- Я не слышу его песни, - прошептала она. - Духи ушли.
- Однако дуб все еще дает побеги, - не сдавался воин.
- Они ложные. Что-то прогнало истинных духов и захватило лес. Не он лежит перед нами, а нечто иное.
Элена подошла к Эр'рилу поближе.
- Да кто способен на такое? - Ее глаза широко распахнулись.
- Я не… - Ни'лан осеклась.
Казалось, воображение, потворствуя ее желанию расслышать шевеление духа, сыграло злую шутку: на мгновение почудилось знакомое прикосновение. Легкое покалывание за ушами развилось в едва различимую мелодию - словно зазвонили на ветру хрустальные колокольчики. Она не смела надеяться, но уже в следующее мгновение дуб потянулся к ней, словно пытаясь вынырнуть из ядовитого моря.
Старец страдал от невыносимой боли, но все же он был жив.
- Ни'лан? - робко окликнула Элена.
- Тише, он очень слаб.
Отвернувшись от обеспокоенных спутников, нифай положила руки на шишковатый ствол.
"Приди ко мне, старик, - взмолилась она. - И да придаст тебе сил песнь моя".
Женщина тихонько затянула знакомую с детства мелодию. Осторожно, словно опасаясь чего-то, дух приблизился к ней. Ни'лан распахнула душу: "Увидь мой свет, не бойся". И тут он откликнулся - едва различимый шепот постепенно превратился в полный отчаяния страстный крик. Как давно дерево не общалось с собратьями? Песня, сплетаясь с мелодией Ни'лан, обняла ее, словно руки давно потерянного друга. Однако нифай чувствовала: в некогда могучем великане жизнь почти угасла. Красивая, исполненная звучной глубиной, какая приобретается только по прошествии многих зим, песня стихала с каждой нотой. Дух дерева отдавал последние силы на разговор с ней.
Ни'лан не могла допустить, чтобы его усилия пропали даром.
Она запела в унисон его мелодии боли и потерь, умоляя: "Поведай, что случилось с теми, чьи корни сплетались с твоими, древний. Нам необходимо знать".
Старый дуб звучал, но голос его таял: "Орда".
О чем он?
Ни'лан умоляла объяснить, описать злодея, но тщетно: единственный свидетель тех событий быстро ускользал в небытие. Она попыталась вернуть его целебной мелодией надежды, но напрасно - старый дуб умер, оставив в ее сердце лишь отзвук своей песни. Ни'лан прижалась лбом к стволу.
"Да дарует тебе Добрая Матушка мир и покой", - простилась нифай. Однако когда старик уже уплывал в пустоту, она уловила последний четкий образ.
Потрясенная предсмертным посланием дуба, Ни'лан вздрогнула и отпрянула от дерева. Нет! Только не это! По щекам катились слезы.
- Что? - спросила Элена.
Ни'лан попыталась заговорить, сражаясь с непослушным языком. Какой тусклой и серой казалась людская речь в сравнении с полнозвучной мелодией корней. Она тряхнула головой, отгоняя оцепенение.
- Мы должны…
- Назад! - Эр'рил схватил нифай за плечо и оттащил от ствола.
Приплясывая на месте в попытке сохранить равновесие, она обернулась на то, что так напугало станди, и ее рука метнулась к губам в приступе отвращения: едва дерево испустило дух, желтые наросты зашевелились с мерзким жужжанием.
- Назад, быстрее! - закричал Эр'рил, но они и без того уже мчались прочь.
Неожиданно, точно созревшие стручки молочая, нарывы лопнули, и из них посыпались крошечные красные пауки, мгновенно облепившие ствол и ветки. Из нутра дерева, где поселилась скверна, потянуло гнилым мясом. Доли секунды спустя насекомые уже покачивались на окутавших ветви тончайших нитях, колышемых вечерним ветерком.
- О Матушка! Это что за дрянь? - вскричал Эр'рил.
- Орда, - ответила Ни'лан.
Пауки, будто саваном, укрывали дерево своей пряжей. Казалось, они растут прямо на глазах: крошечные тела распухают, точно кровавые нарывы, а черные лапки вытягиваются и утолщаются. Отвратный вид существ наталкивал на единственную мысль: их ядовитые укусы смертельны.
- Как теперь быть? - спросила Элена. - Мы не сможем пройти через лес.
- Нет. Сможем, - ответила Ни'лан изменившимся голосом.
Она вспоминала последние ноты песни древнего дуба. То, о чем он ее попросил, было святотатством по самой сути и противоречило основам существования нифай, но теперь крошечная женщина поняла, что волю старца выполнить необходимо.
- Что ты предлагаешь? - спросил Эр'рил.
Ни'лан закрыла глаза, вызывая образ, расцветший в предсмертной мелодии: "Пламя лижет дерево, корчатся листья".
- Мы проложим путь огнем, - отрезала нифай тоном, вобравшим всю жажду мести.
Элена прикусила нижнюю губу и пошевелила правой рукой, разглядывая в закатных сумерках рубиновую кисть. Солнце уже скрылось за пиками Зубов, оставив лишь мерцающие тени на границе мертвого леса.
Она стояла позади фургона, и никто из спутников, увлеченных обсуждением ближайших планов, не нарушал ее уединения. Единогласно удалось решить только один вопрос - не входить в лес в темноте. Они стали подальше от деревьев и договорились, что всю ночь лагерь по очереди будут охранять два стража.
Товарищи спорили, ничего вокруг не видя, и рядом с девушкой осталась только Дымка. Элена рассеянно провела левой рукой по гриве лошади, уткнувшейся в мешок с кормом, и выудила несколько веточек да колючек. Она попыталась причесать кобылу, но получалось не слишком хорошо: взгляд был прикован к кроваво-красным завихрениям магии, резвящимся на правой ладони.
Девушка сосредоточенно смотрела на пятно, вспоминая наставления Эр'рила: "Позволь магии проявиться, но не выпускай ее". Элена задышала глубже, стараясь замедлить биение сердца. Нужно научиться контролировать поток силы. Она чувствовала: завтра придется испытать свои способности. Прикрыв глаза, Элена приказала кончикам пальцев нагреться, и постепенно ногти на правой руке окутало мягкое розовое сияние. Хорошо, еще немного…
Происходящее пугало, и ей стоило немалых усилий воли заставить себя продолжать. Она услышала зов дикой магии, сиреническую песнь могущества, хорошо знакомую теперь по урокам с Эр'рилом.
Элена не могла не признать, что часть ее существа - ту, что была ведьмой, - привлекает шепот власти. По совету наставника она не пыталась его заглушить, а, напротив, прислушивалась. Воин говорил, что, если игнорировать призыв, ведьма только прибавит в силе, а потом и вовсе поглотит обычную женщину. Этому не бывать!
Именно ради нее, Элены Моринстал, уже погибло столько людей, что она просто не может променять свое родное человеческое "я" на сомнительный соблазн, она не отдаст себя во власть желаний магии.
Элена раскрыла ладонь, и кончики пальцев раскалились добела. Девушка позволила себе довольно улыбнуться. Стоит ей уколоть руку, и неуправляемая дикая энергия хлынет из тела и захлестнет мир. Но когда она наконец решится на это, магия будет подчиняться простой женщине, а не ведьме.
Она сжала кулак, чувствуя заключенное в нем могущество, затем снова развела пальцы: волшебные вихри метались по кисти.
- Чем занимаешься?
Элена вздрогнула, и ладонь засветилась ярче - словно в очаге кто-то разворошил угли. Девушка подавила сияние. Несколько мгновений спустя глаза привыкли к полумраку, и она, обернувшись, различила худощавую фигуру.
- Могвид?
Элена натянула на остывшую руку перчатку.
- Понятно, прячешь свой меч. - Оборотень едва заметно усмехнулся.
- В каком смысле?
Он кивнул на ее ладонь.
- Меч в ножнах кажется вполне безопасным, даже красивым, пока не сверкнет явленный свету смертоносный клинок. - В темноте глаза Могвида сияли янтарем. - Твоя магия похожа на такой меч.
- Наверное. Но с мечом легче обращаться, - смущенно проговорила Элена. - Он не будет по собственной воле колоть людей.
- О дитя, просто тренируйся. Только от навыков владельца зависит, насколько оружие опасно.
- Однако даже ребенок может случайно убить кого-нибудь.
- Совершенно верно. - Могвид потянулся к гребню. - Позволь помочь тебе.
Оборотень принялся расчесывать гриву Дымки, причем получалось у него гораздо лучше, чем у Элены.
- Я сама.
Кобыле явно нравилось внимание оборотня. Расположение животного он купил угощением - сладким вяленым корешком.
- Не беспокойся, мне это занятие доставляет удовольствие. Бедняжки заслужили немного ласки, у них был тяжелый день. - Могвид посмотрел на девушку своими диковинными глазами с вертикальными зрачками. - Ладно, хватит о лошадях. На самом деле я пришел составить тебе компанию, ты здесь совсем одна. Почему ты ушла от всех?
- Кажется, мое мнение не особо им интересно.
- Хм… Как это знакомо. - Он улыбнулся. - Я тоже стараюсь держаться в стороне. Боюсь, мне не понять человека. Си'лура - изолированный народ, мы живем в самом сердце Западных Пределов, в стороне от людей, и лишь изредка видим одинокого стрелка или капканщика. Мне не слишком уютно рядом с остальными…
Он запнулся, словно пытаясь справиться с накатившими слезами, и проговорил тихо:
- Особенно когда дом так далеко.
Взяв щетку, Элена принялась чистить бока Дымки.
- Я понимаю тебя, - пробормотала она.