- Полагаешь, сможешь мне его вернуть? - поинтересовался Лукас, и тут уж Дереку нечего было ответить.
Сквозняк вдруг опротивел окончательно. Лукас поёжился, потёр ладони и отошёл к балюстраде, туда, где горели огни факелов. Там он приник к поручням, лёг на них верхней половиной тела, крадя тепло нагретого камня.
- Ты даром потерял время, Дерек, - бросил он, не оборачиваясь. - Я благодарен тебе за заботу, но передай своим братьям, чтоб на меня не рассчитывали.
- Ты можешь потерять всё.
- Пусть. Не впервой. А если и так - награблю новое, вот и появится охотничий азарт, о котором ты толкуешь.
Дерек за его спиной вздохнул. Лукас легко улыбнулся и окинул взглядом нижний ярус Большого тронного зала. Ага, они уже и забаву начали. Королеве Ольвен снова неймётся испить кровушки. Жертвой на сей раз стал молодой человек, видимо, из рыцарей Годвина - всклокоченный и неважно одетый. Похоже, его вытащили прямо из-за стола.
- Бедняга, - посетовал Лукас вслух, на деле не испытывая ни малейшего сочувствия. Королева Ольвен, конечно, бабёнка вздорная, но, прямо как Дерек, всегда бьёт в уязвимое место. И если казнит, то за дело.
- Кто? - Дерек подошёл к нему, тоже взглянул вниз. - А! Снова судилище устроили. Но этому парню повезёт.
- Откуда ты знаешь?
- Это же Марвин из Фостейна. Ему всегда везёт.
- Правда? - Лукас посмотрел на рыцаря. Тот стоял к балюстраде вполоборота, лица его Лукас различить не мог, но видел, что рыцарь молод - совсем ещё щенок, высокий, светловолосый, хорошо сложенный. Не слишком крупный, но и не тщедушный - золотая середина, идеальная для битв с противником почти любой комплекции, гарантирующая к тому же успех у большинства женщин. Лукас смотрел на него с симпатией - пятнадцать лет назад он сам был таким.
- А за что его?
- Кажется, девицу обесчестил.
- Наш человек, - одобрительно кивнул Лукас. - Ольвен его казнит.
- Вряд ли. Он как раз в её вкусе.
- Значит, отымеет, а потом казнит, - усмехнулся Лукас и, потеряв к мальчишке интерес, развернулся к залу спиной. - Я был рад видеть тебя, Дерек.
- Я тоже. - Он помолчал, потом как бы между прочим добавил: - Ты завтра будешь участвовать в турнире?
- Единый сохрани! - передёрнулся Лукас. - Делать мне больше нечего.
- Ты бы побил их всех.
- Конечно. Ну и что?
- Тебе не любопытно проверить свою форму?
- Дерек, - вздохнул Лукас. - Ты же вроде бы согласился, что мы уже не мальчишки.
- Это да, - вздохнул тот в ответ. - Прости. Ты прав. Турниры, как и войны, выигрывают молодые щенки.
- И это их право.
- Согласен. К слову, можешь обернуться и посмотреть на щенка, который победит завтра.
Лукас бросил беглый взгляд через плечо.
- Этот Марвин? Думаешь?
- Знаю. Он всегда выигрывает.
Лукас снова посмотрел вниз. Судилище, похоже, завершилось: нежная блондиночка повязывала на шею рыцаря свою ленту. Что бы это значило? Всё-таки женили, небось. Ну, не худший вариант.
Рыцарь принял дар своей месстрес, почти насильно поцеловал её ладонь и встал с колен. Лукас увидел его лицо.
Будто почувствовав это - хотя сейчас за ним наблюдало не меньше сотни человек - Марвин поднял голову и встретился с Лукасом глазами. На одно мгновение, не задержав взгляда, - но Лукасу хватило этого мгновения.
- Какой занятный… волчонок, - проговорил он, глядя, как юный рыцарь под всеобщее шушуканье идёт к двери - с победной ухмылкой и гордо расправленными плечами. - Расскажи мне про него.
- Ничего интересного. Вассал Годвина, средней знатности и достатка. Родных нет, не считая семьи невесты - тоже какая-то мелкота, из южной доли, кажется. Горячая голова, быстрая рука, много гонора, много спеси. Вряд ли доживёт до двадцати пяти.
- Мы с тобой дожили.
- Мы другие были. Знали, чего хотим. А этому - лишь бы драку пожарче.
- Потому он и побеждает, - сказал Лукас и выпрямился. - Думаю, ещё увидимся?
- Да, наверняка, - кивнул Дерек. - На турнире ты как минимум поприсутствуешь?
- Вполне вероятно.
- Тогда увидимся.
- Увидимся.
Они не пожали друг другу руки на прощанье - раскланялись, без чопорности, но вполне формально. Зато это было честно.
Дерек двинулся к выходу из галереи, потом обернулся на полдороге. Лукас ждал этого и смотрел на него с лёгкой полуулыбкой, приподняв уголки губ.
- Вряд ли есть смысл просить тебя подумать о моём предложении?
- Я мог бы пообещать, но ты же знаешь, что я не стану думать.
- Знаю. По-моему, ты уже всё решил, - сказал Дерек и вышел.
Лукас проводил его взглядом, раздумывая о тоне, которым были произнесены последние слова. Дерек нравился ему - даже теперь, но Лукаса и в давние времена злило то, что он всегда знал о чувствах и мыслях собеседника больше, чем сам собеседник. Правда, никогда не говорил об этом прямо, и потому эту неприятную способность ему можно было простить.
Грохот внизу оторвал Лукаса от этих мыслей, вновь вызвавших смутную раздражающую тревогу. Он взглянул вниз, почему-то ожидая обнаружить источником шума молодого рыцаря, но тот уже скрылся.
Тяжёлые створки двери в Большой зал были распахнуты настежь, и на пороге в полном боевом облачении стояла Артенья, герцогиня Пальмеронская, старшая сестра короля.
- Сколько их там ещё? - спросил Марвин, протирая платком влажную ладонь.
- Вроде бы никого уже не осталось, - радостно отозвался оруженосец. Марвин хмыкнул:
- Ничего, вылезут. Всегда под конец ещё кто-то находится.
Он медленно перебрал пальцами правой руки, слушая, как похрустывают суставы. Рука не устала ни капли, напротив, без древка пальцам было одиноко. Марвин не любил, когда его руки пустовали: в них всегда должно находиться либо оружие, либо ручка винного кувшина, либо упругая женская плоть. Иначе они и вовсе не нужны.
- А всё-таки лучше бы вы под самый конец выходили, мессер, - с сожалением сказал оруженосец. - Оно куда как эффектнее…
- Дурак, - беззлобно обронил Марвин. - Тот, кто побеждает победителя, может похвастаться разве что удачливостью. Одного человека одолеть всяко проще, чем двадцать.
- Даже если он одолел предыдущих девятнадцать? - усомнился оруженосец.
- И девятнадцать раз лишил меня удовольствия, - сказал Марвин и поднялся. - Ну, что, по-прежнему тихо? Чего он ждёт?
- Кто, мессер?
- Не знаю. Но должен же кто-то выйти.
Солнце уже стояло в самом зените и припекало неожиданно сильно для конца осени. Обычно к полудню турниры завершались - рыцари выдыхались, а благородному собранию надоедало сидеть на одном месте. Но сегодня никто особенно не торопился - каждому хотелось подольше понежиться на капризном осеннем солнышке. Правда, этому мешал довольно сильный ветер, на котором отчаянно трепетали ленты и знамёна, и от их беспорядочного мельтешения рябило в глазах. Стремясь задобрить короля, сэйр Годвин постарался на славу: долина пестрела разноцветными палатками и флагами, наскоро собранные трибуны были увиты цветами и плющом - символом королевского дома Артенитов. Само ристалище засыпали специально привезённым цветным песком - чтоб благородные рыцари не переломали кости, когда Марвин станет вышибать их из седла. Это был мирный турнир, знаменующий долгожданное усмирение мятежного вассала, и устроитель празднества недвусмысленно намекнул Марвину, что кровавая баня сегодня нежелательна. Марвин лишь ухмыльнулся - похоже, и впрямь настращали королевский двор его буйным помешательством. Небеспричинно, впрочем, - редкий турнир с его участием обходился без жертв. Но на сей раз он склонил голову - устроитель не преминул сообщить, что это особое распоряжение королевы Ольвен, которая со вчерашнего дня пребывает в редкостно благодушном настроении, и уж кто-кто, а Марвин был заинтересован поддерживать его всеми силами.
Он и вправду был заинтересован - поэтому даже не стал убивать сэйра Тайвонга, как обещал накануне. То есть прилюдно не стал - удар тупым концом копья пришёлся старшему королевскому сержанту аккурат в щель между шлемом и кирасой, перебив гортань. Его унесли с ристалища синеющего, судорожно хватающего воздух ртом - Марвин знал, что проживёт он не больше часа. Но требование короля - верее, королевы - он выполнил: из тела бедняги гвардейца не пролилось ни капли крови, вся ушла в лицо. Марвин провожал его взглядом не дольше, чем остальных своих противников (включая новоиспечённого сэйра Валиса, отделавшегося позорным падением), а потом развернулся к бурно аплодирующим трибунам и в очередной раз отсалютовал в сторону ложи месстрес Бьянки. Её голубая лента трепетала у наконечника его копья, хотя сегодня этот наконечник ни разу не коснулся чужого щита: Марвин учёл всеобщий миролюбивый настрой и вызывал противников только ударом тупого конца копья о щит, и они отвечали ему тем же. Хотя он знал как минимум парочку тех, кто с удовольствием убил бы его, если бы смог.
Но в том-то и дело, что они не могли.
Марвин выпрямился у входа в палатку, натягивая перчатки. Оруженосец прыгал вокруг него, подправляя и без того безупречно сидящие латы - прочные и лёгкие, безумно дорогие. Это было едва ли не самое ценное его имущество, не считая любимого коня, пегого Опала, и он ни разу ещё не пожалел о том, какой ценой они ему достались. Турниры - это, конечно, пустая забава, но сколько славных врагов он нажил себе именно здесь, среди разноцветного песка и искусственных цветов, и как сладко было убивать их потом, в битве, чувствуя кожей жар их бессильной ненависти.