В Семиречье чародеи пользовались настоящим почетом и уважением. Им позволяли открыто набирать учеников, прибегали к их помощи по всевозможным поводам. В каждой, даже самой маленькой деревеньке и на хуторах, был свой местный колдун или ведьма, которые отвечали за урожай, здоровье и благополучие населения. Охраняли поселения от всякой нечисти, на которую это государство так же было богато. Если же чародей не оправдывал возложенного на него доверия, то его постигала самая страшная кара, для колдунов Семиречья, по все стране передавалось оповещение, что данный чародей не смог выполнить работу. После этого его никто уже не нанимал, люди избегали неудачника. Но такой позор случался только с лентяями-недоучками и врунами-шарлатанами. И если недоучка еще мог вернуть свое доброе имя, то обманщиков ждало изгнание на веки вечные. А высшей честью было оказаться в дружине чародеев. Они обороняли воинов, отражали удары вражеских магов, насылали мороки и порчи на нападавших. В эту дружину могли попасть только опытные и могучие чародеи.
В тайне Белава мечтала именно о том, чтобы оказаться в этой дружине. Но для начала надо было попасть в обучении к местному чародея, а туда ей была дорожка заказана. Девушка помрачнела, сжала камень уже со злостью и, сильно размахнувшись, запустила его на середину реки. Камень пролетел с громким свистом и упал в воду с оглушительным шумом, обрызгав девушек прохладной водой с головы до ног. Заряна завизжала, а Белава застыла с открытым ртом, ошеломленная произошедшем. Тут из воды показалась голова, покрытая зелеными волосами. Точней, волос было совсем не видно под толстым слоем водорослей. Голова поворачивалась в разные стороны, пока не зацепилась взглядом за двух мокрых девиц. Маленькие водянистые глаза прищурились, и вслед за головой из воды вылез перст, нацеленный на подруг. Водяной двинулся к берегу, но остановился на мелководье, высунувшись по пояс.
- Это кто это тут мне революции устраивает? - Водяной грозно козырнул заграничным словом.
- А мы не видели, - тут же ответила Белава, а Заряна энергично закивала головой, подтверждая слова подруги:
- Не видали и не слыхали никаких Леварюциев.
- Темнота не образованная, - презрительно буркнул Водяной. - Кто камень зафиндюлил, говорю, и девочек моих перепугал?
Только сейчас девушки обратили внимание на беловолосые русалочьи головки, которые подглядывали за ними из-за развесистой ивы.
- Мы здесь ни при чем, дяденька Водяной, честное слово, - потупилась Белава и стыдливо зарделась.
- Ни при чем значится? - Водяной прищурился. - А у меня карась икоту теперича унять не может, а пиявки в дно закопались, отощают с голодухи. И ведь с кого мне спрашивать теперича, ась?
Девушки скромно молчали, стараясь рассмотреть каждую травинку у себя под ногами.
- Вот ты, рыжая, - Белава вздрогнула, - скажи мне, как девица несомненно честная, как мне жителей моих и сродников умилостивить, дабы не ушли в другую реку?
- Не знаю я, дядечка Водяной, - шмыгнула носом "несомненно честная девица".
- А заберу-ка я вас на дно, будете вы откупом. Вот если бы озорник нашелся, я бы с него по другому спросил, а так придется человечиной обойтись.
- А как бы с озорника спросили? - дрожащим голосом произнесла Заряна, готовая заголосить в любой момент.
- Мух ведерко, червей два для рыбы. Для девочек моих пряников медовых, да бус разноцветных. Но ведь нет его, озорника, а вам просто не повезло, - вздохнул Водяной, и Зарянка наконец заголосила:
- Ой, ты лишеньки-и-и, да чево же это делается-а-а, люди добрые-е-е. А и замуж горемыку никто не берет, так еще и сгубить хочут во цвете ле-ет. Да и бери ты мою душеньку, дядька Водяной, а и все одно мне жисть не мила-а-а…
- Я это, я камень кинула-а-а, - поддавшись порыву, поддержала подругу Белава. - Не губи ты нас, батюшка Водяно-ой, наловлю я тебе мух, да червей накопаю-у-у! И пряников напеку-у-у, и бусы свои все отда-а-ам, и сережки с камушками-и-и. Да и лапти мои забира-ай, они новые-е-е…
- А лапти мне на кой? - опешил Водяной, - На чем я носить-то буду? - и вытащил из воды хвост, рассматривая его в сомнениях.
- Не знаю-у-у-у, будешь ими как веслами отгребати, да в рыбаков кидати, пущай тоже икают как тот кара-а-ась.
Водяной сморщился и отплыл подальше:
- Ну и голосищи у вас, - буркнул он, - звонкие да противные. Не надо мне от вас ни червей, ни мух, замолчите только.
Девки моментально закрыли рты. Блаженная тишина опустилась на реку Струйку, стало слышно, как плещется водичка у берега, да тихо хихикают русалки. Струйкинский Водяной прикрыл глаза, наслаждаясь навалившейся благостью.
- Идите ужо, беспутные, прощаю я вас, но более реку не баламутьте, а то заберу на дно, пущай мой народец над вами потешится.
Девушки согласно закивали и дали стрекача подальше от реки под, уже не тихий, хохот русалок и довольные похрюкивания Водяного. Остановились подруги уже на опушке леса.
- Вот ведь… жаба, - тяжело дыша сказала Белава.
- Вечно с тобой так, Белавка, - недовольно пропыхтела Заряна, падая на мягкую траву.
- Чего это? - нарушительница речного покоя чувствовала себя оскорбленной невинностью.
- Ты хоть здесь руками не махай, а то еще и Лешего накличешь, - только и отмахнулась подруга.
Белава пожала плечами, но руки покрепче сложила на груди. Отдышавшись наконец, девушка начала озираться по сторонам.
- А ягод-то сколько, - вздохнула она с сожалением, - говорила ведь матушке, что надо набрать на пироги, а она приберись, к бабке-знахарке сбегай… Ой, точно, надо ей за травкой сбегать, авось, не оторвет косу совсем.
- Таскать будет? - сочувственно спросила Заряна.
- А то, слышала бы ты, как она причитала, - девушка вздохнула, но неожиданно рассмеялась.
- Чего ты? - удивилась ее подруга.
И Белава рассказала ей о нынешнем сватовстве. Заряна присоединилась к ней, хлопая себя по коленям и приговаривая:
- Уморишь ты меня, ой, уморишь.
- Ох, какие веселые, да пригожие девицы, - раздался негромкий мужской голос за их спинами.
Смех разом оборвался. Зарянка втянула голову в плечи и прошептала:
- Там Леший?
- Хочется, можете и лешим назвать, - развеселился голос.
Белава повернулась и достаточно бесцеремонно уставилась на хозяина голоса. Это был мужчина лет тридцати. Высокий, широкоплечий, с хитрым прищуром серых глаз. Не красавец, но приятный и стройный. На нем был простой синий кафтан нараспашку, такие же синие штаны, заправленные в высокие запыленные сапоги. Мужчина тряхнул головой, и его густые волосы взметнулись темным облаком. Недалеко от них стоял высокий серый жеребец. К простому седлу были приторочены меч, небольшой щит, и висела полудохлая холщовая сумка. Конь некоторое время косил на людей необычным для лошадей голубым глазом, потом тряхнул роскошной светлой гривой движением, очень похожим на хозяйское, фыркнул и принялся щипать траву. Раз уж хозяин занят, то почему бы не воспользоваться свободным временем и не перекусить.
- Красивый у вас конь, дядечка, - сказала Белава.
- Это да, - согласился мужчина, - только говори потише, девица, а то зазнается, - без тени улыбки сказал он, конь покосился на него и презрительно тряхнул головой.
- Ой, скажите тоже, - встряла разрумянившаяся Заряна, потупив заблестевшие глазки, - это же просто лошадь.
Конь возмущенно заржал и демонстративно повернулся к ним задом. Заряна снова ойкнула, а Белава захихикала. Мужчина же покачал головой и с укором сказал:
- Дымка жеребец, чистокровный, загорный. Он не хуже человека все понимает.
- Слыхала я про загорных коней, говорят, их на мясе растят, потому они верные и злые как собаки, - деловита поделилась знаниями Белава, а Заряна присела в ужасе.
Мужчина захохотал весело и заразительно, Дымка же гордо вскинул голову и отошел за деревья, в конец разобидевшись.
- Врут, честное богатырское, врут бессовестно, - сказал наконец он, утирая набежавшую слезу.
- А чего ж вы, дядечка, его Дымкой зовете, кобылье прозвище какое-то.
- У него очень длинное имя, пока произнесешь, язык в три узла завяжется, Дымкой короче. Дымка, Дымок, какая разница. Главное, он друг.
- А вы богатырь? - снова решилась заговорить Заряна.
- Не похож? - прищурился мужчина.
- Богатыри, они ростом больше и в плечах шире, ручищи огромные, а вы поменьше будете. Ой, простите…
- Так, коня моего по косточкам разобрали, теперь за меня принялись? - грозно свел брови мужчина, но в глазах по прежнему плясали смешинки, потому Белава нагло заявила:
- Да шастают тут по лесу не пойми кто, не имени, не звания не назвавши.
- А и верно, красавица, не так мы знакомство начали.
Мужчина сделал несколько шагов назад, поклонился им в пояс:
- Здравствуйте, девицы красные. А и звать-величать меня Радмир Елисеевич, воин-странник. А как вас величать, красавицы? - и в глазах его вновь заплясали веселые искорки.
- Белава я, дочь Никодия, кузнеца кривецкого.
- А я Заряна, дочь Ермилова, крестьянина кривецкого.
- Ну вот и познакомились, - хмыкнул Радмир Елисеевич. - Стало быть там Кривцы виднеются?
- Да, Кривцы. - ответила Белава. - Вы туда путь держите?
- К чародею Дарею еду. Далеко ль еще?
- А вы по дороге езжайте, Радмир Елисеевич, вона туда, - Заряна указала рукой на протоптанную неширокую дорожку, исчезающую за разлапистыми елками, - прямо к Дарею и приедете.
- Спасибо, красавица, - поклонился ей Радмир, улыбаясь, Заряна зарделась пуще прежнего. - И тебе спасибо, Белава, дочь Никодия. А подкуют ли в вашей кузнице моего коня?