым звуком холодеет язык. Остановка означала неминуемую гибель, и она заставила себя говорить. К счастью, заклинание было коротким. Когда из сомкнутых век уже сочились слезы, она наконец выплюнула последнее слово сквозь синие замерзшие губы.
Закончив, она села на пятки, поднесла порезанную подушечку к губам и принялась осторожно облизывать ранку. Кровь обожгла заледеневший рот.
Впереди самая трудная часть ритуала - ожидание.
Посасывая палец, она заметила, что дети, почувствовав ее недомогание, начали осторожно подбираться. Вира'ни позволила им залезть себе на ноги и устроиться там, откуда те были рождены. А один особенно обеспокоенный малыш даже прополз по животу и принялся тихонько поглаживать ее сосок мохнатыми лапками. Она оставила его вольность без внимания.
Вира'ни мысленно повторила весь ритуал. Могла ли она допустить ошибку? Возможно, больше крови…
Неожиданно из эбеновой чаши вырвалось черное пламя и заметалось сотней змеиных языков.
- Темный огонь, - прошептали его имя посиневшие губы.
Поляну пронизал холод. В отличие от привычного пламени, разгонявшего мрак, это поглощало послеполуденное солнце, путавшееся в ветвях. Леденящий туман овладевал лесом, деревья постепенно погружались в темноту.
Малыш на груди, напуганный зловещей вспышкой, укусил ее, но Вира'ни не почувствовала боли: яд паука - мелочи по сравнению с опасностью, таившейся в черном огне.
Она склонила голову.
- Господин, твоя раба ждет приказаний.
Пламя постепенно разрослось, и, когда мрак поглотил чашу и пень, послышалось эхо далекого вопля. Даже этот шепот боли заставил Вира'ни содрогнуться - она узнала песнь подземелий Блэкхолла. Когда-то и ее голос звучал в жутком хоре и она корчилась на пыточном столе. Так продолжалось бы и поныне, но Черное Сердце счел ее привлекательной и сделал вместилищем своего могущества, оплодотворив Ордой.
Вира'ни тронула тело там, где в ту последнюю ночь его касался сам Темный Властелин. С тех самых пор белая полоса выделялась в ее локонах, точно змея-альбинос среди черных корней. Она погладила прядь, и перед глазами пронеслась картина: клацают желтые клыки, рвут острые когти, костлявые кожистые крылья разрезают воздух. Ослабевшие пальцы соскользнули с волос. Некоторые воспоминания лучше не тревожить.
Голос, восставший вдруг из пламени, мигом поколебал ее решимость. Организм подвел, и, словно побитая собака, запуганная хозяином, Вира'ни обмочилась. Голова клонилась все ниже, тело вздрагивало в такт каждому слову.
- Ты готова? - спросил Темный Властелин.
- Да, сир.
Она поцеловала влажную землю. Пауки разбежались в разные стороны, спрятались под листьями и ветвями - даже они, эти крошечные остатки Орды, узнали голос отца.
- Вверенная тебе территория под контролем?
- Да, сир. Мои дети охраняют перевал. Если ведьма пойдет этой дорогой, Орда предупредит. Я буду готова.
- И ты помнишь свой долг?