– Да, верно... – Колдун сбросил накидку на пол, в лужу. Он частенько пренебрегал житейскими мелочами. – Сегодня пришлось побродить под дождем. Из магистрата я отправился в башню.
– К этому, как его... Греспену?
– Точно. Он не захотел меня впустить, мы потолковали через запертую дверь.
– Что так?
– Он боится. Семья заперлась с ним, никто не выходит. Я слышал женские голоса, они шепчутся, не решаются говорить громко.
– Кого он боится? Синдиков? Тремлака? Тремлакова колдуна? Тебя?
– Наверное, всех сразу. Говорит, мне Тремлака не взять.
– Хм... – Годвин встал и прошелся по комнате. – Ты говорил, он в доле с рыцарем?
– Я говорил: это возможно. Теперь думаю, что нет. Такой трус разбойнику не нужен, у него под рукой другой чародей. А Греспен тревожится за собственный престиж – мол, он отказался даже пробовать, а тут явился какой-то бродяга и... ну, вот поэтому твердит, что я не смогу одолеть банду. В сущности, он прав. В одиночку я бы не справился. Ты выспался? Есть хочешь?
– Быка готов сожрать!
– Держи. – Колдун бросил приятелю звякнувший мешочек. – Ступай вниз, закажи обед... вернее, ужин. Я спущусь следом, перекусим – и спать. Выступим затемно. Надо будет предупредить хозяина, что нам понадобятся лошади, пусть велит конюху, чтобы приготовился.
Прежде чем удалиться, Годвин подобрал плащ старшего приятеля, несколько раз встряхнул и аккуратно развесил на вбитых в стену гвоздях.
Спустившись в зал, Годвин обнаружил, что является центром внимания. Никто не пялился открыто, однако воин то и дело ловил быстрые взгляды, обращенные в его сторону. Слухи о подряде, который принял маг, похоже, успели распространиться в городе. Не исключено, они достигнут и замка рыцаря-разбойника.
Когда в трапезную явился Джегед, оказалось, что среди посетителей имеется представитель магистрата – румяный упитанный мужчина средних лет. Колдун кивнул синдику, тот сделал скорбное лицо, приблизился и, привстав на цыпочки, пошептал магу на ухо. Вдвоем они подошли к владельцу "Полной луны", Джегед передал на хранение полученный накануне аванс. Он собирался заплатить за два дня постоя, но румяный синдик объявил, что наемники – гости города, за все платит магистрат. Хозяин заведения не выказал энтузиазма – должно быть, слова краснощекого означали, что за постояльцев вовсе никто не платит. Джегеда подобные мелочи не беспокоили, он уточнил напоследок с синдиком кое-какие детали завтрашнего предприятия, распрощался и возвратился за стол к Годвину. Синдик направился к выходу. На пороге он остановился и окинул трапезную быстрым взглядом.
– Должно быть, в зале сидят его шпионы. – Годвин кивнул в сторону закрывающейся за румяным синдиком двери. – Вон как озирается.
– Ну и Павший с ними, – равнодушно бросил колдун. – Ешь, и идем спать. Завтра ты понадобишься мне свежим и отдохнувшим.
Красавец покорно вздохнул – слова колдуна означали, что нынче красотка в красном платье поднимется наверх не с ним... оставалось надеяться, что завтра приятели заработают столько, что Джегед согласится остаться в Марвоке хотя бы на неделю.
Хотя Годвин выспался накануне, но походная жизнь приучила его легко засыпать при всякой возможности. Колдун разбудил приятеля в три часа пополуночи. Они стали молча снаряжаться. За окнами было тихо, дождя не слыхать.
Годвин справился первым и помог Джегеду влезть в зачарованные доспехи. Потом отправился на конюшню – распорядиться насчет лошадей. Растолкал сонного грума и велел седлать. Появился Джегед – огромный, бряцающий сталью. Колдун принес приятелю лук и стрелы. Воин ощутил исходящее от колчана едва заметное холодное свечение.
– Осмотри стрелы, – велел колдун. Из-под забрала голос звучал глухо и зловеще. – Особенно вот эту запомни.
Воин кивнул. Детали они обсудили заранее. Приметная стрела предназначалась разбойничьему колдуну. Потом грум сквозь зевоту доложил: лошади готовы. Приятели взгромоздились в седла и выехали за ворота. Позади грохнул засов.
– Ну и что теперь? – поинтересовался Годвин.
– Должен появиться синдик. Без него нам не откроют ворота.
– Сами можем открыть, – буркнул воин.
Это было правдой, но сейчас звучало как шутка. Синдик объявился почти сразу – пришлепал по лужам, ругаясь и сквернословя. Помахал издали рукой, всадники направились за ним.
Стража не спала, румяный велел отворять – теперь пришел черед солдатам ругаться.
– Ну, – с чувством произнес синдик, когда друзья направились в портал, – да пребудет с вами Павший!
Годвин буркнул что-то неразборчивое, а колдун бросил через плечо:
– Мы управимся к полудню.
– Хорошо, – с готовностью отозвался синдик. – Не поздней двух часов пополудни я присоединюсь к вам!
Заскрипели ворота, солдаты зевали и ругались одновременно...
– Хорошо бы толстяк добрался в замок хотя бы к ужину... – протянул Годвин.
Колдун не ответил. Около часа они ехали в молчании, затем воин заговорил:
– Далеко еще?
– Половина пути позади. Я думаю, спешить незачем. Темнота на руку разбойникам, они свой замок знают.
– У тебя есть план?
– В деталях я не обдумывал. На месте определимся.
Снова смолкли, но ненадолго. Непоседливый Годвин опять завел разговор:
– Джегед, а скажи, почему вы с клириками не заодно?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну как же... вы, колдуны, служите Павшему – и жрецы тоже. Почему они молятся, а за тобой я такого не замечаю?
– Мы, чародеи, используем практический аспект, а священники владеют теорией. Каждый исполняет свое дело. Присутствие Павшего делает возможной магию. Мавзолей в Уртахе – источник магической силы. Мы, маги, знаем о Павшем без объяснений, мы чувствуем его, а жрецы нужны для того, чтобы растолковать остальным. К чему ты спрашиваешь? Ты же знаешь об этом – и как раз от священников.
– Знать-то знаю... но, как ты говоришь, теоретически.
– Конечно. Будь у тебя способности к колдовству, тогда и практически познал бы. Но твой талант иного рода. Говорю же: каждый исполняет свое дело. Ты стрелу запомнил?
– Конечно. Не хочешь объяснять – так и скажи.
– За объяснениями ты как раз и можешь обратиться к священнику. Но что-то подсказывает мне: когда возвратимся в город, ты предпочтешь вдовушку в красном – наряженным в черное жрецам Павшего.
– Пожалуй, – согласился Годвин. – В самом деле, мои таланты – они иного рода.
Замок стоял в лесу. Когда-то владельцы старательно вырубали деревья вокруг стен, чтобы врагу труднее было подобраться к укреплениям, но теперь молодые заросли подступали вплотную к осыпавшемуся рву. Во рву воняла застоявшаяся вода из речушки, протекающей неподалеку. Канава, соединяющая ров с рекой, давно обвалилась, ее занесло мусором, ветками и илом, но сейчас, весной, воды было много, так что и ров оказался до половины заполнен мутной жижей.
Дорога проходила в стороне, довольно далеко от замка. Однако через речушку был перекинут мост из почерневших от древности бревен – поэтому у замка путникам с гружеными подводами волей-неволей приходилось задерживаться. Переправа отлично видна с башни, так что разбойники всегда могли перехватить караван на мосту.
Джегед с Годвином достигли окрестностей замка в сумерках. Луна скрылась за деревьями, но небо уже посветлело, так что укрепления были различимы среди леса. Друзья двинули коней вокруг, не приближаясь к строениям. Наконец Годвин отыскал подходящее местечко – довольно высокое дерево, стоящее неподалеку от стены с противоположной от ворот стороны. Воин указал спутнику:
– Вот здесь.
– Отлично. – Тяжеленный шлем Джегеда качнулся. – По-моему, они спят.
– Я ничего не слышу.
– Сейчас я их подниму... сколько тебе понадобится времени? Я сосчитаю до двухсот?
– До двухсот пятидесяти. Мне же еще нужно натянуть тетиву и выбрать местечко, откуда просматривается двор.
– Хорошо. Я начинаю считать.
Джегед развернул жеребца и двинулся через лес – он собирался войти в ворота, как и подобает представителю власти, у которого на руках ордер на арест разбойника Тремлака, заверенный городской печатью. Тяжелый всадник производил в зарослях немалый шум, но замок не подавал признаков жизни. Похоже, его обитатели в самом деле спали.
Годвин отъехал в сторону и спешился, прихватив снаряжение. Коня он привязывать не стал – отлично выученное животное не убежит. Ограничился тем, что накинул поводья на трухлявые ветки. Теперь конь знал, что должен ждать хозяина здесь, но, случись какая-то опасность, он может вырваться, а затем защищаться или убежать. Шум, производимый закованным в доспехи колдуном, удалился, воцарилась тишина. Годвин, прислушиваясь, двинулся к дереву, которое указывал спутнику. Закинул за спину лук и колчан, поправил на плече моток тонкого каната... Подпрыгнул, ухватился за толстый сук, подтянулся... Потом осторожно перебрался еще выше, расположился в развилке и стал разматывать канат. От стены его отделяло около двадцати шагов. Часть зубцов осыпалась... Воин выбрал тот, что показался более сохранным.
Пора. Годвин привязал конец каната к стволу, раскрутил груз и набросил на зубец стены. Металл глухо звякнул о камни. Воин аккуратно потянул – держится крепко. Осталось увязать петли так, чтобы канат оставался напряжен, без слабины... и хорошо бы, чтоб выдержал каменный зубец...