Воевода находился в комнате один и поэтому, когда за спиной раздался веселый звон, словно кто-то уронил на пол серебряное блюдо резко обернулся. Его взгляд пробежал по комнате. Там по-прежнему никого кроме него не было. Он взглядом обежал стены, увешанные оружием, соображая, что могло упасть оттуда, но звон раздался во второй раз. Уже догадываясь, что случилось, и не веря этому, он сделал шаг к столу.
Два года он купил эту безделушку на Митинской ярмарке у ромейских купцов. Хитромордый купец, что почти навязал ему диковину, обещал, что когда-нибудь дух, заключенный в этом шаре проснется и попросит выполнить какую-либо просьбу… Что это будет за просьба он не знал, но зато был твердо уверен - если выполнить просьбу духа, то, он сдержит слово и в ответ выполнит любую просьбу своего хозяина.
Слепня это все вполне устраивало. Он не то, что сильно хотел перемен, но надеялся извлечь из них какую-нибудь пользу. Осторожно подойдя к столу, он посмотрел в Шар. Тот полыхал багровым светом, отбрасывая блики на серебряную бадейку с икрой, что стояла рядом. Стало ясно, что чудеса только начинались и только светом они окончиться не могли. Все так и получилось.
- Эй, смертный! - донеслось до человека. Голос не шел из шара, а, казалось, звучал отовсюду. Воевода вздрогнул и покрепче ухватился за рукоять меча.
- Кто зовет меня?
- Меня зовут Тьерн Сельдеринг. Я дух, заключенный в этом шаре. Готов ли ты выполнить мою волю?
Воевода посмотрел в шар.
- Волю? Нет. Просьбу - может быть, если, конечно, ты потом выполнишь мою, - осторожно ответил Слепень.
- Можешь не сомневаться, - донеслось из Шара. - Я честный дух и соблюдаю договоры.
Воевода недоверчиво смотрел, как в отблесках алого там ворочается чье-то лицо - не то человека, не то зверя… Он сидел там маленький и уродливый, без друзей и выпивки…. На воеводу внезапно накатила волна сочувствия.
- Кто это тебя так, и за что, а? - спросил он. - Может разбить, шар-то… А ты за это…
- Пока не надо, - быстро откликнулся дух. - Потом может быть…
- А чего ждать? - воодушевился Слепень. Он протянул руку к шару, готовый прямо сейчас сделать доброе дело, но дух закричал оттуда:
- Я смогу выполнить твое желание только сидя тут. Погоди немного…
Услышав о выполнении желаний, Слепень стал осторожнее и руку убрал.
- Чего ты хочешь? Я могу многое, но не все, что хочу, делаю. Что тебе нужно?
Тьерн даже не задумался, как объяснить этому человеку свою странную просьбу. Этот был пятый из тех, с кем Тьерн сегодня говорил и поэтому его речь была гладка.
- Я хочу, что бы ты нашел для меня человека, который идет по землям твоего княжества.
- Если бы моего, - проворчал Слепень, - все это было бы проще.
Потом он подумал, чего это будет стоить - искать человека по всему княжеству и уже более резко сказал.
- Это легко сказать, а вот сделать… Ты хоть представляешь насколько это княжество больше твоего Шара? И сколько в нем дорог? И людей? И..
- Представляю, - перебил его Тьерн. - Знал бы ты, смертный, что я могу представить. Я даже представляю, что можно получить в награду, выполнив такую пустяковую просьбу.
- А что можно получить, выполнив такую пустяковую просьбу? - на всякий случай поинтересовался Слепень
- Чего душа пожелает…
Воевода задумался. Потом, не выходя из задумчивости, произнес:
- У меня душа широкая… Разобраться бы чего ей нужно.
- Идет время, идут люди… - нетерпеливо напомнил дух. Время уходит… Ну, что, берешься?
- Как я найду их? - спросил воевода после молчания.
- Одного из них зовут Избор. Он воевода Пинского князя. С ним могут быть и товарищи, трое четверо, а может быть он будет один.
- Какой же ты демон, если этого не знаешь? - презрительно спросил Слепень.
- Ты узнаешь его, - пообещал Тьерн.
- Ну… Не знаю… - протянул воевода. Тьерн почти физически ощущал, как песок времени пересыпается из одной бесконечности в другую и пролетающие песчинки царапают его душу. Терпение Тьерна лопнуло. Ничем не выдавая себя он сказал:
- Посмотри, какими монетами он будет расплачиваться. Это поможет найти его..
Воевода наклонился и тут Тьерн произнес Слово Послушания.
Воевода застыл безвольный как кукла и услужливый как чистый лист пергамента.
…Причитая и прихрамывая, боярин добрался до телеги и, забравшись под крышу, затих там. Сераслан заботливо укутал его чьей-то шкурой, положил рядом сумку с останками чудовища. Весело взглянув на попутчиков, он крикнул:
- Но! - и хлестнул лошадей по крупам.
Дорога потянулась длинная и невзрачная, но они не замечали ее, ибо оживленно обсуждали перипетии только что произошедшей схватки. Сераслан время от времени отвлекался и рассказывал им о событиях, происходивших в княжестве, однако разговор постоянно поворачивал к чудовищу. Сераслан как заправский военачальник пустился в рассуждения о ловушках и засадах, устраиваемых на пути этого зверя в прошлые разы и показал в этом немалую осведомленность. Когда поведения чудовища было исследовано до тонкостей разговор, было, увял, но волхв предложил:
- А, может, я вам сказку расскажу? Путь дальний, а так все веселее…
- Про Гаврилу Масленникова знаешь? - быстро спросил Избор.
- Кто же про него не знает? А я вам про другое расскажу. - Он засмеялся. - Был тут у нас один случай у соседей…
Сказка о том, как княжий сын Иван повстречался с драконом Фывой
"Князь грохнул посохом об пол, и двери в опочивальню тотчас открылись. На пороге появился худой длинный мужик. Небритый, с острым кадыком, выпирающим из горла, словно гвоздь из стены он в этих палатах смотрелся на своем месте. Все тут шло по-домашнему: во дворе княжеского терема бродили свиньи, в палатах ходили черти в чем, а любимым развлечением князя были сказки, да собственноручная порка смердов на конюшне. Князь зевнул:
- Сказку…
Боярин поклонился и втолкнул в комнату человека в синем кафтане, расшитом серебряными звездами. Двигаясь неуверенными шагами, он приблизился к трону. Не дожидаясь разрешающего кивка сел. Судя по всему, пребывал он в глубочайшей задумчивости: по лицу сказочника бродили посторонние мысли, пальцы перебирали янтарные четки. Не обращая внимания на князя, сказочник поерзал, усаживаясь по удобнее, и ухватив себя за бороду, словно уснул.
За окном послышался конский топот и вслед за ним поросячий визг. Сказочник превозмог свое оцепенение:
- Дошло до меня, светлый Князь…
Он остановился, сам не заметив этого. Мысли были где-то далеко. Князь грозным взглядом окинул тщедушную фигурку сказочника.
- По палачам соскучился? - прошипел он. Стоявший за спиной сказочника рослый дружинник приподнял сказочника со скамейки и тряхнул так, что голова мотнулась как у ощипанной курицы. Сказочник вздрогнул, широко раскрыв глаза повторил:
- Дошло до меня, светлый Князь…
Дальше этого дело опять-таки не пошло. Взгляд его помутнел. Не находя в себе сил отрешиться от мучивших его мыслей, он погружался в них как в омут. Слова слышались все тише и тише. За ними послышалось и вовсе неясное бормотание.
- Князю!? Грубить!? - зашипел Князь в изумлении. Дружинник снова протянул руки к сказочнику, но тут же отдернул. Князь сам, с размаху, втянул сказочника вдоль спины посохом. Тот даже не охнул. На губах его появилась слабая улыбка.
- Дошло! - заорал он неожиданно громко. - Дошло до меня!!!
Князь, наливаясь кровью, хрипел, а сказочник побежал из тронного зала мимо слуг, мимо бояр в высоких горлатных шапках. Челядь и бояре провожали его глазами, вслушиваясь в ликующий вопль:
- Дошло! Дошло до меня!
Но уже через минуту сказочник был забыт.
- Князю худо! Лекаря!
Князю действительно было худо. Он налился кровью, став сизым, словно с перепою. Вокруг него суетились воеводы и бояре, подкладывая подушки.
Пришел лекарь. Протолкавшись к Князю сквозь толпу ближних бояр, он почтительно оттянул ему веко. Бояре задержали дыхание.
- Все ясно, - сказал лекарь и произнес несколько слов по ромейски. Кто-то из бояр взмолился:
- Да ты дело говори, мил человек.
- Прострел - пояснил лекарь. Князь захрипел с трона:
- Лечи, иноземец. А не то…
Лекарь непочтительно хмыкнул.
- Средства-то есть? - заволновались бояре.
- Испокон веку лучшее средство от прострелов - драконья шкура.
- Полкняжества… - прошипел Князь с трона. - Полкняжества….
После минутного замешательства бояре гурьбой выбежали из терема. Во дворе поднялась суета - все поспешно седлали коней. Терем опустел. Оставшись наедине с лекарем, Князь велел позвать сына. Княжич явился.
- Что, батюшка? Никак занедужили?
Князь с трудом проскрипел.
- За грехи Перун наказал.
Лекарь коротко объяснил княжичу, чего от него ждет отец.
- Будет шкура, - успокоил отца Иван. - Себя не пожалею, а добуду!
Растроганный Князь напутствовал сына, посулив ему славу и, в скором времени, княжество. Иван небрежно кивнул - знал он цену папашиных обещаний - и отбыл. Не то чтоб он сильно хотел покняжить, но все же папашин прострел случился как нельзя кстати. Были у него и свои вопросы к дракону.