- Лучше, - удовлетворённо отметила она, - значительно лучше. Что мне нравится - так это мужчины, которые умеют шевелить мозгами. - Она повернулась к управляющему. - Ди Феррей, принесите кастиллару стул. И ещё один для себя… а то маячите там, как чёрный ворон. Меня это нервирует.
Управляющий, привыкший, видимо, к подобному обращению, улыбнулся и пробормотал:
- Конечно, ваша милость.
Он пододвинул Кэсерилу резное кресло, буркнув что-то вроде: "Не угодно ли милорду присесть?", и, принеся из соседней комнаты стул для себя, устроился чуть поодаль от своей госпожи и её гостя.
Кэсерил поднялся с колена и, усевшись в кресле, вновь утонул в благословенном комфорте. Он осторожно начал:
- Это не принца ли и принцессу, возвращавшихся с прогулки, я увидел по прибытии в замок, ваша милость? Я не побеспокоил бы вас своим вторжением, если бы знал, что они у вас гостят, - просто не осмелился бы.
- Они не в гостях, кастиллар. Они теперь живут со мной. Валенда - маленький спокойный городок, а… моя дочь не вполне здорова. Ей здесь значительно лучше, чем в окружении шумного двора. - В её взгляде он заметил усталость.
Пятеро богов, так леди Иста здесь? Вдовствующая рейна Иста - быстро поправил себя Кэсерил. Когда он только поступил на службу к провинкару Баосии, нескладный, как и всякий юнец в его летах, младшая дочь провинкара была уже вполне сложившейся женщиной несколькими годами старше его. К счастью, даже в том неразумном возрасте он был не настолько глуп, чтобы поведать кому-нибудь о своей безнадёжной в неё влюблённости. Её вскоре сыгранная свадьба с самим реем Иасом - для неё первый брак, для него второй - казалась достойной долей при её красоте, несмотря на значительную разницу в возрасте супругов. Кэсерил предполагал, что Иста довольно скоро овдовеет - однако не ожидал, что настолько скоро.
Нетерпеливо щёлкнув пальцами, провинкара как будто стряхнула с себя усталость и спросила:
- Ну а вы? Последнее, что я слышала о вас, - это что вы служили адъютантом у провинкара Гуариды.
- Это было… несколько лет назад, ваша милость.
- А что привело вас к нам? - Она оглядела его и нахмурила брови. - И где ваш меч?
- А, это… - Его рука машинально коснулась левого бока, где не было ни пояса, ни меча. - Я лишился его… Когда марч ди Джиронал повёл войска рея Орико на север во время зимней кампании… три?.. да, три года назад… он назначил меня комендантом крепости Готоргет. Потом те злоключения с ди Джироналом… войска Рокнара взяли крепость в осаду. Мы держались девять месяцев. Впрочем, вы знаете. Клянусь, в Готоргете не осталось ни одной живой крысы - к тому моменту, когда мы получили известие о том, что ди Джиронал подписал договор и нам было приказано сложить оружие и сдать крепость нашим врагам, мы съели всех. - Кэсерил выдавил улыбку. Левой рукой судорожно сжал край плаща. - Единственным утешением могло служить лишь то, что наша крепость обошлась рокнарскому принцу в триста тысяч золотых реалов дополнительных расходов, согласно договору, плюс значительно большая сумма, потраченная при девятимесячной осаде. - "Слабое утешение для потерянных нами душ". - Рокнарский генерал потребовал меч моего отца - как он сказал, чтобы меч напоминал ему обо мне. Тогда я видел свой клинок в последний раз. Потом… - Голос Кэсерила, окрепший было за время рассказа, вновь сорвался. Он прокашлялся и продолжил: - Произошла какая-то ошибка, путаница. Когда доставили деньги - выкуп за пленных - и список подлежащих освобождению, моего имени в нём не оказалось. Рокнарский интендант клялся, что ошибки быть не может, поскольку количество освобождаемых строго соответствовало присланной сумме, но… ошибка всё же где-то была. Все мои офицеры оказались на свободе… меня же вместе с остальными пленными отправили в Виспинг, на продажу в рабство корсарам, на галеры.
У провинкары перехватило дыхание. Управляющий, который во время рассказа всё больше наклонялся вперёд, в сторону Кэсерила, выпалил:
- Но вы, конечно же, протестовали!
- О пятеро богов! Конечно. Я протестовал всю дорогу до Виспинга, протестовал, когда меня тащили по сходням на корабль и когда приковывали к веслу. Я протестовал, пока мы не вышли в море, а потом… я научился не протестовать. - Он снова улыбнулся. Улыбка была скорее гримасой, клоунской маской, скрывающей боль. По счастью, никто не увидел в его слабости недостойного поведения. - Я плавал то на одном корабле, то на другом в течение… долгого времени. - Как он высчитал позже, восемнадцать месяцев и восемь дней. В то время дни сливались для него в одно непрерывное мучение. - А потом мне несказанно повезло: мой корсар зашёл в воды Ибры, а волонтёры на ибранских судах гребли значительно быстрее, чем мы, так что нас вскоре догнали.
Двоих гребцов свирепые рокнары обезглавили за то, что те случайно - или намеренно? - выпустили из рук вёсла. Один из них сидел рядом с Кэсерилом - был его соседом по веслу в течение долгих месяцев, - и кровь его брызнула в лицо Кэсерилу. Не следовало вспоминать об этом - Кэсерил вновь ощутил на губах её вкус. После того как корабль был захвачен, ибранцы тащили за ним по воде привязанных полуживых рокнаров, пока тех не пожрали огромные морские рыбы. Многие освобождённые рабы добровольно вызвались помогать грести. Кэсерил не мог. Недавняя порка - почти свежевание - и несколько часов за бортом в солёной воде сделали его совершенно беспомощным. Поэтому он просто сидел на палубе, содрогаясь от боли, и всхлипывал.
- Добрые ибранцы высадили меня на берег в Загосуре, где я пролежал больным несколько месяцев - знаете, как это бывает, когда внезапно исчезает напряжение, в котором человек прожил долгое время. - Он улыбнулся извиняющейся улыбкой. Его колотила лихорадка, пока не поджила спина. Потом началась дизентерия, потом - малярия. И в течение всего этого времени из глаз его почти безостановочно катились слёзы. Он плакал, когда служитель храма приносил ему обед. Когда солнце вставало. Когда оно садилось. Когда под ногами прошмыгивала кошка. В любое время, без всякого повода.
- Меня принял Приют храма Милосердия Матери. Когда я почувствовал себя лучше - когда он перестал плакать и служители решили, что он не сумасшедший, просто душа его не выдержала жестоких испытаний, - мне дали немного денег, и я отправился сюда. Я был в пути три недели.
В комнате стояла мёртвая тишина.
Он поднял голову и увидел гневно сжатые губы провинкары. И пустой желудок его свело от ужаса.
- Я просто придумать не мог, куда мне ещё пойти! - тут же стал оправдываться он. - Я сожалею. Мне очень жаль.
Управляющий, как будто даже не дышавший всё это время, шумно выдохнул и сел прямо, не отводя взгляда от Кэсерила. Глаза компаньонки провинкары были расширены.
Дрожащим от гнева голосом провинкара произнесла:
- Вы - кастиллар ди Кэсерил. Они обязаны были дать вам лошадь. Они обязаны были дать вам эскорт.
Кэсерил, испытав невероятное облегчение, разжал стиснутые кулаки.
- Нет-нет, миледи! Этого было… достаточно. - Он понял, что её гнев направлен не на него. Ох… В горле встал комок, глаза затуманились…
"Нет. Не надо. Только не здесь…"
Он торопливо продолжил:
- Я готов служить вам, миледи, если вы найдёте для меня какое-нибудь дело. Я знаю, что… пока ещё могу немногое.
Провинкара, подперев рукой подбородок, задумчиво смотрела на него. Через минуту она сказала:
- Будучи пажом, вы замечательно играли на лютне.
- О-о… - Кэсерил непроизвольно попытался спрятать руки, но тут же, виновато улыбнувшись, вновь положил их на колени. - Думаю, что теперь уже не смогу, миледи.
Она наклонилась вперёд, и взгляд её остановился на мгновение на его левой руке.
- Да, пожалуй. - Закусив губу, она снова откинулась в кресло. - Помню, вы прочли все книги в библиотеке моего покойного мужа. Старшина пажей неоднократно жаловался на вас по этому поводу, пока я не велела оставить вас в покое. Как я помню, вас привлекала поэзия и сами вы были не чужды вдохновения.
Кэсерил, однако, сомневался, что сможет теперь удержать перо в правой руке.
- Уверен, что когда я отправился на войну, Шалион счастливо избавился от плохих стихов.
Она пожала плечами.
- Ну, Кэсерил, я, право, уже боюсь предлагать вам какое-либо занятие. Я не уверена, что в бедной Валенде найдётся достойное вас место. Вы были придворным, курьером, командиром, комендантом…
- Я перестал быть придворным с тех давних пор, когда был ещё жив рей Иас, миледи. В бытность мою командиром… я участвовал в проигранной нами битве при Далусе, а потом чуть ли не год гнил в тюрьме Браджара. В бытность комендантом… мы проиграли осаду. Как курьера, меня дважды чуть не повесили, посчитав шпионом. - Он вздохнул. ("И три раза подвергали пыткам, пытаясь заставить заговорить".) - Теперь же… что ж, теперь я умею грести. И знаю пять способов приготовления блюд из крыс.
"И прямо сейчас съел бы какое-нибудь из них".
Кэсерил не знал, что прочла провинкара по его лицу, пока её острые мудрые глаза изучали его. Может, страшную усталость, но он надеялся, что голод. Он убедился, что она увидела именно голод, когда леди улыбнулась и сказала:
- Тогда поужинайте с нами, кастиллар, хотя, боюсь, мой повар не сможет предложить вам крыс. Их не слишком хорошо готовят в мирной Валенде, да и не сезон. Я подумаю о вашей просьбе.
В знак благодарности он только кивнул, боясь, что голос вновь подведёт его.