Мужчины повиновались, неотрывно разглядывая великана. Грай - настороженно, с опасением и готовностью к драке, Таллий - с интересом и без страха. То ли действительно не боялся, то ли просто не знал, что нужно это делать.
- Прошу, Ойша. Женщины, вперед! - Пограничный приглашающе кивнул на гостей. Я фыркнула недовольно, но плюхнулась на стул.
- Грай, первый вопрос. Что это был за нож?
- Это государственная тайна, - мрачно отчеканил он. Северянин с непонятным выражением хмыкнул, но ничего не сказал.
- Лар, он, по-моему, не понимает, - вздохнула я, поднимая взгляд на великана. - Можно объясню?
- Мне принести инструмент? - живо поинтересовалась Кана, без приглашения усевшаяся за стол с желанием принять самое деятельное участие в разговоре. Или, по крайней мере, оказаться в курсе событий: наша домоправительница чрезвычайно любопытна.
Судя по выражению лиц обоих мужчин, эта непосредственность добродушной домохозяйки впечатлила их куда сильнее наших демонстративно-угрожающих обменов взглядами. Они же не знали, что в молодости милая и обаятельная во всех отношениях женщина работала специальным дознавателем, проще говоря - специалистом по пыткам, и ушла с этой должности отнюдь не из-за брезгливости, а по причине исключительно романтического характера.
- Без членовредительства. Пока, - качнул головой Лар. - Они вроде не дураки.
- Грай, напоминаю, это Приграничье, мы здесь местные, а вы оба - чужаки. Когда вы вдруг исчезнете, никто не станет вас искать, поверь мне. А в случае чего долго расследовать тоже не будут, особенно если тело оставить где-нибудь в трущобах, где его еще и найдут очень нескоро. Твоя магия, конечно, грозное и опасное оружие, способное сокрушать города, да только не тебе тягаться в скорости реакции со старшиной Пограничных, пусть и в отставке. Но даже не это главное. Здесь королевское слово и королевские тайны стоят ничтожно мало, потому что король очень, очень далеко. Кем бы ты ни был, хоть бы даже особой голубых кровей, про тебя не спросят. То есть спросят, но очень вежливо и тактично, без малейшей настойчивости и давления сверху. Король нашу вольницу терпеть не может и с радостью ее прикрыл бы, но он не идиот, чтобы делать это силой. Да ему вообще невыгодно ссориться с Приграничьем, и он наверняка это понимает.
Во-первых, пришедшему с мечом будет противостоять Пограничная стража при полной поддержке населения. Тебе, надеюсь, не надо пояснять, что значит полная поддержка населения, среди которого редкий ребенок старше семи лет не умеет стрелять и редкий мужчина старше семнадцати не владеет мечом? Гвардия, конечно, хороша вкупе с боевыми магами, но не против тех, кто провел жизнь в самом напряженном месте обитаемого мира. Не говоря о том, что никакая Гвардия не сравнится с Пограничной стражей, потому что гвардейцы иногда воюют и получают опыт все больше на учениях, а Пограничные сражаются всю жизнь с самым что ни есть серьезным противником. И наконец, во-вторых, мы - единственная преграда, которая сдерживает Серых, и если вдруг Приграничья не станет, эти твари с огромным удовольствием выпотрошат нежное, сочное, незащищенное подбрюшье Турана. И король это понимает. Ему хватило опыта давнего предка. Ирихон Кровавый, помнишь такого? - ухмыльнулась я.
Около трехсот пятидесяти лет назад король Турана Ирихон Второй не внял предупреждениям и не захотел строить крепости вдоль границы с Серыми. Тогда основная волна набега ударила не в крепкую стену Баладдара, а смела крошечный гарнизон символического укрепления севернее его. Резня, которую устроили почуявшие слабину соседи, добравшиеся до самой столицы, вошла в историю как самая страшная напасть за все время существования страны, затмив чуму и все войны. Король Ирихон, при жизни прозванный Кровавым, осознал свою вину и трусливо покончил с собой, так что власть пришлось принимать семнадцатилетнему наследнику - Ерашию Первому, впоследствии прозванному Стойким.
Каюсь, я получала удовольствие, высказывая все это Граю. Ужастик на самом деле ни в чем передо мной не провинился, я прекрасно это понимала, но удержаться не могла: меня несло, это было что-то вроде вдохновения, помноженного на желание выплеснуть все накипевшее, все собственное беспокойство и наконец-то удовлетворить любопытство. Лар поглядывал на все это с прячущейся в уголках губ улыбкой, но не возражал.
Тагренай держался достойно. Он смотрел на меня с задумчивым интересом, чуть наклонив голову к плечу и хмуря брови. Ни разу не перебил, лишь иногда чуть дергал уголком губ - не то нервно, не то выражая недовольство.
- Я, должно быть, напрасно не интересовался слухами и не подготовился с достойным тщанием к поездке сюда, - медленно, тщательно подбирая слова, ответил Грай, когда понял, что лекция окончена и теперь очередь за ним. - В моих полномочиях привлекать достойных доверия лиц к расследованию этого дела. Только мне нужны гарантии лояльности.
- Какие, например? - полюбопытствовала я.
- Откровенность на откровенность. - Он вскинул взгляд на все еще возвышающегося у двери Лара.
- Ее спрашивай, - иронично пробасил тот. - Это не тайна, просто неприятная история. Неприятная всем нам, но боль причиняет только Ойше.
- Ойша? - темные глаза внимательно уставились на меня. Я задумчиво хмыкнула.
Любопытство в обмен на воспоминания. Потеря намека на хорошее отношение в обмен на тайну, в которую я оказалась невольно втянута. Теряю я лишь неуловимую тень, без которой жила и раньше, но при этом вновь вспоминаю боль, с которой давно смирилась. Зато приобретаю полезную информацию и удовлетворяю свое любопытство. Впрочем, сомневаюсь, что он действительно выдаст первым встречным какую-то важную тайну, но попытаться стоит.
Говорят, любопытство кошку сгубило.
- Мы ответим на твои вопросы, Грай, - кивнула я. - Так что это за нож?
- Неделю назад в столице нашли тело важного курьера, орудие убийства на месте преступления отсутствовало.
- И почему ты ищешь убийц здесь? - поинтересовался Лар, уже усевшийся на стул.
- Я, главным образом, ищу не убийц, а пытаюсь нащупать следы чего-то куда более серьезного. Дело в том, что курьер вез очень важную депешу. Предположительно информация эта касалась сущности и природы Серых и могла помочь навсегда избавиться от этой напасти. Увы, человек, отправлявший послание, также безвозвратно мертв, и все нити оборваны. Кто-то очень не хочет подобного исхода для наших соседей.
- Да кто во всем Приграничье может не хотеть раз и навсегда с ними разделаться?! - возмущенно выдохнула Кана, всплеснув руками.
- Не скажи, - качнул головой Ларшакэн. - Ратуша Баладдара - одно из наиболее безопасных мест во всем мире. Тем, кто сидит за ее стенами, не страшны никакие Серые. А как очень правильно высказалась на эту тему Ойша, вольница у нас действительно уникальная. Королю - бельмо в глазу, и он воспользуется любой возможностью, чтобы прижать нас к ногтю. Но простому люду это не принесет убытков. Подумаешь, налоги поднимут! Так и торговать станет удобнее, и траты на содержание Пограничных отпадут. И это не говоря о спокойствии, которое вообще бесценно. А кое для кого, кто не рискует каждый миг своей шеей, налоговые льготы и возможность по собственному усмотрению толковать законы - достойный повод оберегать Серых от полного уничтожения.
- А как, кстати, Пограничные отреагируют на возможность их роспуска? - уточнил, пользуясь случаем, Грай.
- Есть некоторые маньяки, - признал отставной старшина. - Но большинство сделают этот день своим личным праздником. За возможность навсегда разделаться с Серыми любой Пограничный отдаст свою душу на растерзание отродьям Белого. Да не только стражи, простые люди тоже будут готовы отдать за это очень многое. Так что в этом вопросе король может рассчитывать на безоговорочную поддержку местных жителей.
- Мне кажется или ты недоволен этим? - напряженно поинтересовался ужастик, разглядывая великана.
- Приграничье в таком случае потеряет определенную часть своего очарования. Я хочу, чтобы не стало Серых, но понимаю, что в случае их исчезновения мы перестанем быть такими, какие есть. Люди хорошо объединяются только перед лицом серьезной опасности извне, а вскоре после исчезновения оной здесь станет… так же, как и везде. Но я в любом случае за уничтожение этих тварей. Уже только потому, что дети не должны платить болью и страданием за доверие взрослых друг к другу.
- Дети? - нахмурившись, переспросил Грай.
- Ты так и не ответил, - перебила его я. - Откуда ты взял этот нож?